Изменить стиль страницы

— Срок реальный прежде всего потому, что другого нам не дадут. Прошу это запомнить, товарищи! — Шилов носком сапога пнул камень-голыш, проследил за ним пока он падал в ущелье, резво, как мячик, подпрыгивая на скалах. — Надо не болтать, а действительно работать по-новому. Выполнять на практике все шесть условий хозяйствования, которые выдвинул товарищ Сталин. Они, как я вижу, основательно забыты у вас.

— Не согласен, — сказал парторг Денисов. Он всё ещё трудно дышал, покалывало в лёгком — давала знать старая рана, с гражданской. И вообще, на кой ляд им надо было переться на эту гору, ведь и так полдня мотались по стройке? — Данный вопрос мы обсуждали в начале года на открытом партийном собрании. Доклад делал товарищ Петухов, старый начальник строительства.

Шилов обернулся, долго в упор глядел на парторга. Взгляд неподвижный и цепкий — от такого не отведёшь глаз.

— Вы на Петухова не ссылайтесь. Он и без того достаточно авторитетный специалист. И вообще, у него были свои задачи, у нас — свои. Проблема рабочей силы — первые три условия товарища Сталина — вот что для нас сейчас главное. Потрудитесь именно на этом сосредоточиться. Особенно бытовой вопрос: в бараках непролазная грязь, антисанитария. Надо немедленно навести порядок.

— А мы этим и занимаемся. Ликвидируем нехватку рабочей силы. Член парткома председатель сельсовета Вахрамеев, например, имеет задание по дополнительной мобилизации на стройку местного населения. Проводим и другие мероприятия бытового плана. А что касается ваших замечаний, давайте обсудим на парткоме. Примем решения.

— Я уже принял решение, — Шилов опять, не мигая, уставился на парторга. — И потрудитесь его выполнять. Между прочим, уважаемый Михаил Иванович, вы, очевидно, плохо знаете линию партии на современном этапе хозяйственного строительства. Сейчас курс на единоначалие, время дискуссий и споров прошло. Надо делать дело на основе персональной ответственности.

Ганс Крюгель, прислушиваясь к разговору, демонстративно отвернулся — Шилов ему не понравился сразу: приехал на всё готовое, и ещё пытается поучать, повторяя, в общем-то, давно и хорошо известные истины.

— Интересно… — сдерживаясь, парторг почесал мизинцем прокуренный ус. — Значит, не понимаем линию партии? Ну что ж, вам, как товарищу из центра, может быть, виднее… Тогда соберём сегодня же партком, и вы нам разъясните обстановку. Ну, и попутно о себе расскажите, по личной биографии. Проходили ли чистку, состояли ли в оппозициях и так далее. Для знакомства.

Шилов прищурился, чуть изменился в лице — понял, что разговор, кажется, делает тот самый поворот, за которым начинается конфликт. Спокойно заметил:

— Вряд ли сейчас это уместно.

— А почему? Самое время — идёт всесоюзная проверка и обмен партбилетов.

— Мне партбилет уже заменили в Москве.

— Ну что ж. Поговорим просто — оно не помешает. Начальник строительства, бросив за спину руки, минуту смотрел вдаль, молчал, покусывал губу: ссориться с парторгом, да ещё на первых порах, никак не входило в его планы. Простоватый, похожий на деревенского плотника, Денисов оказался на удивление цепким и въедливым. Шилов рассчитывал только слегка приструнить парторга и главного инженера, дать обоим представление о будущих взаимоотношениях. Но, пожалуй, завернул слишком круто, не сдержался… Проклятая дыра, она вышибла его из равновесия: он и сейчас внутренне ёжился, вспоминая адскую дорогу сюда, почти сутки в допотопном шарабане, через кручи и перевалы, через опасные броды и каменные россыпи.

— Вы есть отшень недовольный, товарищ Шилов, — поднимаясь и вступая в беседу, сказал Крюгель. — Почему?

— Я прошу понять меня правильно, — произнёс Шилов, медленно переводя, словно бы осторожно перенося свой свинцово-неподвижный немигающий взгляд на главного инженера. — Я действительно, кажется, расстроен. Этой историей с экскаватором.

— Не понимаю… — Крюгель простодушно развёл руками.

