III

Умрихин открыл глаза, повернулся на бок и обхватив Ольгу левой рукой, прижался к ее телу. Он чувствовал ее спокойное дыхание. Ольга обернулась, и не открывая глаз пробормотала:

– Сейчас-сейчас-сейчас… Опять проспала. Что приготовить?

Умрихин улыбнулся – волосы ее мягко покалывали его лицо.

– Лежи, я сам все сделаю.

Ольга промурлыкала что-то невнятное и снова задремала. Умрихин поцеловал ее в плечо и прижался еще сильнее.

– Слушай, можно я на работу не пойду? Возьмешь меня маляром?

Ольга замотала головой. Его рука пробралась к ее груди, и Ольга схватила его ладонь.

– Андрейчик, на работу! – строго сказала она.

– Ну, что я там не видел. Маркин совсем нюх потерял. Понабрал жлобов с рижского. Скукота. Вчера опять бункер заказали. Вот тоже мода пошла. Как будто завтра атомная война… Не, не пойду.

– Не будешь работать, так и будем с одной розовой стеной жить.

Ольга вдруг вскочила и запрыгнула на Умрихина, плотно сжав ногами его бока. Она обхватила своими тонкими пальцами его шею, как будто пыталась его задушить, а он обнял ее, прижимая к себе, и когда его пальцы прошлись по бугоркам затянувшейся широкой раны на спине, ослабил хватку, боясь сделать больно.

– Ну что, будешь вставать или нет? Будешь работу работать? – грозно произнесла Ольга.

Умрихин ловко вынырнул из плена, навалился на Ольгу, сжал ее запястья, нейтрализовав ее беспомощные попытки сопротивления.

Умрихин поправлял галстук перед зеркалом в прихожей. Он уже был одет в свои привычные доспехи – серый костюм, короткий черный плащ, скроенный по типу матросских бушлатов и коричневые ботинки на толстой подошве.

Ольга сидела на полу в большой комнате и чистила валик, замоченный со вчерашнего вечера в красном тазике. Вокруг были белые стены, и только одна из них наполовину была закрашена бледно-розовой краской. Умрихин тихо подкрался к ней и сел рядом.

– Может, тебя на свидание пригласить?

– Вот совью гнездышко, тогда и по свиданиям можно. – ответила она, любуясь чистым мохнатым валиком. – Но перед этим будет вселенский шопинг. Так что готовься, Андрейчик, скуплю все, что на глаза попадется. Между прочим, я за последние полгода нового ничего не купила. Не удивляйся потом, почему я кофточки за двести долларов покупаю… Ну все, не опаздывай.

Он чмокнул ее в губы и быстрыми шагами направился в детскую. Саша уже сидела в кровати с пультом в руке, перебирая каналы в телевизоре. Ее шею сдавливала жестка шина кремового цвета.

– Ну вот, уже телевизор, – сказал Умрихин, целуя ее в пробор светло-русых мягких волос.

На экране был взволнованный репортер на фоне развалин, вещавшего об очередном крушении здания – по предварительным данным… ранено… погибших… три основных версии…

Умрихин взял пульт из ее маленьких ладоней и переключил на детский канал с мультфильмами.

– Что сегодня подарить? – спросил он.

– Киндер и змейки мармеладные, – ответила Саша, не отрываясь от экрана.

– Договорились. Телевизор много не смотри. Ну все, я побежал.

Умрихин встал как бегун на старте. Саша улыбнулась, поняв, какую игру он затеял, подняла палец вверх, и выстрелила – «пуф». Умрихин, с шумом выбежал из комнаты.

IV

Умрихин уверенно подошел к высокому бизнес-центру на Войковской, зашел внутрь, раскрыв бумажник с пропуском перед лицом охранника и спустился в цокольный этаж, где располагался центральный офис курьерской компании «Ягуар».

Он поздоровался с Люсей, молодой, изрядно полнеющей с каждым днем девушкой, безвылазно сидевшей на приеме новых заказов. Она как всегда соблазнительно прикусила карандаш и одарила Умрихина томным, в чем она никогда не сомневалась, взглядом.

В раздевалке уже сидела вся его смена, человек пятнадцать – помятые, морщинистые мужики за сорок. Из молодых был только очкарик, студент Коля, подрабатывавший день через два, да заика Паша, которого сюда привела старая мать, в надежде пристроить сына к стабильному заработку.

