– Поговори у меня!

Не видя никакой нужды вступать с ним в дальнейшую словесную перепалку, Петр ссутулившись переступил порог приемной медицинского вытрезвителя и опустился на край жесткого дивана с очень пологой спинкой, рассчитанной придавать почти горизонтальное положение посетителю и препятствующее его активным действиям.

Демидов ухмыляясь расположился в позе азиатского шаха, сложив руки на животе. Парень сидел рядом, вполоборота к Петру, втянув голову в плечи.

– Кто первый, подходи, – наконец подал голос дежурный по медицинскому вытрезвителю – разбитной капитан. К своей радости Бритвин узнал Витю Сорокина, бывшего опера, участкового и в последней должности заместителя начальника отделения по службе, на которой он и погорел, категорически отказавшись подставлять подчиненный личный состав. Петр окончательно успокоился и решил ждать окончания разбора с доставленными вместе с ним, а потом уж решать все вопросы один на один. Не при Демиде же, в самом деле.

– Кого я вижу? – искренне обрадовался Витя. – Толян!! Присаживайся, голубчик. За что, говоришь, доставили?

– Ей богу, просто так на улице повязали, начальник, – истерично воскликнул Демидов.

– А в документе написано, – Сорокин поднес к глазам рапорт, – драка в нетрезвом виде. Правильно говорю?

– Пьяный был – да, признаю. Но пальцем никого не трогал. Врут все они, волки твои.

– А ну, усохни! – прикрикнул на распоясавшегося Демида Сорокин и повернулся к наглому сержанту. – Сережа, какого лысого ты его притащил?

– Так ведь пьяный!

– Вот и в рапорте указывай, что пьяный, а ты что написал? Вез бы тогда прямиком в территориальное отделение милиции. Пускай там его административно или как еще наказывают. А у нас здесь вы-трез-ви-тель, – для пущей ясности по слогам произнес дежурный и углубился в чтение рапорта.

– Вот, иже с ним за драку у ночного ресторана задержан гражданин Разин. Ты что ли? – Сорокин поднял глаза на сидящего рядом с Петром парня.

– Я.

От неожиданности Бритвин вздрогнул: «Как Разин? Он же в камере отделения сидит! Кто его выпустил?». Но сомнений не было – это Макс, собственной персоной. Предстояло выяснить, как он очутился на воле.

– Тэ-экс, – ехидно протянул Витя, – а этот к тому же трезв, как стекло. Как понимать?

– Так ведь дрался у «ночника», – попытался оправдаться Сергей.

– Вот и вез бы обоих в отделение, а мне зачем они нужны? И еще, – он поднял лукавый взгляд на сержанта. – Объясни, пожалуйста, пожилому человеку, что вообще вы делали у «Бабочки»? Это же территория другого района. Я тебя туда не посылал.

– Да понимаешь, Сергей Саныч, – замялся Серега, – пожрать купить хотели…

– Это где? В кабаке по дешевке? Да у меня месячной зарплаты не хватит там и пару раз покушать. Так я капитан, а ты же меньше моего получаешь.

– В общем, так. Демидова я оставляю – его опасно ночью в таком виде без наручников отпускать.

– А я?! – радостно подал голос Разин.

– А ты посиди пока. Позже разберемся, что ты за гусь такой и почему по ночам болтаешься.

«Молодец, Витька!» – одобрительно подумал Петр, – «Сразу видно, что наш – опер».

Его размышления прервал насмешливый голос Сорокина.

– А этот барсук что натворил?

– В пьяном виде мешал проезду спецмашины! – бодро отрапортовал Серега.

– Вот это наш человек! – торжественно объявил Сорокин, – и пьян в норму. Ну-ка, Гюльчатай, покажи личико.

Бритвин театральным жестом сбросил завесу – капюшон и предстал перед Сорокиным во всей слегка пьяной взъерошенной красе.

Последовавшая за этим немая сцена украсила бы пьесы классиков. По крайней мере «Ревизор» отдыхает. Застыли все. Первым пришел в себя Демидов.

– Ну, начальник, даешь! И ты с нами? Это я, получается, на тебя в машине бочку катил?

Следом за ним оклемался Разин и что есть мочи ломанулся на выход, но, налетев на мощный живот дежурного фельдшера, как раз зашедшего в «приемный покой», отлетел прямиком обратно на диван и притих.

– Петро, неужели ты? Какими судьбами! – искренне удивился Сорокин.