Работала специальная комиссия, объяснил он. Разбиралась в происшествии двое суток, опрашивала взрывников-отпальщиков, дежурных стрелков охраны, даже экскаваторщика Бухалова. Взрывники есть вполне надёжные люди, стахановцы, которые овладели новым прогрессивным методом отпалки — это вдвое повысило производительность взрывных работ. Очевидно, они немного перестарались, пошли на риск. Слишком близко заложили два шпура, в одном из которых заряд сработал раньше — взрывом выбросило аммонал из соседнего шпура и отбросило его вместе с горящим бикфордовым шнуром под экскаватор: там он и ухнул. Варшайнлих — вполне возможно. Так отметила вся комиссия. Собственно, товарищ Шилов уже слышал эти выводы — в чём же дело?

— А дело в том, — сухо, резко сказал Шилов, — что всё это чепуха. Враньё на постном масле.

— Какое масло? — рассердился Крюгель. — Почему постное масло?

— Дас ист пуре люге! — по-немецки сказал Шилов. — Унд дас ферштеен зи аусгецайхиет! [5]

— Найн, найн! — замахал руками Крюгель. — Неправда!

— Правда, — спокойно подтвердил Шилов и повернулся к парторгу. — Вы ведь тоже были в составе комиссии и, значит, подтверждаете этот нелепый вывод?

— Ошибаетесь, — глухо сказал Денисов. — Я как раз поставил его под сомнение.

— Вот именно! Ведь даже неспециалисту понятно, что экскаватор взорван умышленно: никак не мог пакет аммонала попасть под поворотный круг — траектория не та. Он был заложен туда заранее. Дураку ясно, что это было вредительство. Акт комиссии уже готов?

— Ещё нет, — ответил Крюгель.

— Я не советую его подписывать. Ни вам, Крюгель, ни вам, товарищ Денисов. Я вас искрение уважаю и хочу предостеречь от очень опрометчивого шага. В современной обстановке классовой борьбы это будет называться укрывательством вредителей. Именно так.

Денисов насупился, покусывая кончик уса. Главный инженер клетчатым платком усердно тёр сразу вспотевшую шею. Взглянув на парторга, виновато опустил глаза — новый начальник им обоим, кажется, объявил эффектный мат.

— Что же предлагаете? — Крюгель наконец поднял голову.

— Во-первых, я объявляю вам своё решение: сегодня же шифрограммой сообщаю о факте вредительства в город и вызываю следователя. — Шилов опять пнул камень, долго, с интересом следил за его падением: внизу, над бывшим руслом реки, от камня наросла небольшая лавина. — Во-вторых, предлагаю в акте комиссии прямо указать, что причину взрыва экскаватора установить не удалось. Ведь оно так и есть на самом деле. А это нелепее предположение надо просто отбросить. Пусть расследованием займутся специалисты, квалифицированные люди. Пусть они делают выводы и определяют виновного. Вот и всё.

— Между прочим, я уже звонил в райком партии, — негромко произнёс Денисов. — Так что в городе насчёт экскаватора в курсе дела.

Закатное солнце пряталось за грядой облаков и освещало из-за них, как из-за ширмы, причудливую гребёнку дальних хребтов на горизонте: мягкий перламутровый свет падал на скальные вершины, похожие на башни рыцарских замков. Вечернее раздолье рождало успокоение, тихое, но тревожное, в котором нераздельно слиты восторг и грусть…

Все трое молча любовались закатом, каждый думая о своём. Парторг Денисов зашёлся кашлем, торопливо вынул пачку дешёвого "Беркута", закурил папиросу-гвоздик.

— Шприхст ду вар, зо браухст ду айн гедехтнис, люгст ду, зо браухст ду цвай[6],— меланхолично, в раздумье произнёс Шилов, ни к кому, собственно, не обращаясь. — Так любил говорить один мой немецкий товарищ.

— Это есть народная мудрость, — Ганс Крюгель почтительно поднял палец. — Мой дед тоже говорил так. Гроссфатер.

Денисов раздражённо сплюнул.

— Ну-ин ладно. Я однако пойду: совещание агитаторов назначено, — взглянул на часы, угрюмо пошутил: — У вас фатеры, а у меня агитаторы.

Он втоптал каблуком недокуренную папироску и, не попрощавшись, молча направился вниз — сутулый, большеголовый, старчески кхекающий через каждые несколько шагов. Крюгель и Шилов проводили взглядами его неширокую спину; под габардиновым пиджаком чётко угадывались костлявые лопатки.

вернуться

5

Это чистейшая ложь! И вы это отлично понимаете (нем.).

вернуться

6

Если скажешь правду — припоминаешь один раз: соврёшь — припоминать приходится дважды (нем.).