Сухой мужик с желтым лицом и с выступающей вперед челюстью – Мешков, Мешок – уже проводил политликбез, жестко натягивая на себя зеленые штаны и такую же зеленую в жирных пятнах куртку.

– Что ж это делается-то. Вся страна коту под хвост, не могут, твари, ни с чем справиться. Каждый день то самолет, то пожар, теперь дома взрывают. А эти, толстожопики, сидят и трындят – Мешок, скривил лицо и гадливо произнес – все хорошо, дорогие граждане, жить стало хорошо, жить стало заебись!

Мужики нервно хохотнули, и кто-то подзадорил:

– Не ссы, Мешок, мы в подвале, тут как в бункере, спасемся как-нибудь. Мы тебя первого на руках вынесем.

– А я так, думаю, – сказал низкий и широкий как комод Андреич, – Чечню надо с землей ровнять. Двадцать лет уже ни туда-ни сюда. Деньги бешеные направляют, а в боевиков все больше. Вот пусть бы и боролись там с этими террористами.

– Так не подтвердили же, что это террористы, – тихо пробурчал Коля, который все еще приноравливался к шумному разговору мужиков.

– А что ж это тогда? Зашхрелись, суки, боятся уже людям правду сказать. – снова вступил Мешок. Третий дом уже, сорок человек ни за что ни про что. Сегодня опять по телевизору – основная версия ошибки в проектировании. Так где ж вы, бляди, были когда первый-то дом рухнул, почему не проверили. А потому что денежки уже за бугром, а здесь хоть трава не расти.

– Давай, Мешок, жги, за коммунистов еще не агитировал. – раздалось из дальнего темного угла.

– Смейтесь-смейтесь, – отбивался Мешок, – опять проголосовали за бандитов, вот теперь ждите, пока на вас крыша не рухнет… Все, конец стране.

– Ну и коммунисты твои, те еще, знаешь… – сказал Андреич, застегивая рубашку на самую верхнюю пуговицу.

Мужики выходили по одному в одинаково нелепых форменных куртках и бейсболках с прыгающим ягуаром. Умрихин повесил свои вещи на гвозди в свой металлический шкафчик и закрыл дверцу, как Коля вдруг громко рявкнул:

– Тихо!

Андреич и Мешок недоверчиво посмотрели на студента, а Паша замер, открыв рот.

– Слышите? – прошептал Коля, поводя носом.

Умрихин прислушался. Откуда-то снизу раздавался монотонный с интервалом в минуту писк.

– Мандец… – произнес Андреич, сразу вдруг побледнев.

Мешок усмехнулся зло:

– Холодец. Ментов вызывать надо.

– Бомба? – тихо спросил Коля и слегка присел, готовясь в случае чего ложиться на пол.

Вдруг зависшую тишину разорвал упавший стул – Паша, не закрывая рот, с шумом выбежал из раздевалки. И снова писк в тишине.

Умрихин открыл свой шкаф, опять закрыл, словно примеряясь, как лучшее ее закрепить. Звук в это время то затухал, то становился громче.

– У тебя? – выдавил Андреич.

Умрихин пожал плечами и присел, прислушиваясь к писку.

– Стой. – спокойно сказал Мешок. – Давай ментов лучше вызовем. Рванет же сейчас.

На дне его шкафа кучей были свалены запылившиеся туфли из мягкой кожи, ремень с позолоченной бляхой, кожаная папка с бумагами и белые целлофановые пакеты с надписью «Спасибо за покупку!»

Он осторожно приподнял папку и увидел пробивавшийся сквозь пакет свет. Андреич, зажимая паническое желание бежать, быстрым шагом направился к выходу.

Умрихин пошарил на самом дне и вытащил мобильник.

– Мля… – выдохнул Коля, свалившись на скамейку рядом с Мешком.

Андрей нажал на прием вызова.

– Алло, это Андрей Владимирович Умрихин? Алло! – послышался голос из трубки мужской голос.

– Да, я слушаю…

– Ну наконец-то, уже неделю не могу до вас дозвониться. Я из банка «Номинал». Нам нужно срочно встретиться. Предлагаю, завтра на радиальной Маяковской в центре зала. Идет?

– Я… я не знаю… У меня работа.

– Знаем про вашу работу. Предлагаю завтра вечером, в семь часов. Хорошо? До встречи.

– Да… Да… – медленно произнес Умрихин. Он посмотрел на телефон, как будто видел его в первый раз, и только сейчас заметил, как дрожали его пальцы.