— Слышишь меня? — Судя по взгляду — нет. Дракон просто пристально смотрел на нее, словно пытался убедить себя в том, что происходящее — реальность, никак не реагируя на ее бессвязные ругательства и крики. — Пусти! Ты не… не смеешь… Не после того… что я слышала… не после того, что ты сделал!

Поймав кулак, нацеленный в его лицо, Дракон наперекор ситуации слабо улыбнулся.

— Ты жива.

То, с каким облегчением, словно мысленно восхваляя всех богов, это произнес Дэймос, заставило Мишу недоуменно замереть. А уже через секунду применить один из коварных приемов, которым научилась как раз у этого… гребаного предателя!

— Дьявол! — Прошипел мужчина вытирая кровь, текущую по подбородку из разбитой губы, тогда как Миша отбежала в сторону, прижимаясь к стене. Пытаясь отдышаться, она поднесла руку к собственному лицу, чувствуя нелогичную боль. «Проклятие» — поняла Михаэль через мгновение, горько усмехаясь. Отныне его боль стала ее болью. — Неплохой удар, девочка.

Дракон рассмеялся, словно эта боль для него была желаннее всех наслаждений мира. Просто потому что в очередной раз доказывала: его любимая жива и здорова в полной мере. И эта кровь — тому отличное доказательство.

— Что ж, согласна, все это чертовски смешно. — Прорычала Михаэль, вжимаясь в стену.

Ее блестящий, горящий жаждой взгляд следил за тем, как мужчина утирает ладонью кровь. И если девушка еще полностью не поняла причину собственного раздражения и нелогичного страха, то для Дракона все было очевидно. Конечно, ее злость была вполне обоснована: его неосмотрительность и назойливость Грида позволили подслушать ей разговор, который создал ложную картину реальности. Но кроме этих причин, кроме его так называемого предательства, его женщина была голодна. И, кажется, сама этого не понимала.

— Я знал… я знал, что ты справишься. — Счастливая улыбка не сходила с его ранее скованного сосредоточенностью лица

— Ты тоже справился! Мои поздравления. — Прорычала тихо Миша, сдерживая слезы обиды и злости из последних сил. — Справился на отлично. Так хорошо, что у меня на спине появилось рабское клеймо. — Цинично усмехнувшись, девушка отвела взгляд в сторону. — Конечно, слова уже ничего не значат, тем более для такого как ты. Но, может, ты захочешь мне объяснить…

— Конечно, объясню, но давай об этом позже. Я видел тебя умирающей, Михаэль. Я почти потерял надежду, ожидая твоего пробуждения. Я должен быть с тобой. Прямо сейчас.

— Хотя зачем мне твои объяснения?! — Очевидно, она его не слышала, обхватив себя руками, чувствуя брошенной и беззащитной. — Твой друг и так с этим блестяще справился. Так что да, давай, смейся. Это же было так забавно: наблюдать за тем как я, наивная дура, иду у тебя на поводу, вопреки советам людей, которые видели чего на самом деле стоит твоя «любовь». Боги, неужели… все это время…

— Кричи, девочка. Что хочешь делай, но после. А сейчас просто подойди ко мне. — Его негромкие слова заставили ее моментально замолчать.

— Это что… п-приказ? — Тяжело дыша проговорила Михаэль, продолжая вжиматься в стену, словно не доверяя своему телу в достаточной мере, чтобы просто позволить мышцам расслабиться. — А ты уже вжился в роль господина.

— Это смиренная просьба. — Спокойно произнес мужчина, проведя ладонью по кровати. — И если ты хочешь знать, то да — я готов умолять. Ты нужна мне. Немедленно.

О нет, это не было просьбой. Это было именно приказом, и проклятье проявило себя в полной мере: Миша уже видела, как срывается с места, стремясь скорее оказаться рядом. Как толкает его, заставляя лечь на спину, стягивает одежду, как садиться сверху на его бедра…

— Ну раз это просьба, ты знаешь, куда можешь с ней пойти. — Прошипела тихо девушка, жалея о том, что поблизости нет предмета, за который бы она могла зацепиться. Потому что, кажется, сама себя удерживать на месте она долго не сможет. — К своей невесте, к примеру.

— Именно поэтому я сейчас здесь.

