Дуг опять вздохнул.

— Да, это так. Но это можно было бы изменить. Например, хотя бы не заставлять их работать до упаду каждый день. Но все же по сравнению с белыми у них лучшая исходная позиция. Они крепкие, они привыкли к такому климату с детства. Их кожа не обгорает под солнцем...

— Но мы могли бы им платить! — не сдавалась Нора. — Может быть, они потом добровольно приезжали бы сюда из Африки!

Дуг рассмеялся.

— Вот в это я не верю. Я также не верю, что они в Африке нанимались бы друг к другу на работу за деньги. Принцип рабовладения ни в коем случае не чужд чернокожим. Наоборот, в Африке целые народы живут за счет торговли рабами. Поэтому белым людям не надо совершать набеги, чтобы угонять себе рабочую силу, — это делают сами же негры. Так что некоторые из них, которые сейчас стонут под плетьми, сами раньше старательно охотились на людей, ловили их и продавали или же заставляли вкалывать на своих полях. Таким образом, они могут смириться со своим пленением, но только если бы мы не отнимали у них любую радость жизни! Однако как поступают мой отец и другие? Никаких браков, никакого открытого сожительства мужчины и женщины и, ради Бога, никаких семей! Никакого свободного времени, никаких праздников, никакой религии... А если рабы устраивают эти свои ритуалы обеа, или как там они называются, то это происходит ночью, когда баккра спит. Понятно, что днем они думают только о бегстве! Можно же было сделать все совершенно по-другому. Если бы они чувствовали себя на плантации хорошо, тогда... тогда, может быть, они добровольно оставались бы здесь.

Нора в этом сомневалась. Она сама никогда не смирилась бы с рабством. Однако концепция Дуга в любом случае была лучше, чем концепция его отца.

А затем в ней снова взяло верх любопытство.

— Что такое ритуалы обеа? — спросила она.

Дуг пожал плечами.

— Что-то вроде... вуду.

Нора наморщила лоб. Она уже слышала и встречала в книгах это слово, но не знала, каким содержанием оно наполнено.

— Люди собираются вместе и вызывают духов, — пояснил Дуг.

— Что-то вроде... черной мессы? — с ужасом спросила Нора.

Дуг засмеялся.

— В очень широком смысле слова. Но мне кажется, что они при этом совсем не исключают Бога-отца, Святого Духа и Иисуса Христа. В Африке они, очевидно, молятся многим богам и духам, так что одним богом больше или меньше — им все равно. В любом случае обряд обеа — это очень дикий спектакль.

— А ты хоть раз в нем участвовал? — с любопытством спросила Нора.

Ей самой стало страшно от такого кощунства, но, с другой стороны, мысль о заклинании духов магически притягивала ее.

Дуг кивнул, и при этом его лицо стало хмурым.

— Когда еще был ребенком... тайно... — наконец сказал он. Затем встал. — Нора, я, собственно, собирался тебя спросить, не хочешь ли ты поехать со мной на конную прогулку? Сегодня, наверное, несколько поздновато, но вот завтра, после того как ты полечишь рабов?.. У нас двоих ведь много свободного времени. — Он горько улыбнулся. Нора боролась с собой. — Естественно, только если ты... то есть, если ты действительно хочешь. Если ты в принципе ничего не имеешь против меня, почему бы нет...

Он вдруг показался ей очень молодым и уязвимым.

Нора кивнула.

— Я с удовольствием поеду с тобой, — решительно сказала она и подавила мысль о Маану.

Она не могла ставить принятие своих решений в зависимость от того, что думает по этому поводу ее служанка.

Глава 5

На следующей неделе Нора и Дуг много времени провели вместе. И, несмотря на то, что Маану постоянно кривила лицо, когда хозяйка просила заколоть ей волосы для прогулки на лошади или подготовить ее для поездки в Кингстон, Нора наслаждалась его обществом. Дуг был хорошим рассказчиком — этот дар передал ему отец. Ведь Элиас тоже сначала заинтересовал Нору своими историями о Ямайке. Но Дуг, очевидно, не преследовал никаких целей, кроме разве что одной — рассмешить Нору. Он охотно рассказывал о своих героических подвигах и грандиозных провалах, как во время учебы, так и во время путешествий, и развлекал ее красочными описаниями праздников и спектаклей, о которых послушная дочь купца хотя и слышала, но не могла себе представить.

