– Твоего соседа, – поправила она и улыбнулась. – Тринадцать лет большой срок. Может, нескромный вопрос, но я думала, за столько лет… ну…

– Люди в полиции делают карьеру и перестают выезжать на кражи вроде вашей? – догадался Кротов. Ольга застенчиво кивнула. – А я и делал карьеру. Но все кончилось два года назад. Два года и один месяц.

– Почему?

Вздохнув, Кротов решил все же рассказать – хотя что-то подсказывало ему, что для первого свидания это не самая лучшая история.

– Слышали когда-нибудь про палочную систему?

– Это когда бьют палками?

Кротов невольно рассмеялся.

– Почти. Но не совсем. Это когда о работе судят по показателям. Одно раскрытое преступление – одна палка. Это вроде жаргона.

– А, ну да, конечно. Когда-то слышала. Не помню где. И… и что?

– Ментов постоянно наказывают, если они не делают нужное количество палок. Официально это уже лет десять как в прошлом. Неофициально все осталось по-прежнему. Не сделал показатель – дурак. Сделал показатель – пока живи, но в следующем месяце будь добр сделать его снова. И не дай бог показатель будет меньше.

– Трудно, наверное.

– Многие занимаются приписками. Например, придумали с потолка преступление, какое-нибудь мелкое. Задержали какого-нибудь бомжа, уговорили его взять преступление на себя. Учитывая, что оно мелкое – его даже не задерживают. И все довольны. Хотя закон на это смотрит иначе. Так делать нельзя.

– Понимаю.

– Но загвоздка в том, что без фальсификаций очень сложно. Слишком много требуют от угрозыска.

– И вы… то есть, и ты тоже так делал?

Кротов невесело кивнул.

– Как и все. И как и все, я это делал по приказу начальства. Чтобы его не наказали. А когда это всплыло, крайним стал не начальник, а я. Но мы с начальником, скажем так, были приятелями. Поэтому меня не уволили с позором. А отправили в тот подвал. Ловить таких, как твой сосед.

– Мда… А остальные? В подвале?

– У них примерно такая же история. Один задержал не того, кого следовало. Задержанный оказался важным стукачом важной шишки наверху. Второй во время дежурства по приказу начальства скрыл заявление, чтобы не вешать глухарь на дежурную смену. Наш подвал – это ГУЛАГ для ментовских диссидентов.

Кротов рассмеялся, собственный эпитет ему понравился.

– А ты?

– После твоей истории я так, жду трамвая, – отмахнулась с улыбкой Ольга. – Всю жизнь хотела быть учителем. С детства. Сначала работала в средних классах… Но это был ужас. Ты же знаешь, что такое современные подростки?

– Лучше бы не знал, – согласился Кротов.

– Вот-вот. Поэтому я бросила все и ушла в начальную школу. Зарплата поменьше. А работы больше. Знаете, все эти кружки, дополнительные занятия… Зато спокойнее.

Она замолчала, потом испытующе посмотрела на Кротова.

– Ты… выпил перед тем, как приехать, да?

Кротов почувствовал себя неловко. И сразу же вспомнил лицо убитой Аксеновой, распластанной на проезжей части в луже собственной крови.

– Немного. У меня сейчас… трудное задание, скажем так.

– Расскажешь?

– Не думаю.

– Извини.

Ольга положила свою ладонь на руку Кротова, закусив губу и робко ожидая его реакцию. Зачем ей нужно все это, подумал Кротов. Но ответил на призыв и обхватил ее пальцы своими. Ольга улыбнулась.

Гарин зажигал с Валей в ночном клубе. В его кармане уже несколько дней было пусто, но ради сегодняшнего вечера Кротов разрешил ему запустить руку в «общак» группы, спрятанный в секретке сейфа Кротова. Поэтому, несмотря на выпитое спиртное и разгоряченное тело Вали, танцующей рядом на озаряемом светомузыкой танцполе, Гарин старался не забыть о деле. После очередного трека Гарин жестом – в клубе было слишком шумно, чтобы разговаривать – показал Вале, что хочет покурить. Она пошла с ним, по пути заскочив к барной стойке за парой коктейлей. Курилка клуба располагалась между раздевалкой, закрытой в летнее время, и туалетом. Здесь на нескольких диванчиках прохлаждалась молодежь из числа завсегдатаев. В основном девушки, но Гарин никого не знал – Валю он повел туда, где не боялся встретить знакомую пассию.