– Решил вот заглянуть, проездом, узнать, как поживаете. Парни ваши помогли добраться, особенно вот тот. – Битвин кивнул на милиционера. – Очень галантен в обращении с гражданами. Ладно, проехали. Тут несколько другая тема. Витя, ты этого Разина запри куда-нибудь, вопросы к нему имеются. Наш он человек. Еще пару часов назад очень плотно за решеткой сидел. Что случилось – не знаю, но не должен он ночью шляться.

– Подожди, – Виктор Саныч положил руку Бритвину на плечо и уставился на сержанта.

– Ты кого привез?

– Так ведь пьяный, – опять выдвинул железный аргумент Серега. – Под машину бросался.

Сорокин встал и вплотную подошел к нему.

– Я тебя не спрашиваю – за что, а меня интересует, кого ты привез?

– Я не знаю, документы не смотрел, – вконец растерявшийся Сергей машинально провел рукой по карману шинели. Это не осталось незамеченным. Сорокин был слишком опытен, чтобы его можно было провести вокруг пальца.

– Времени тебе минута. Отдай все и извинись! Иди, разберись с товарищем старшим лейтенантом в дежурку.

До выяснения посадив Разина под замок, Серега следом за Бритвиным зашел в дежурную часть и закрыл дверь. Достав из кармана бумажник, протянул Петру.

– Ошибочка вышла, – не глядя на Бритвина, пробубнил он, – не сердись, брат.

– Ты мне не брат, – беря бумажник, презрительно сказал Петр. – Ты сволочь и крохобор. – И резко развернувшись, вышел.

– Ну, как разобрались? Не в обиде? – спросил Сорокин. – Запомни, на людей обижаться нельзя. У каждого свои недостатки. А если пословицы вспомнить. Например: на обиженных воду возят. Или вот – обиженных е – т.

– А презирать? – спросил Бритвин.

– А это как угодно. Презирай, ненавидь, проклинай, но не обижайся. – Сорокин покопался в столе и достал плоскую флягу коньяка. – Ну что, за встречу будешь?

– Давай потом, Витя. Не обижайся, но не могу я сейчас.

– Какие обиды. Я же сказал.

– Вот – вот, – раздался из угла голос Демида. – Мент менту глаз не выклюет…

– А ну заткнись!! – гаркнул Сорокин. – Ты меня сегодня достал, Толик. Иваныч, – окликнул он санитара, – давай его под душ.

– Подожди. – Петр жестом остановил готового действовать работника вытрезвителя. – Послушай, Витя, отпустил бы ты Демида на все четыре стороны.

– Это еще почему?

– Давай прикинем: на работу ты ему не сообщишь, в виду отсутствия таковой – это раз. Четвертной в виде штрафа с него не снимешь, потому что забил Толик большой и толстый на эти штрафы. Это два. Ареста он не боится, потому, что для него тюрьма – дом родной. Это три. А в четвертых, как в детском стихотворении, Демидов сегодня оказал неоценимую помощь органам в поимке опасного преступника. Когда выпускать будешь, объяви ему об этом и поблагодари за помощь милиции. Вот это для него настоящий удар будет.

– Думаешь? – заинтересованно почесался Сорокин.

– Уверен! – Петр посмотрел на часы. – Откуда позвонить можно? С отделением связаться надо по поводу Разина. Ищут его наверно.

– Да откуда хочешь, – беззаботно ответил Сорокин и, ухмыляясь и потирая на ходу руки, направился к Демидову.

Бритвин сел за стол дежурного и взял трубку. Устало прикрыв глаза, на секунду задумался. Перед его глазами почему-то всплыла Ольга. Петр потряс головой, отгоняя видение, и глубоко вздохнув, положил палец на телефонный диск.

– Менты! Сволочи, гады!! Достали, козлы!! Ненавижу!! – пронзительный визг Демида разорвал относительно спокойную атмосферу районного вытрезвителя.

– Не ерепенься, Толя! Ты всего лишь выполнил свой гражданский долг. Не могу же я героя держать в клетке? Увидишь, уже сегодня все твои кореша за тебя порадуются! – Довольный Сорокин за шкирку выставлял упирающегося Толика Демидова на уличный холод.

– Я ни в чем не виновата!!! Он меня заставлял!! – в истерике заламывая руки, орет Марго. – И Ларису тоже он убивал!! Я к ней просто в гости пришла, а тут он, как взбесился!!! Он мне угрожал! Я ничего не могла сделать! А-а-а!!! – она сползает по стене камеры и громко рыдает.