В стране Суоми

Я сегодня как будто помолодел. Нет, душа не закружилась на воображаемом вощеном паркете от дикой, хмельной радости. Не взвился в поднебесье на прозрачных крыльях мечты. Не осилил, как олимпиец, стометровку в рекордное время. Даже не спустился с горки на путинских лыжах или абрамовичских нартах.

Через 36 лет я снова побывал в этой чистенькой, по — хозяйски ухоженной стране. И побывал-то не в обычном смысле — куда уж мне путешествовать в моем возрасте! А вот так, запросто, сидя за моим рабочим столом. А напротив меня восседал мой старший внук Ваня, ученый — кандидат технических наук. Он пришел ко мне исправить какую-то ошибку в компьютере, исправил да и разговорился с дедом.

В прошлом году Ваня совершил круиз по странам Скандинавии. Не бог знает, какой великий путь пришлось проехать и проплыть за две недели. Но впечатлений он привез целую кучу. И не только самых добрых воспоминаний, но и множество фотографий тех мест, где когда-то довелось побывать и мне. И еще какие-то альбомы, проспекты. Диву даешься!

Мы говорили о Суоми, в которой я побывал в составе делегации советских писателей. Я уже коснулся мимоходом этой темы в романе «Ночь без сна», но вспоминать Финляндию можно без конца. И мы с удовольствием листали самые яркие страницы наших странствий по ее озерным и каменистым просторам.

Ах, Суоми, Суоми! Казалось бы, чужая для нас страна, а как ты близка распахнутому для дружбы и нежности русскому сердцу! Может быть, потому и близка, что мы прошли с финнами один, и не малый, путь, прошли в понимании и согласии. Только лихолетье 1917 года разъединило нас. И счастье твое, Суоми, что ты попала в заботливые руки, а не в безжалостные тиски палачей, казнивших Россию.

Ничего не скажешь, Суоми заслуживает того, чтобы восхищаться ею. Тем более, что где-то в пригороде Хельсинки живет и работает мой истинный друг художник Тойво Ряннель. Взял, чудак, да и уехал к финнам. Впрочем, куда ему еще ехать, когда он сам финн из семьи, сосланной на поселение в Сибирь?! Если ему нравится тамошняя жизнь, то почему бы и не завершить там свой жизненный и творческий путь? В этом тоже есть что-то от возвращения библейского блудного сына.

Если внимательно посмотреть на Суоми, раскинувшуюся на многие сотни верст вдоль и поперек Скандинавии, то она может показаться усадьбой одного рачительного хозяина — своего народа. Страна ухожена не только в обычном понимании этого слова. Да, в ней всё расставлено по своим местам, всё прибрано и упорядочено навсегда. Но самое главное то, что она ухожена духовно. В ней поддерживается каждый здоровый росток демократии, что немаловажно в современном мире. Нам бы её заботы!

В Суоми, как и в любой процветающей стране, культурные традиции многих народов гармонично сочетаются с интересами прогресса. Чтобы убедиться в этом, достаточно побывать в ленинском музее в Тампере. Что им Ленин? Кое — кто считает терпимость финнов к этой одиозной фигуре результатом предоставления независимости Финляндии. В этом есть известная доля правды, но далеко не вся правда. Ленин пошел на независимость Финляндии из страха потерять свою власть в России. Он струсил перед лицом хорошо отмобилизованной армии Маннергейма, готовой пойти на Петроград. Недаром же он улизнул в Москву, подальше от назревавших военных действий. Да и то сказать, что суверенитет Суоми не стоил ему ничего. Великий вождь уже продал немцам целую Россию, а что значило для него Финляндское княжество?

Мы с внуком уважительно вспоминаем барона Карла Густава Маннергейма, генерал — лейтенанта русской армии. У нас до сих пор считают его фашистским прихвостнем, злейшим врагом России. Это — выдумка всё тех же большевиков. На самом деле Маннергейм — талантливый полководец и смелый человек. И он воевал не против России, а против ненавистного во всем мире режима. Он 30 лет прослужил в русской армии, за личную храбрость был награжден российским георгиевским крестом.

В его пользу говорит и тот факт, что он не был финским националистом. Он — швед, ставший в конце своей жизни президентом Суоми. Конная статуя маршала Маннергейма стоит на проспекте его имени.