– Красивые тату, – Валя, закуривая, кивнула на руки Гарина.

– После армии сделал. С друзьями гуляли, на спор пошел и испортил руки. На следующий день конкретно охренел, когда увидел себя.

Валя рассмеялась. Гарин как бы между прочим осведомился:

– А ты давно на мойке работаешь?

– С полгода.

– Никогда не был на вашей мойке. Просто мимо сегодня ехал. Дай, думаю, заскочу. И не прогадал, – с намеком добавил он, улыбнувшись Вале. Валя, потягивая коктейль через соломинку, усмехнулась. – Вам там люди, кстати, не нужны?

– Хочешь устроиться? – рассмеялась Валя. – Продай свою тачку и купи собственную автомойку!

– Да не, я не себе. У меня приятель работу какую-нибудь ищет.

– Нам вроде никого не надо. У нас народ в три смены работает. Платят не очень, но и работы не особо. Ну ты сам видел, место у нас не самое удачное. Да еще и хозяин своих знакомых пристраивает, козел.

– Ну это как всегда, – хмыкнул Гарин. – Кто-то откроет свое дело, и все кореша тут же тут как тут.

Вале явно надоел этот разговор, поэтому Гарин перешел к заранее отрепетированной фразе:

– Для таких случаев знаешь, что надо делать? Если бы я открывал свой бизнес, реально, отвечаю – открыл бы его в другом городе.

– Ха, – фыркнула Валя. – Наш как раз из другого города, приколи.

– И его кореша сюда приперлись, чтобы работу найти? – Гарин рассмеялся. – Походу, пацанов конкретно приперло, а?

– Уроды, только в смене числятся и зарплату получают, а на работе не показываются. Придут к шефу, перетрут с ним свои дела и сваливают. Я бы так тоже работать не отказалась. Антох, расскажи лучше о себе. Чем занимаешься?

– Тобой, – улыбнулся он, притягивая ее к себе и целуя.

Приехав домой, Лазарев обнаружил, что Кати нет. А теща устроила очередную грандиозную стирку в ванной, обложив тазиками с мокрыми и чистыми и еще грязными вещами все, что можно. Она в упор не признавала стиральные машинки, почему-то свято веря, что они не отстирывают так, как надо.

– Валентина Сергеевна, вы надолго?

– Когда достираю. Видишь же, что я занята, интересный какой.

– Мне бы душ принять после работы…

– А мне что, в собственной квартире постирать нельзя?

Лазарев не выдержал.

– Елки-палки, Валентина Сергеевна, я прихожу вечером, вы все время дома. Вам днем, утром, да вообще в любое время кроме проклятого вечера – принципиально не стирается или как?

– Знаешь что, ты со мной так не разговаривай, – заворчала она сквозь зубы, отворачиваясь и запуская обе руки в тазик с водой. – Это не я к тебе пришла.

Лазарев, мысленно перечисляя весь список матных слов и словосочетаний из своего довольного богатого в этом отношении лексикона, быстро прошел в гостиную. Виталя делал уроки.

– Привет, па. Умойся на кухне.

– Я скоро начну тазики набирать и у нее в комнате банные вечеринки себе устраивать, – буркнул Лазарев, чем вызвал приступ смеха у сына. – А где мать?

– Она сегодня в ночь опять дежурит у себя в больнице, забыл?

Лазарев забыл. Вздохнув, он побрел на кухню за пивом.

С Ольгой ему было непривычно комфортно и легко. Она понимала его с полуслова. Когда они через несколько часов вышли из кафе, Ольга взяла его под руку. Они направились к его машине, припаркованной в сотне метров от кафе. Кротов, повернувшись к ней, ощутил запах от ее волос.

– Тебя домой?

Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

– У меня в школе каникулы, забыл. Я не тороплюсь.

– У нас каникул не бывает.

Чтобы сказать следующую фразу, Ольга понадобилось набраться мужества. Но она все-таки сделала это.

– Тогда мы можем лечь… пораньше.

Поняв, что это тот самый момент, Кротов поцеловал ее.

По пути к Кротову они болтали о всякой всячине. В основном говорила Ольга: раскрепостившись, она выдавала одну школьную байку за другой. Кротову удалось отвлечься настолько, что он почти забыл о последних событиях.