Боль, принесенная этими словами, была сравнима с тем ударом клинка, который должен был вычеркнуть ее из списка живых окончательно и бесповоротно. Она буквально чувствовала, как острый холод разрывает сердце.

— Ты… ты… как ты смеешь?! Говорить мне что-то подобное, после всего, что я услышала… После всей твоей лжи, после предательства, после того, что я обнаружила на своей спине… — Назойливая мысль о сексе с этим мужчиной, который нужен ей не меньше, была сметена сокрушающей волной гнева. — Ты еще смеешь после всего этого шутить такими вещами? Прекрати! Не стоит притворяться, уже нет смысла в этом маскараде. Все встало на свои места, Дракон. Очевидно, своей глупостью и близорукостью я заслужила подобное, так что возрадуйся: ты победил. И тебе следует вести себя соответствующе. Можешь делать что хочешь, но не смей больше говорить, что я для тебя в прошлом не средство для достижения целей, а теперь — просто вещь…

— Не привык лгать. — Резко ответил Дэймос. — И если все сказанное тобой — правда, то какого дьявола я целую неделю торчал здесь, ожидая твоего пробуждения?! Как последний идиот молился всем мыслимым богам, умоляя их вернуть тебя мне! Ты себе представить не можешь, через что я прошел. Не задумываться над его словами. Просто не думать над ними.

— Могу. На моей спине очень ясно об этом написано. Так что, присоединяюсь к поздравлениям, ты своего добился. И целую неделю ты тут торчал, обдумывая способы, что с лихвой окупят унижения и боль, которым ты подвергся в рабстве. Да, теперь понятно, почему ты не убил меня в тот раз с Дэйвом, почему отказался от свободы, когда я тебе ее предлагала… причем неоднократно. И, естественно, мне ясно, почему я жива вопреки стараниям Грэдов. Ты ведь этого и добивался.

Черт, а ведь он знал, что подобный разговор неизбежен. Однако всю эту неделю Дэймоса больше волновало состояние женщины, нежели слова, которыми он ей будет объяснять ситуацию, принятую ею за предательство.

Но, собственно, как он может ее обвинять? Все указывает именно на… да, на его предательство. Тьма! моделируя этот «разговор» он изначально отвел себе роль покорного слушателя. Он с самого начала твердо решил молча выслушать все оскорбления и крики, стерпеть все удары. Принимая такое решение, он не мог себе представить, что сохранять спокойствие будет настолько сложно.

— Я видел твою смерть! — Прорычал Дракон, поднимаясь с кровати. Когда девушка внезапно замолчала, смотря на него испугано, Дэймос глубоко вздохнул: — Ты истекала кровью, а я ни черта не мог сделать. Я вынужден был смотреть на то, как ты умираешь. Смотреть и думать лишь о том, что в случившемся виноват лишь я. Что я опоздал на какую-то секунду, на мгновение. И я знал, что если я потеряю тебя там… — Мужчина не закончил фразу, просто медленно покачав головой, смотря себе под ноги. — Ты… ты для меня — все. Я не мог оставить тебя там, и в то же время я знал: ты не пойдешь со мной по собственной воле.

— И поэтому решил, что роль рабыни — самое то для меня, так?

— Значит, ты не отрицаешь. — Усмехнулся мрачно мужчина. — Честно признаться, я рассчитывал…

— Что я буду заверять тебя в любви? Уж точно не после того, что я услышала.

— …на твое понимание. Очевидно, называясь моей, ты не предавала этим словам и сотой доли того, что они на самом деле значат.

— Нет. Дело в том, что ты понял это слишком буквально! И сделал меня своей вещью.

Дракон тихо рассмеялся.

— А на что ты надеялась? Что я послушно соглашусь принять у тебя свободу и убраться восвояси с улыбкой счастливого идиота? Как по мне, так это было бы куда большим «предательством».

— Я думала, что ты спросишь у меня мое мнение! Я думала, что отношения основываются на доверии и понимании! Оказывается все это время между нами не было ничего из этого! На чем же стояла все это время эта так называемая «любовь».

— Так называемая?

— И не тебе говорить о предательстве. — Продолжила Михаэль, хотя горло и сдавливала ярость ее хозяина, которому такие слова были крайне не приятны. — Не тогда, когда на моей спине стоит клеймо, которое туда поставил именно ты!