Эттли на это ответил так: «Мы не согласимся ни с каким решением, которое означало бы наш отказ от обещаний, данных евреям, или от исполнения нашего долга перед арабами».
В Польше те из переживших Холокост, кто хотел вернуться в свои дома и заново обустроиться на прежних местах, подверглись нападениям со стороны поляков, не желавших возвращения своих бывших соседей в те дома, в которых сами поляки жили со времени депортации евреев в 1942 году. 4 июля 1946 года сорок два еврея были убиты в Кельце толпой польских антисемитов. Двое из убитых были маленькими детьми. Четверо были подростками, прибывшими в город лишь за несколько дней до этого. В течение двадцати четырех часов после того, как стало известно об этих убийствах, более пяти тысяч польских евреев бежали на запад с намерением добраться до Палестины. В ближайшие месяцы за ними последовали десятки тысяч других.
Глава двадцать третья
Бомба в отеле «Царь Давид»: «Мы должны воевать с палестинскими евреями»
Еврейский терроризм в Палестине достиг своего апогея 22 июля 1946 года, когда было взорвано то крыло отеля «Царь Давид», где помещалcя британский Секретариат по управлению подмандатной Палестиной. Взрыв был осуществлен организацией «Иргун», возглавлявшейся Менахемом Бегином. Был убит девяносто один человек, в большинстве гражданские лица, среди них сорок один араб, семнадцать евреев и пятнадцать британцев, работавших в администрации британской подмандатной территории. Во время дебатов в палате общин 1 августа один оратор за другим выражал возмущение этим актом террора. В противоположность им, Черчилль пытался соразмерить свое чувство гнева и понимание истории развития британской подмандатной территории, участником которой он сам являлся на протяжении уже двадцати четырех лет, с начала образования подмандатной Палестины. Его речь была одной из самых важных попыток убедить враждебно настроенную палату общин принять более взвешенную позицию.
«Годы, в которые мы приняли обязанности управления подмандатной территорией, – сказал Черчилль, – были самыми яркими, которые когда-либо знала Палестина, и они были полны надежды. Конечно, всегда существовали трения, потому что евреям позволили во многих случаях выйти далеко за пределы строгих рамок, установленных действовавшими на британской подмандатной территории положениями». Эти «строгие рамки» были изложены в «Белой книге» 1922 года. Они гласили, что еврейская иммиграция не должна превышать «экономической абсорбционной способности» Палестины. «Это была формула, – указал Черчилль, – которую я сам придумал в те дни и которая оказалась весьма удобной. Окончательным судьей в вопросе о том, какова была эта абсорбционная способность, являлась британская администрация. В течение более половины прошедшей четверти века мы аккуратно проводили эту политику в жизнь».
Далее Черчилль с теплотой говорил о достижениях евреев в Палестине. Еврейское население увеличилось с 80000 до почти 600000 человек. Тель-Авив «превратился в большой город, который в течение Второй мировой войны и перед ней принял и окружил заботой множество беспризорных и сирот, бежавших от нацистских преследований». Множество беженцев «нашли там убежище и защиту, так что эта страна, не очень щедрая в плане создания средств к существованию, стала источником гостеприимства для отчаявшихся людей. Прогрессировали орошение земель и развитие сельского хозяйства, появились крупные электростанции. Значительно выросла торговля. Увеличилось не только еврейское население: проживающее в колонизированных евреями районах арабское население также увеличилось в почти равной пропорции. Число евреев выросло шестикратно, а число арабов на 500 000 человек, что свидетельствует о том, что оба народа получили заметное преимущество от сионистской политики, которой мы следовали весь этот период».
Затем Черчилль перешел к «Белой книге» 1939 года и рассказал о тех изменениях, которые принесла разразившаяся спустя всего четыре месяца после ее принятия Вторая мировая война. «Я никогда не изменял своего мнения о том, – заявил он, – что принятие «Белой книги» 1939 года означало, по сути дела, прекращение сионистской работы, поощрение которой, как палата помнит, было существенной и неотъемлемой частью деятельности британских властей на подмандатной территории. Этой точки зрения я придерживаюсь и сегодня». «Белую книгу» 1939 года, – указал он, – яростно отвергли евреи Палестины и все мировое еврейство, значительное большинство которого рассматривает сионизм как великий идеал и как самую драгоценную надежду всего еврейского народа, разбросанного по миру».
