5

Строить из себя крутого бандита, которому нипочем менты, Дьяченко не собирался. В свое время он провел два месяца в СИЗО, но от тюрьмы бог его миловал – по приговору он получил условный срок. Но двух месяцев в забитой зеками камере ему вполне хватило, чтобы понять, что на нары он хочет меньше всего в жизни.

– Мы можем договориться?

– Что ты предлагаешь?

– Я хочу условку. И тогда я скажу все.

– Ты и так скажешь все, – буркнул Лазарев. – А потом напишешь все. И, если тебе повезет, суд это учтет как смягчающее обстоятельство.

– Так не пойдет.

– Ты не в том состоянии, чел, чтобы условия ставить.

Дьяченко лихорадочно соображал.

– Послушайте… На мне нет крови. Понятно? Я просто вел свои дела. Работал с Щербаковым, который мне… Ну, типа консультировал меня.

– Как отмыть бабки. Мы в курсе. А ты в обмен вызвал для него двух корешей из Самары, чтобы они замочили его жену.

– Я не знал, для чего они нужны, – выпалил Дьяченко. – То есть я не тупой и… мог догадаться… но прямым текстом мне никто об этом не говорил.

– Так ты у нас белый и пушистый? Прям пекинес?

Дьяченко сжал зубы и на секунду закрыл глаза.

– Он сказал, что нужны люди для работы. Типа нужны правильные и надежные парни, которые не очканут и все сделают, как надо. И чтобы не наркоманы были, потому что шаровым доверять нельзя. Сказал, что хорошо заплатит им за работу. Я все сделал. Вызвал Руслика и Дэна из Самары.

– Абдрашитова и Останина?

Дьяченко кивнул.

– Я нашел им хату на Дружбе. Купил им телефоны. А потом дал их номер Щербакову. И потом они сами уже все мутили. Конечно… конечно, я узнал потом, для чего они понадобились, для какой работы… Но это было уже потом.

– Когда потом?

– Когда они сделали дело. Убили ее. Мне Дэн сказал.

– Допустим. Но когда прижало, они побежали к тебе, а не к Щербакову.

– Ясен хрен, ко мне! Щербаков их сразу послал. Сказал, вам типа Костян заплатит. А мы мол с ним потом по-свойски рассчитаемся. Он не хотел с ними видеться, оно ему надо? Он же адвокат. Вдруг у них микрофон уже под одеждой будет и все такое…

– Напасть на опера? Убить Аксенову и обыскать ее квартиру? Щербаков эти приказы тоже лично им отдавал?

Бледнея и теряясь, Дьяченко выкатил на Лазарева изумленные глаза.

– Напасть на… кого?

Гарин и Рогов кололи Останина. Тот избрал другую тактику. После условки за наркотики, которую они несколько лет назад, он уже успел отсидеть три года за кражу, и жуткого страха перед зоной у Останина не было. Узнав, что Абдрашитов мертв, Останин решил минимизировать свое участие в деле, свалив основную работу на подельника.

– Моя работа была маленькая. Я просто угонял тачки, чтобы Руслик мог сделать все остальное. Можете проверить, у меня срок за кражу мотора. Я в автосервисе работал несколько лет и в этих темах секу.

– Угнал – и все?

– Ну… типа ага.

– В похищении Щербаковой ты не принимал участие?

Останин помедлил с ответом, пытаясь как можно быстрее вспомнить, как все было на самом деле и что у ментов может быть в рукаве.

– Затаскивал ее в машину Руслик. Я был за рулем.

– А говоришь, просто угонял тачки.

– Так бабу забрать нам ее собственный муж сказал, – Останин изумленно развел руками, – потом мы должны были вернуть ее! И все дела!

– Почему же не вернули?

Снова заминка. Останин лихорадочно пытался вспомнить, на чей телефон поступила команда.

– Мне… эээ… Мне на трубу позвонил этот мужик. Адвокат.

– Щербаков?

– Ну да. Попросил к телефону Руслика. Они потом о чем-то педалили, я не слышал. Потом Руслик, как стемнело, вытащил бабу и потащил вниз, к тачке. Ну, рот ей заклеил, все дела, чтобы не орала… Я говорю – ты куда ее? А он такой – типы куда надо. Я только потом узнал, что он ее завалил.

– То есть, та «Нива» – это Абдрашитов загрузил туда женщину, вывез ее на окраину и перерезал ей глотку? Тебя там не было?

– Ага, а я че говорю?

Гарин и Рогов переглянулись. Рогов кивнул. Поднявшись, Гарин подошел к Останину.

