Одиннадцатая глава

1973 от начала рукописей, 5013 от нашего появления на этой планете 104 день после начала описания проекта

В любом путешествии по лесу, даже если не заходить глубоко, всегда есть ощущение страха и неизвестности. За любым деревом или в любой норе может скрываться то, что может не просто напугать, но и убить. Для этого нужно учиться слушать лес и уметь читать то, что тебе оставляет на земле перед тобой прошедший. Тут не только стоит верить своим глазам, ушам, носу, языку, пальцам, сколько внутреннему чувству страха, ему всегда не по себе, но когда есть на то причина, он может выступить в роли органа чувств. Только нужно научиться его слушать и выбирать с его позывов верные. Это как любое путешествие по воде, неважно в какой лодке ты сидишь, всё равно тебя будет качать. Спроси любого моряка – «на суше он чувствует себя увереннее стоя на земле?», он ответит – «да, но люблю больше передвигаться по океану». То же самое и лес всегда влечёт к себе, забирая при входе в него полную гарантию спокойствия. Будь то целая армия или одинокий путник – у них одна судьба. В лесу, предположим, нельзя до конца окунуться в звуки утренней симфонии, как бывает посреди города: чувство неизвестности и неведения держат тебя и твоё сознание в постоянной, боевой готовности, равновесие тела всегда сопротивляется желанию узнать, что за тем деревом, словно стрелка компаса ищущая всегда север.

– Научиться слушать лес можно и ориентироваться в нём тоже, но познать его до конца пока не удавалось ни кому. Так обычно начинал своё путешествие по лесу, любой следопыт в своей деревне для тех, кто первый раз хотел туда зайти.

К лесу, всегда было отношение уважительное и неважно, где ты живёшь. Его превозносили в своих молитвах, любя и боясь одновременно. Прежде чем туда войти обычно всю детвору ежегодно собирали на поляне и былые охотники, обучали их как надо себя вести в лесу и, что может лес дать а, что забрать.

Обычно после таких уроков всю детвору отпускали в лес при одном условии, что поначалу можно гулять только вдоль тропинок проложенных самими людьми. Даже ягоды нельзя собирать, а грибы подавно.

– Смотри, смотри! Это следы лошади, а это – человека. Но он, почему-то шёл на носочках.

– Хватит тебе фантазировать, идём дальше. Знакома я с тобой, сейчас расскажешь мне ещё про человека невидимку.

– Не только расскажу, но и придёт время, докажу.

– Сделай доброе дело нашей маме и всей деревне прекрати фантазировать.

– Ой, мамочки, посмотри, что я нашёл. Повернись ко мне и посмотри.

– Да ладно тебе шутить, лучше пойдём вон на ту поляну. Она окружена деревьями, скоро время вечерней симфонии и в таком месте она должна слышаться по другому. Ну, идём же.

– Да повернись же ты, я старше тебя я первый кто подарил миру свой крик и в придачу, я мальчик, ты девочка слушайся меня.

– Да, мой господин. С улыбкой повернулась к нему сестра. Она никуда не собиралась идти и тем более слушать брата. Она хотела погрузиться в музыку на той поляне. Ей всегда казалось, что деревья вокруг должны дать свой фон, и он внесёт свою красоту даже в самую простую мелодию. Тем более её брат близнец в очередной раз напомнил ей, что она младше. Об этом им рассказала мама пару дней назад случайно. Если рождались близнецы в долине, им никогда этого не говорили, так как это могло помешать их отношениям. Но здесь, мамина усталость и постоянная напряжённость из-за проделок брата, привело к тому, что сгоряча она это сказала. Но как сказала – «хоть ты и старше, но тебе на столько далеко до твоей сестры».

– Посмотри, он живой, ещё дышит, я чувствую.

– Не вздумай сходить с тропинки, я вижу что-то похожее на человека, заброшенного ветками и оставленного здесь. Вспомни, что тебе говорил следопыт. Сестра подошла сзади к брату и удержала его за рубашку.