Черчилль отметил, что в 1941 году – «в самый критический период войны» – ситуация на Ближнем Востоке «была осложнена восстанием прогермански настроенных арабских элементов в Ираке. Без сомнения, наша политика в Палестине, направленная на поддержку интересов сионистов, могла в какой-то степени спровоцировать взрыв чувств арабов. Однако это восстание было нами подавлено». «Надо иметь в виду два факта, относящихся к войне, – заметил Черчилль. – Во-первых, это то, что евреи-сионисты всего мира и палестинские евреи были целиком и полностью на нашей стороне в войне с Германией, и, во-вторых, это то, что они больше не нуждаются в нашей помощи для защиты своего национального очага против враждебно настроенных местных арабов. Другое дело, если случится общее совместное нападение на них со стороны всех окружающих арабских стран, и такой конфликт потребует улаживания с помощью Организации Объединенных Наций». При этом Черчилль исходил из того, что в 1946 году в Организацию Объединенных Наций входили страны, победившие Германию и Японию, которые, как предполагалось, будут действовать слаженно и солидарно против любого агрессора.
Черчилль затронул вопрос о политике Великобритании в отношении арабов. «Как мы обращались с арабами?» – спросил он. Его ответ был ясен. «Мы обращались с ними очень хорошо. В Ираке престол занимает династия Хусейна, которая начала править там с нашей помощью. Сначала на трон был возведен король Фейсал, сейчас там находится его внук. Эмир Абдалла, которого лично я поставил управлять Трансиорданией, находится там и сегодня. Он пережил удары и потрясения, изменившие почти все мировое устройство. Но он никогда не изменял своей вере и преданности своей стране. Сирия и Ливан обязаны своей независимостью огромным усилиям, сделанным британским правительством для того, чтобы удовлетворить их просьбы о помощи в установлении независимости. Это было сделано в тот момент, когда мы были слабы в военном отношении. Но, тем не менее, мы вошли в этот регион, чтобы изгнать оттуда представителей французского правительства Виши. Затем мы настояли на том, чтобы просьбы Сирии и Ливана об установлении независимости были выполнены».
Черчилль отверг утверждения, будто Великобритания не являлась другом арабов. «Я не могу признать, что мы не сделали все от нас зависящее, чтобы относиться к арабам так, как следует относиться к великому народу». Соглашение о разделе территорий бывшей Оттоманской империи 1922 года было выгодно арабам. «Я не могу сказать, что, решая эту проблему, мы не учитывали интересов арабов. Напротив, я думаю, что благодаря нам им удалось совершить весьма выгодную сделку. Все эти страны, которым мы предоставили суверенную власть и контроль над их территорией, заключили очень выгодную сделку. Для евреев же мы попросили очень мало – лишь предоставления им национального очага на их исторической Святой земле, где они способны построить благополучие и процветание как для себя, так и для арабов».
Черчилль попытался продемонстрировать, как изменилось отношение британских властей к евреям Палестины после победы лейбористов на выборах в 1945 году. «На всеобщих выборах, последовавших за победоносным окончанием войны с Германией, – сказал он, – верх одержала лейбористская партия, которая всегда казалась борцом за дело сионистов в том смысле, о котором я говорил, и во многих других отношениях, то есть последовательным борцом за создание суверенного еврейского государства в Палестине, и выступала в ходе избирательной кампании с наиболее горячими просионистскими речами и декларациями. Многие из наиболее видных лидеров этой партии были известны как страстные приверженцы дела сионистов, и их успех на выборах, естественно, рассматривался еврейской общиной в Палестине как прелюдия к исполнению данных ими обещаний, открывавший путь к осуществлению дальнейших планов. По крайней мере, это было именно то, чего ожидали все».