– О, а вы чего здесь? – заглянул в раздевалку Мешок. Он уже получил заказ, и держал под мышкой небольшой сверток.

Андреич в ответ только перевернул страницу, а Умрихин, очнувшись, медленно расправил штаны.

– Покурить что ль с мужиками.

Мешок прошел решетке вытяжки, вмурованной в стену, и закурил. Он достал из нагрудного кармана путевку.

– Видали? – Мешок потряс бумажкой с адресом, осыпав ее пеплом от сигареты. – Департамент строительства. Поеду разберусь к этим тварям. Скажу, вы чем там дома строите, умники. Этим самым причиндалом, или пальцем.

Мешок подглядел в бумажку.

– Так и так, скажу, Сергей Борисович, а не пойти ли вам…

– Погоди, дай сюда, – Умрихин вдруг вскочил, заправляя рубашку в зеленые штаны, и выхватил путевку.

– Я отвезу, – твердо сказал Умрихин.

– Ну ща, – протянул Мешок. – шустёр бобёр, я сам с ними разобраться хочу.

– Ты с Люсей-то для начала разберись, изнывает девка, – не отрываясь от газеты, заметил Андреич.

– Молода ишшо, могу раздавить харизмой, – размяк от приятных перспектив Мешок.

– С меня пиво, – сказал Умрихин и вытянул сверток из-под прижатого локтя Мешка.

– Ну ты им там передай от меня. Я их научу строить.

– Да при чем здесь они, – тихо произнес Андреич.

IX

Умрихин успел к самому гону. Сначала один, взлохмаченный с перекошенным лицом вылетел из-за угла, на ходу намечая путь побега. За ним второй и третий. Андрюха, – крикнул один из них – давай к метро, и первый резко свернул вправо, через дорогу, длинными прыжками обогнув машины, взвизгнувшие тормозами, и дальше, мимо фонтанов в подземелье.

Умрихин вышел на центральную улицу, и двое омоновцев бронежелетах, фыркающие, с пеной у рта, налетели на него, сбив с ног. На секунды замешкались над ним, посмотрев с досадой, и рванули в сторону метро. Умрихин быстро поднялся, захватив с асфальта отброшенный сверток, и прижался к стеклянным дверям магазина электроники. Мимо него пробежали еще двое, в рваных джинсах и тяжелых ухающих ботинках, как будто они теперь догоняли полицейских. Их никто уже не преследовал, кроме трех старух, которые шли, быстро перебирая ногами.

Впереди поперек дороги плотной цепью стояли горбатые автозаки и автобусы, отделявшие случайных зрителей от копошащейся толпы фотографов. Монотонный голос из мегафона повторял – граждане, это несанкционированное собрание, просьба подчиниться требованиям властей и разойтись. Из толпы вылетали срывающиеся голоса – долой, фашисты, и тут же захлебывались в одобряющих криках.

Умрихин подошел ближе и встал рядом с парой. Он, жердь в просторной косухе и она, совсем еще девчонка с малиновыми волосами, вытягивали головы, пытаясь хоть что-то разглядеть в самой гуще людей. Он крикнул – уроды, и вытянул вперед телефон, нажав на клавишу записи видео. Козлы, – крикнул он, вглядываясь в экран, поймавший понурые молодые лица за стеклом в автобусе.

Умрихин попытался пройти через оцепление, прикрываясь пакетом – я курьер, я в департамент строительства, но полная девушка в пятнистом бушлате, перетянутом широким ремнем, оттолкнула его к мраморной стене.

В ближайшем переулке было пустынно. Умрихин осмотрел здание и увидел единственную железную дверь без табличек, номеров и кнопок вызова.

Он несколько раз ударил кулаком в дверь, и откуда-то сбоку прохрипело – куда.

В кабинете было сумрачно. Длинное пространство сужали темные шкафы, а вертикальные серые полоски жалюзи едва пропускали вечерний свет. Маркин сидел за тяжелым письменным столом, отделанным под орех, на котором совсем некстати смотрелся тонкий серебристый ноутбук.

– Проходи, чего встал? – сказал Маркин, не отрываясь от экрана. – Я ща…

Умрихин положил на стол сверток. Он вглядывался в его лицо, пытаясь найти изменения в его внешности, но это был все тот же Марка, разве что под глазами припухло, да расстегнутая наполовину рубашка и пиджак были изрядно помяты.