А разве об уважительном отношении к другим народам не говорит финский памятник Александру Второму? Скажите, где у нас, в России, есть что-то подобное, наполненное великим смыслом благодарности царю — освободителю? Этого нет и, видимо, никогда не будет. Памятники Сталину — да! Давно ли они были на каждом перекрестке дорог и на каждой площади? И сегодня их вновь поставить не прочь сотни тысяч людей, если не миллионы.

Кстати, еще о маршале Маннергейме. Он не был ни Гитлером, ни Сталиным. Он не преследовал инакомыслящих, как это делали большевистские вожди от Ленина до последней когорты старцев. И совсем не случайно финны говорят о маршале с легкой и мудрой усмешкой. Мол, что было, то было. Когда мы оказались у памятника на могиле маршала, финский писатель Пааво Ринтала вспомнил, что где-то в Дании есть памятник врачу с надписью: здесь покоится прах такого-то, а вокруг — могилы тех, кого он лечил. Так неплохо бы написать на памятнике Маннергейму: здесь — маршал, а вокруг — те, кому он помог умереть.

Пааво Ринтала — автор повести «Ленинградская симфония» о блокаде северной столицы. Книга мало известна у нас, потому что Пааво ставит в ней вопрос об ответственности за трагедию Ленинграда и открытым текстом называет виновников массового истребления людей. Это — Гитлер и Сталин с их прихлебателями и лизоблюдами.

Демократия. Нам бы поучиться хотя бы её азам у тех же финнов. У второго по величине города страны два имени: финское — Турку и шведское — Або. Десять процентов населения города шведы, и здесь функционирует шведский университет. Милости просим обучаться на родном языке!

И ни у кого нет тоски по автономной республике с вытекающими отсюда последствиями. Нет ни министров, ни главков, а есть лишь муниципалитет, как в любом другом городе страны. Здесь все живут одной семьей, не отдавая предпочтений ни одной нации. Вот так бы жить и нам, мои уважаемые россияне!

Однако, Ванюша, вернемся к нашим баранам. А бараны в данном случае — гости Суоми, члены советской писательской делегации. 1969 год. Наша поездка по стране подошла к концу. Мы побывали на северных озерах, нас попарили в сауне, этом финском чуде. Осталось собрать в дорогу вещи и готовиться ко сну. Поезд на Выборг отходит в два ночи, а сейчас уже шесть вечера.

Пока мы прогуливались перед сном, к гостинице подошел автобус с молоденькими финночками. Девушки окружили главу нашей делегации Аркадия Васильева и всех пригласили к себе.

А предприятие у них куда как оригинальное: фабрика жевательной резинки. Здесь работают четыреста девушек и только один парень — электрик.

Мы приняли их вызов. Ехать, так ехать, тем более, что это не так уж далеко. Несколько поворотов автобуса — и мы в просторном зрительном зале. Вот это да! На нас, иностранцев, отовсюду устремлены любопытные девичьи взгляды. Финночки оживленно переговаривались между собой, смеялись. Нам тоже весело, чего же грустить?

Прежде чем начать наш вечер, зал делегировал на сцену того самого электрика. Мол, нет мужиков, так и этот не мужчина. Пусть не путается под ногами. Да теперь как бы соблюдается равноправие полов: вы — там, мы — здесь. И никому не обидно.

Первыми выступали старики. Апломба много, а видимости — никакой. Уныло брели к микрофону и в том же ключе возвращались к столу. Представитель карелов Антти Тимонен нежно называл финнов родными братьями. Они действительно находятся в близком родстве и Антти не открывал истину. Народы живут рядом друг с другом. О чем же речь?

Затем пошли выступать советские евреи. Они обижались на Гитлера и хвалили Иосифа Виссарионовича. Этого и следовало ожидать. Кого же вождь любил более всего, как не евреев? Но особого энтузиазма в их речах почему-то не было. Ораторы не забыли борьбы с сионизмом, жертвами которой стали их соплеменники.

Но девушки больше интересовались жизнью молодежи в России. Хватает ли молодым заработка для безбедного существования? Достаточно ли кинотеатров и танцзалов?