– Обувь покажи.

– Че?

Не повторяя вопроса, Гарин быстро склонился, схватил за лодыжки правую ногу Останина и резко дернул вверх. С воплем Останин рухнул на пол и захрипел от боли. Гарин посмотрел на подошву его ботинка, показал его Рогову.

– Зацени.

– Сорок второй размер, – кивнул Рогов. – Рисунок тот же самый.

– Г…н, у тебя проблемы, – сплюнул Гарин, отшвыривая ногу барахтающегося на полу Останина.

Через час задержанный, у которого изъяли кроссовки и отправили на экспертизу в лабораторию, начал говорить все.

– Как Кротов?

– Делают операцию, Егор Ильич. Выжить-то выживет, тут вопросов никаких, а вот долго проваляется в больнице или нет, пока неизвестно.

Шевелев кивнул. Сидящий напротив Хомич, кашлянув, положил перед Самим Лично фото Щербаковой на фоне красного «БМВ», запечатанное в полиэтилен.

– Посмотрите, Егор Ильич.

– И что? – Шевелев непонимающе взглянул на фото. – Я уже видел этот снимок. Щербаков его нам привозил, когда его жену… когда был тот спектакль.

– Только это другая фотография, товарищ полковник. Ее нашли на съемной квартире у исполнителей. Да, это такой же снимок, как и тот, который нам дал сам Щербаков. И на этой фотографии его пальцы. Фото из семейного архива, так сказать. Видимо, ему этот кадр очень нравился. Так что… это лишняя доказуха на самого Щербакова.

Шевелев нахмурился. Не зная, о чем думает Сам Лично, Хомич добавил:

– Плюс десятки звонков между ним и исполнителями. Все звонки были сделаны со второго сотового телефона Щербакова. Он не говорил нам об этой трубе, когда мы ставили его телефоны на прослушку. И плюс показания организатора и исполнителя. Так что у нас полная доказуха, Егор Ильич.

– Твою мать, а… – буркнул Шевелев. – Теперь начнется. Хотя уже началось. Мне Прокопов сейчас звонил из главка. Требует срочного доклада.

– Вам есть, что докладывать.

– Да уж, есть, – снова буркнул Шевелев, всем своим тоном давая понять, что предпочел бы сказать «Лучше бы не было». – Щербаков поднимет все свои связи, чтобы отмыться.

– Связи помогают, когда ты в шоколаде, а не на нарах, – заметил Хомич.

– А мы с тобой в шоколаде, Вить?

– Думаю… Думаю, вполне себе так.

Хомич улыбнулся. Хмыкнув, Шевелев тут же вздохнул.

– Берите его. Только деликатно, без перегибов. Со следаком, чтоб потом ни к чему нельзя было подкопаться.

Шевелев не знал, что уже несколько часов группа оперов – сразу после того, как Лазарев по телефону доложил о найденном фото Щербаковой и об исчезновении Абдрашитова из их логова на улице Дружбы – следила за адвокатом. Утром он отправился в офис, но вскоре поспешно выехал оттуда и направился домой. А через два часа он с чемоданом и плотно набитой сумкой через плечо спустился во двор, где больше недели назад нанятые им молодчики похитили его жену, загрузил сумки в багажник и рванул в сторону Загородного шоссе. Когда его автомобиль миновал развязку и выехал на ведущую в сторону аэропорта трассу, следующие позади опера позвонили Хомичу.

– Виктор Борисович, он в аэропорт едет.

– Продолжайте. Я предупрежу линейщиков.

Когда Щербаков прибыл в находящийся почти в 20 километрах от города аэропорт, он свернул на платную стоянку. А затем с сумкой и чемоданом направился к зданию аэропорта, но не к центральному входу – Щербаков направлялся в бизнес-зал, имевший отдельный вход с площади перед аэровокзалом. Минимум досмотра и максимум комфорта.

Расположившись в уютном зале ожидания на мягком кожаном диване, Щербаков заказал кофе и коньяк. Проглотив 50 грамм коньяка, почувствовал, как тепло расплывается по телу, гася волнение, как это делает дождь с зарождающимся от брошенной кем-то спички пожаром. Отодвинув кофе, Щербаков заказал еще коньяк.

За билеты пришлось доплатить, но это того стоило – Щербаков попадал на ближайший рейс в Салоники. Оттуда трансфером можно было отправиться на Кипр, где Щербакова ждал его оффшорный счет. Последние четыре года на этом счету оседали все транши от Татула и Дьяченко – его доля от маленького бизнеса по торговле серым порошком.