А Эдмунд куда-то пропал. Тот обморок быстро списали на утомление и переживания от счастья, но слова Гриффина Морта, словно выжженные раскалённым железом, болью пульсировали в голове у Бланки.

Она без устали встречалась с разными людьми, с улыбкой на лице беседовала с ними, как бы невзначай расспрашивая о разных новостях, в том числе с юга. Новостей не было. Никто даже мимоходом не упоминал о вновь найденном сыне графа Рутвена Беркли, а задавать вопросы об этом Галахаду или тому же Гриффину она по понятным причинам не решалась. В конце концов не выдержав, Бланка отправила в Хартворд Томаса Одли, конечно, с позволения своего супруга, сказавшись, что давно уже не получала известий о своём отце.

Томас в эту историю не поверил — после таких ран не выживают, удручённо сказал он Бланке, — но послушно поехал на юг. Слава богам, с сиром Равеном всё оказалось в порядке, а краткосрочное заключение в тюрьму нисколько не сказалось на его здоровье. Его восстановили в должности, и он по-прежнему исполнял обязанности кастеляна замка. Он с превеликой радостью из первых уст услышал о том, что у Бланки всё в порядке, и с Томасом передал ей кольцо, некогда принадлежавшее её матери.

Осторожные расспросы о сире Эдмунде ничего не дали. И Равен Оргин, и отец Томаса Тиррел знали о его смерти — об этом им рассказывала леди Алиенора, которая несколько недель провела в Хартворде. Миртена же в замке давно уже никто не видел. По-хорошему, думала девушка, надо бы съездить ещё в Драмланриг, к герцогу Ллевеллину — ведь если бы Эдмунд каким-то неведомым образом всё же выжил, он наверняка бы отправился именно туда, — но приемлемой для объяснения причины для этой поездки у Бланки не нашлось. Да и после двух-трёх месяцев расспросов надежды у неё самой уже не осталось. Скорее всего, думала она, это просто слухи. Слухи, относившиеся к тому времени, когда Эдмунд был ещё жив.

Больше всего сейчас она хотела бы повидаться с Алиенорой. Увы, после послания Рича это стало совершенно невозможно. Граф Клеймор со всем своим семейством официально превратился во врага правящей династии и — Бланка была совершенно в этом убеждена, — он просто прикрывался именем дочери Рутвена Беркли для достижения своих целей. Никакими известиями об Алиеноре, кроме того, что она теперь именуется графиней Хартворд и леди Марч, Бланка не располагала. Ну, грустно вздыхала девушка, по меньшей мере, хоть жива.

Но даже не так, вдруг вспомнила Бланка. Меньше чем через месяц после её свадьбы Этельвин, Великий Магистр ордена Вопрошающих, сообщил королю о смерти Камбера Беркли. А поскольку детей последний не имел, то титул по праву наследования отошёл к Леа. Её высочество Алиенора, герцогиня Беркли, графиня Хартворд, леди Марч. Герцогиня, горько подумала Бланка. Она, а не Эдмунд. Жизнь несправедлива.

В дверь постучали. Бланка кивнула и Агнес немедленно приоткрыла одну из тяжёлых створок. С кем-то коротко переговорив, она повернулась к своей госпоже.

— Миледи… его высочество Эмли просят к нему пожаловать. Говорят, ваш товарищ сир Томас только что приехал.

— Проиграли… — хмуро буркнул герцог, взглянув на свою сноху.

Он сидел в своём кабинете на жёстком деревянном кресле спиной к полыхающему огню; ноги по обыкновению укрывал плед. В комнате царил полумрак: плотно закрытые ставни не пропускали ни единого луча света, и только отголоски свистящего зимнего ветра время от времени врывались внутрь через дымоход, разбрасывая искры. Кабинет Оуэна Эмли находился на самом верху старого донжона Лонливена.

— Сир Томас… повторите всё, что сказали мне. Только подробнее.

Томас стоял, тяжело опираясь рукой о спинку стула; плотный шерстяной плащ покрывали пятна грязи, а голова была неаккуратно забинтована полоской серой холстины, тоже грязной и с пятном крови на виске.

Бланка подбежала к своему другу, с тревогой заглянув ему в лицо.

— Том… что с тобой?

Юноша только мотнул головой.

— Всё в порядке, миледи. Просто ерундовая царапина.