— Нет, нет, он великолепен, этот карнавал в Венеции. Но он также немножко... декадентский, если можно так выразиться. Один костюмированный праздник следует за другим, все под защитой масок... И, как бы это сказать, там бывает очень... распутно. Разрешено все, люди делают, что хотят, словно не знают, с кем они там заигрывают, и поэтому чей-то супруг вряд ли сможет вызвать кого-то на дуэль. А иногда люди действительно не знают — вот я, например, в последнюю ночь очутился в объятиях изящной девушки, но когда она сняла маску... Пожалуйста, не заставляй меня рассказывать подробности.

Нора рассмеялась. Она не знала, действительно ли все те приключения, о которых рассказывал Дуг, случились с ним, или же он придумывал эти истории на ходу, но ей было все равно. В любом случае она давно уже не чувствовала себя такой молодой и раскованной, как во время болтовни и конных прогулок со своим пасынком. Особенно Нора наслаждалась последними — потому что, в отличие от папаши и конюхов, которые неуклюже сидели на своих мулах, сопровождая Нору во время конных прогулок, Дуг оказался умелым наездником. Он галопировал по побережью наперегонки с Норой и со смехом воспринимал тот факт, что арабская кобыла мачехи Аврора при этом обгоняла его испанского жеребца на несколько корпусов.

— А ведь он так старается! — с сожалением говорил Дуг, хлопая Амиго по шее, когда тот, наконец, догонял торжествующую победительницу. — Ну, тут ничего не поделаешь, мой друг, некоторые женщины просто слишком породисты для нас.

При этом он по-мальчишески подмигивал Норе, и той приходилось крепко держать себя в руках, чтобы не улыбнуться в ответ, а, напротив, как полагается, пристыженно опустить взгляд. Ей давно уже стало ясно, что Дуг заигрывает с ней, причем тот не сдерживался даже в обществе. Нора в конце концов упрекнула его за это, но Дуг сделал вид, будто не понимает, что она имеет в виду.

— А вы все делаете так! — парировал он и обвел рукой бальную залу Холлистеров, где в этот момент как раз танцевали менуэт, причем большинство пар не были женаты между собой. При этом женщины не оставляли попыток подразнить кавалеров, как бы нечаянно показывая им из-под платья щиколотки. Они улыбались, подмигивали, а некоторые из них ни на миг не выпускали из своей руки руку партнера по танцам. — Как ты перед этим улыбалась старому Кинсли... Я чуть не взревновал!

— Но, кроме тебя, слава Богу, никто никого не ревнует к старому лорду Кинсли, — фыркнула Нора. — Флирт в здешнем обществе является, чуть ли не единственным развлечением, и это делают как с женатыми, так и с холостяками, иначе не было бы повода для слухов и сплетен. Однако завтра каждая из этих леди снова окажется на своей плантации, и снова будет смертельно скучать. А вот ты живешь в одном доме со мной и сопровождаешь меня на конные прогулки. Тут не только кто-то там может разволноваться — речь идет о совершенно определенном человеке!

Ее взгляд искал Элиаса, но тот уже удалился с другими мужчинами в комнату для курения. До сих пор он никак не комментировал тесные отношения между Норой и Дугом: ему, казалось, было все равно, чем они занимаются целыми днями. Но это может быстро измениться, если общество Кингстона начнет шептаться о Норе и ее пасынке. Молодая женщина давно поняла, что Элиас простит ей почти все, пока ее образ безукоризненной леди и благовоспитанной хозяйки его дома находится вне опасности.

Теперь Нора внушала себе, что ей и на этот раз не составит труда соответствовать ожиданиям своего супруга. Дуг частенько флиртовал с ней, но она не отвечала на комплименты и игривые шуточки. Конечно, ей нравился этот молодой человек, однако она никогда бы не влюбилась в него! Да и как бы она могла — ведь у него не было ничего общего с Саймоном, за исключением, пожалуй, таланта рассказывать истории, однако Саймон посвящал Нору в свои сокровенные мечты, тогда как пасынок лишь развлекал ее. И если бы она влюбилась в Дуга, то ей пришлось бы, конечно, забыть Саймона, а этого она сделать не могла. Наоборот, она все чаще думала о своем возлюбленном, когда видела впереди стройную фигуру Дуга на коне или игру его мышц, когда он карабкался на скалы. И потом вечером она вспоминала о ласках, которыми обменивалась с Саймоном, о чувстве, которое испытывала, прижимаясь к нему и ощущая его объятия и поцелуи.