– Ну, ты меня убил, – сказал Маркин, поднимаясь из-за стола и торопливо закрывая окна на мониторе. – У нас же тут камеры везде, посматриваю иногда за посетителями в целях безопасности. Смотрю, Андрюха нарисовался. Ну, привет что ли.

Он крепко пожал руку Умрхина, собрался, уже было, обнять, но Умрихин стоял неподвижно, глядя в упор, не подпуская его ближе.

– Куда пропал-то?

– Кризис, – усмехнулся Умрихин.

– Кризис, говоришь, – Маркин достал из шкафа большую бутылку виски и расплескал в два стакана. – Держи, за встречу.

Умрихин глотнул, и поморщился от горячего шарика, скатившегося по горлу в живот. Маркин выпил залпом, вытер рот и залил еще полстакана.

– Кризис, значит. Тут такое творится, твой кризис – это так, прогулочка. Видишь, я теперь где.

– Большой человек, – сказал Умрихин, присаживаясь на краешек стула.

Маркин заглотил еще виски, сунул руки в карманы брюк и втянул голову в плечи, как будто хотел согреться, подошел к окну и заглянул в щель жалюзи.

– Куда там, большой. Я тут как затычка. – Маркин стал расхаживать по всему кабинету. – Прошлых поснимали, ко мне пришли, выручай, говорят, Сережа, нужен человек новый, профессионал своего дела, мать их. А мне что. Даренко после того аквапарка слился, долги за год, аааа…

Маркин махнул рукой, подлил виски в стакан Умрихина и глотнул из бутылки.

– А потом опять рухнуло. И понеслось, с утра планерки-совещания, прокуратуры-шмукаратуры, а вечером нажираемся как скоты. Стройки все заморозили, только вон бумажки разбираем, отказы с предписаниями строчим. Твои-то как?

– Да нормально все… – Умрихин затарабанил пальцами по столу. – Ольга опять за ремонт взялась, у Саши позвоночник еще. Нормально…

Маркин развалился в своем кресле, прищурился хищно и тихо спросил:

– Дауншифтингом решил заняться?

– Похоже, что так.

– А ты всегда ебнутый был.

Маркин вдруг рассмеялся, и заколотил по столу:

– А помнишь, как я того хмыря, ну психа того привел, чтоб посмотрел тебя? Ты бы себя видел, когда визитку у него взял. Шары – во! Покраснел, ручонки задрожали.

Умрихин улыбнулся:

– Ваня там как поживает?

– А Ваня учиться пошел. Прикинь, режиссером решил стать, кино снимать. А какое, нахрен, сейчас кино, кругом – жопа! Люди уже боятся на работу ходить, гастеров завезли, а работы нет, теперь вон, слышал, в банды собрались, лютуют звери. Хоть на улицу не выходи. С моей машины вчера колеса сняли, нет, ну прикинь, ладно бы уж совсем угнали, а то выхожу – стоит родимая на кирпичиках. Все – валить, валить надо. А куда валить-то? Сидят, сука, только нас и ждут там. Хрен там. Ты, хоть и шарахнутый на всю голову, а дело говорил, что скоро все ебнется. Только, хрен ли толку, что угадал, предсказатель?

Маркин клацнул по клавиатуре и оживил ноутбук. Он пробежался глазами по экрану.

– Твою мать! Ну как на таких долбоебов можно надеяться.

– Слушай, Марка… Сергей. У меня тут дело к тебе – сказал Умрихин.

– Вот ведь уроды. А? Прикинь, ставку на Барсу сделал, и пролетели, суки. Иди сюда, покажу, чем я тут занимаюсь. У меня тут целый Лас-Вегас.

Глаза у Маркина горели, он то и дело потирал шею и растирал грудь под расстегнутой рубашкой.

– Тут я, значит, спортом заведую, – Маркин растянул окно с графиками, цифрами и названиями футбольных команд. – Ну, ставки на футбол, в основном. А вот, покерный клуб. Помнишь, как в общаге резались? Я сначала по правилам играл, а потом надоело. Скучно. Блефую по-черному. Знаешь, уже сколько денег просадил… Так, здесь у меня казино, затягивает ого-го, не советую. А вот здесь, смотри, бабы.

Маркин открыл сайт, залепленный фотографиями с женскими лицами, задницами и полуголыми телами. Он щелкнул по одной, и на экране всплыло окно, в котором появилось видео с девушкой в купальнике. Она лежала на постели и двумя пальцами гуляла по клавиатуре.

– Все в реальном времени. Платишь за приват, и они тут такие финты выделывают. Вот так и живу, Андрюша. А, извини – Андрей, ты же не любишь.