— Хочешь вина, сынок? — неожиданно спросил старик и, получив утвердительный ответ, указал Бланке на высокий кувшин. — Налей. И мне тоже. Сир Томас… садись и рассказывай.

— Мы проиграли, миледи… ваше высочество, — устало сказал молодой человек, приняв бокал из рук Бланки.

Весь Калдикот застроили баррикадами, рассказывал он. На протяжении ночи добрая половина войска разбирала городские дома и заборы. Церковь разрушить не получилось, хотя король Роберт поначалу и дал такое указание; древняя кладка оказалась настолько прочна, что после часа усилий удалось разломать только невысокий каменный забор вокруг здания. Плюнув, Роберт приказал оставить храм в покое, поскольку времени оставалось в обрез.

Еще не рассеялась утренняя дымка, когда рыцари Рича пошли в атаку. Поначалу всё шло именно так, как и предполагал король: граф Клеймор, по-видимому, рассчитывая на численное преимущество, надеялся просто смести защитников рубежей с налёта. Их первая атака захлебнулась: торчащие перед баррикадами деревянные колья и тучи стрел довольно быстро остановили рыцарей. Лучники и арбалетчики сидели на всех крышах и стреляли из всех окон, так что в скором времени узкие улицы перед перегораживающими их завалами оказались забиты издыхающими лошадьми и упавшими всадниками. Напирающим сзади рыцарям даже не удавалось прорваться к внешнему кольцу укреплений.

— Наши солдаты улюлюкали и стреляли в спины отступающим, — добавил Томас. — А потом… потом всё пошло не так.

Король счёл, что выводить из засады конницу принца Галахада ещё рано. Несмотря на обнадёживающее начало, мятежники потеряли всего полторы сотни рыцарей и сохранили своё численное превосходство. Вторая атака началась ближе к полудню, и сразу стало ясно, что враги извлекли хороший урок. У графа Рича было около трёх тысяч пехоты, и добрая половина из них — тяжеловооружённая. Рич оставил своих рыцарей в арьергарде, а на Калдикот стала надвигаться целая армия наёмников с огромными щитами.

— Это не Рич, — сказал Оуэн Эмли. — Это Тэлфрин. Рич — человек с юга. Тут кругом равнины да невысокие холмы, вот он по привычке и сделал ставку на рыцарскую конницу. А ту идею наверняка подал Тэлфрин: на севере среди гор и снегов на лошадях не особо развернёшься. Они там по большей части пешими воюют.

Герцог вздохнул.

— В этом весь мой сын. Не видит дальше собственного носа, — старик удручённо покачал головой. — Ведь можно же догадаться, что противник не будет раз за разом тупо бросаться грудью на баррикады. Проклятье. И что — Роберт вывел конницу?

— Да, ваше высочество. Когда пехота прорвала несколько рядов рубежей, король решил, что это единственная оставшаяся возможность. Принцу Галахаду приказали ударить им в тыл. Но… ничего не получилось.

— Почему?

— Граф Гвидо Дакр. Как только рыцари принца помчались на пехоту, он появился за их спиной. — Томас уныло опустил голову. — Не берусь сказать, ваше высочество, как мы их проглядели. Все смотрели вперёд, на войско Рича, а тут совершенно неожиданно из горного ущелья показалась армия Дакра. Немного, не больше двухсот всадников, но этого оказалось достаточно, чтобы прервать атаку. Галахад развернулся к ним, и оказался зажат между рыцарями Дакра и графа Рича. Это… — голос Томаса дрогнул, — это было избиение, сир.

— Его величество? Принц Галахад?..

Томас поднялся со стула и тяжело опустился на одно колено.

— Что?.. — глаза герцога широко распахнулись.

— Король погиб, ваше высочество. Принц в плену.

Оуэн Эмли, не отрываясь, смотрел на Томаса. Томас набрал в грудь воздуха.

— Он погиб случайно. Почти случайно. Когда отряд Галахада оказался в окружении, его величество приказал своей пехоте наступать. Он был без шлема, и арбалетный болт ранил его. Порвал вену на шее, и король Роберт истёк кровью. Я…

— Молчи, — выдохнул герцог.

Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. В комнате повисло тяжёлое молчание, лишь изредка прерываемое треском горящих в камине дров. Через несколько долгих минут Бланка подошла к нему и осторожно положила свою ладонь на плечо герцога.