– Ты – старший, я – младшая. Согласна, но послушай меня. До деревни здесь идти не далеко, позовём старших, пускай они решают сами.

– Я жду тебя здесь. Ты беги только по тропинке. Если будешь вести сюда людей и забудешь, как идти, кричи. Эхо моё тебя выведет сюда. Ну, беги же, я жду. Чувство гордости, что он может принимать решение сам, переполнило его детское самолюбие. Сестра прежде, чем уходить, поцеловав, сказала:

– Не трогай ничего здесь, пожалуйста, я сейчас приведу сюда взрослых. Пообещай мне.

– Постараюсь, но обещать ни чего не буду. Беги, а то я побегу, а ты останешься сторожить нашу находку.

…

Сколько бы мы не пытались познать мир, мы в лучшем случае поймём и увидим его отражение, его слабую тень, брошенную нам под ноги, чтобы наша душа не была пуста совсем. Может быть, судьба – это существующая уже дорога, протоптанная не нами, или скрытый мир для простого глаза, который мы не видим, но притрагиваемся к нему постоянно. Если да, значит, мы только тело с возможностями передвигаться, подчиняющееся каким-то законам самой простой формы магии? Кто бы не пытался доказать обратное, всегда вспоминал об ароматах. Книга с рецептами и возможностями этого древнего вида магии исчезла, оставив немного доказательств о своём существовании. Богатство мира состоит в образах от ароматов, нескончаемым потоком постоянно атакующих нас. Будь то запах опавшей листвы в лесу, принесённую домой на сапогах, после охоты или запах поля, преследующий нас после первой встречи с любимым человеком. Всю жизнь мы это помним и, попадая опять под влияние этого запаха, мы возвращаемся в то же самое место, переживая тот момент как первый раз. Наше подсознание должно всегда, чем-то питаться и что-то переживать. Оно пустое, опаснее любого голодного зверя. Аромат детства, первой любви, испечённого хлеба, ушедшей весны или наступившей зимы – всё это хранилось в маленьких пузырьках у мага ветра или как его ещё называли Чародей ароматов. Его не признавали, просто не хотели звать магом, но и боялись. Знали, что ветер в его власти, и он всегда мог перемешать запах корицы с мёдом и хочешь ты или нет, но будешь говорить всё, что он захочет от тебя услышать. Не говоря о том, если у него в руках появится батата, что он привёз с собой, путешествуя по разным странам. Но он был добрый и не хотел никому зла, максимум, что он делал, мог кинуть с ветром немного ванили и фиалки для утренней симфонии. Долина ещё не готова была понять всю силу этого человека, но прекратить дышать – значит умереть. В связи с этим по привычке сначала нюхали, а когда ветер приходил с его вершины, вдыхали.

– Не может быть причины, чтобы это не сработало… Маг всё больше, начинал верить своим словам, с утра он уже напивал себе под нос эту песню, держа в руках два флакончика с размером половины мизинца. Всё его жилище небольшая избушка, где стояла одна кровать, и на всех стенах было множество полок. Они были просто заставлены всевозможными пузырьками разных размеров. Ни один из них не был подписан, даже если кто-то и подумает что-то своровать, то ему с этим делать будет нечего, так как только Великий маг Ветров и Ароматов мог прочесть, что внутри. Для него читать, – это было нюхать. Слушать – это принюхиваться, а жить – значить создавать новые ароматы и познавать их влияние. Обычно его пристанище было погружено в полумрак: свечка еле нашла себе место среди многочисленных стеклянных бутылочек, и ей с трудом удавалось, пронизать темноту тонким светом, чтобы просто ступивший на порог не мог упасть при входе. Стол занимал половину свободного пространства и был завален таким количеством бумаг, что хватило бы для любой библиотеки заполнить все пустующие полки. Любой, кто попадал туда, мог выдержать максимум одну ночь. Так как запахи не просто мешали там быть, они начинали влиять и человек, отдаваясь чувствам, растворялся в ароматах как сахар в горячем чае.