Батюшки мои! От волнения я аж еще раз катетер выпустил. Да ничего, товарищи тактично вид сделали, что не заметили. Так, следы мокрые оставляя, и пошел я в гримерку. Захожу, а там… На высоком кресле сидит сам Иосиф, народный певец. Вокруг него девки на корточках сидят, в шапочках разноцветных на головах. Типа гандона. Розовый, красный и синий. Это, как товарищи мне позже объяснили, пополнение Конторы по культурной части. Лейтанант, старший лейтенант и капитан. Под оперативным псевдонимами: Киска, Очко, и Просак. Девчонки наши оказались, боевые. Пока мы с товарищами и с товарищем певцом Кобзоном первую рюмашку дернули, старшая, которая Очко, встала, лосины на сраке поправила, и сказала:

– А теперь я почитаю вам свои стихи.

Лосины приспустила, губищи вытащили, левой рукой ухватила, и давай правой, как по струнам наяривать. И поет – оттуда и поет!

…слушаем, плачем. Ай, хорошо девчонки завернули! Ведь, если честно, и нам, ветеранам Конторы, многие из происходящего нынче на внешнеполитической арене РСФСР не нравится. Этот великорусский шовинизм, эти манеры «старшего брата»… Слава богу, есть такие люди, которые напоминают миру, что слава и величие русской культуры – они не в усадьбах зазнавшихся бояр и дворян Тургеневых да Толстых, пивших народную кровь. А где она, русская культура? А в манде! В простой, рабоче-крестьянской манде простых девчонок ансамбля «Мятежный сикель» – лейтанта Кати Очко, Нади Сикель и Маши Которая Между. Отпели они, получили гонорар от Иосиф Виссарионыча – диск «В Белуджистане в черном тюльпане» с автографом, – и отправились дальше родине служить. А мы остались втроем. Ну, то есть, вчетвером. Товарищ майор Влад Ульянов, товарищ генерал народный певец Иосиф Кабыдзон, и его антре… аптре… антре… куратор, короче, Лев Константинович Ёкрпст! Сижу, глазам своим не верю… И ведь такие простые… Такие свои… А Лев Константинович улыбается, говорит так… вкрадчиво:

– В общем, буду краток, Петрович, – говорит он мне.

– Решили мы наградить тебя Петрович! – говорит он.

– Только не медалями… не поньяком этим пошлым… – говорит, лбом двигая.

Позже мне объяснили, что поморщиться он так хочет, а не может. Ботекс!

– Как ты знаешь, у Иосифа Яковлевича – рак… – говорит мне Лев Константинович.

Киваю. А как же. Мы в печатном органе Конторы, «Экспресс-Газете», завсегда все новости страны узнаем, зашифрованные. Нам так в 1991—м и велели. Переходим на подпольное положение, читаем «Спид-Инфо» и «Экспресс-газету», все данные будут там. Так что о болезни дорогого Иосифа я знал.

– Рак правого яичка, – говорит дорогой товарищ Львович.

Сижу, не шелохнувшись, от счастья едва живой.

– Вот мы и решили, что отдашь ты свое правое яйцо певцу, – говорит товарищ Константин.

– А мы тебя за это премируем его правым яйцом, – говорит он.

– И участием в съемках сиквела «Старых песен о главном – 20” – говорит он.

– Будешь в массовке во время выступления капитана Моисяева, – говорит он.

Иосиф Виссарионович смотрит на меня пытливо. А я на него. Объяснили мне уже, что из-за болезни говорить он не может, только петь. И еще кое-что объяснили…

– Только смотри, Игнатьич, – предупредили меня товарищи Влад и Лев.

– Тайна эта умрет с тобой, – предупредили.

Подошли к Иосифу Виссариновичу. Нажали на что-то в спине. Застыл певец. Снимают они верхнюю половину его головы, под парик замаскированную. А там…. Центр управления космическим кораблем! Да Иосиф и был – космический корабль! А в Центре, посреди экранов, да проводов, два таракана сидят. Один зеленый – Григорий, другой – Кузьма. С планеты Альфа Центавра. И стонут, бедолаги! За животы держатся. Это из-за яйца все, объяснил мне товарищ Эрнст. В яйце – правом, как на грех, – магический кристалл у них. Двигатель корабля…

– А почему, – спрашиваю, – они друг на друга не смотрят?

– Кузьма и Георгий? – товарищ Львович спрашивает, наливая по новенькой.

– Это все политика! – говорит он огорченно.

– Разногласия у них, так как Кузьма сторонник конституционной монархии и за Майдан, – объясняет товарищ Константин.

–… а Г еоргий – за то, чтобы в мире не осталось ни одного короля и против Майдана, – говорит товарищ Константин.

Тут и Георгий голос подает, пищит на своем альфа-центаврианском:

– Монархия… анахронизм! – кричит он, по-английски почему-то.

Дышит тяжело… Смотрит на меня с надеждой. Ну что же, надо, значит надо. Снимаю я с себя штаны, яйцо оттягиваю. Тут и врач заходит. Известный, народный ученый, забыл, как фамилия. Становится на колени, и – рррраз! – зубами, острыми, как бритва, яйцо мне откусывает. Запиваю это дело стаканом коньяку с товарищами Владом и Львом. Врач, между тем, яйцо певцу Иосифу отрывает, мне в мошонку сует, а мое, значит, прилаживает к народному нашему, золотому голосу России. Быстро крышку-парик на место ставит. Уходит. Сижу, обалдевший. Даже крови не выступило. Товарищ Кабыдзон в себя приходит, отдувается. А товарищ Константиен говорит, улыбаясь.

– Дорогой ты мой товарищ, золотой ты мой человек, – говорит он.

– Ты же мне спас трансляцию 75—летия хора МВД с товарищем Иосифом в роли солиста, – говорит он.

– Поэтому вот тебе еще приз, – говорит он.

Щелкает пальцами. Из-за кулис девка выбегает в чулке. Узнаю по цвету колготы товарища Марию Очко.

– Вот тебе жена от партии, Конторы и правительства! – говорят мне товарищи.

– Только чур, чулок с башки ейной не снимать, под прикрытием она, – говорят.

– Иногда ее и товарки заменять будут, так ты не ссы, значит Маша в отъезде, – говорят они.

Села Маша мне на колени, катетер поправила… Именнинник я сегодня, чистый именинник. Тем более, и паспорт несут! Это уже от товарища певца подарок. Говорит он:

– Спасибо, Сергей, что спас ты меня и голос мне вернул… – сказал он.

– Раз такое дело, дарю я тебе свое имя… – говорит он, паспорт протягивая.

Раскрываю… Батюшки! Точно, Иосиф я теперь. Иосиф Виссарионович Кабыдзон!