Мгновение спустя блондинка вышла из мотеля во двор, разглядеть уже не предоставлялось возможным. Но подозрения доктора начинали подтверждаться, не первый час она следила за Луизой и успела заметить некоторые симптомы душевного расстройства.

«Может, это на почве стресса? Не каждый же день в тебя стреляют? Или похищают? И чего я прицепилась к ней, вероятно, ей ещё хуже, чем мне», – подумала Кристин и успокоилась. Хотелось считать Луизу нормальной. Сознание по инерции пыталось удержаться за привычный мир.

Рино весьма скоро разыскал священника, помог телефонный справочник. Преподобный Бенджамин Талли – старый викарий, проживал неподалеку, на окраине огорода. Старик Талли налегал на выпивку, потому лишился прихода ещё десять лет назад. На прежнее место назначили молодого священника, но паства не забывала доброго пастора и довольно часто наведывалась к нему, кто за проповедью, а кто просто выпить дешёвого виски.

Рино уговорил старика похоронить друга всего за ящик пойла, которое нашел в кладовой покойного.

Бритва и Энцо познакомились много лет назад, в те времена, когда итальянец был ещё молод и боксировал на запретных рингах Невады: в Лас-Вегасе и, собственно, Рино.

Энцо почти сразу стал промоутером Бритвы, до этого им занимался некий китаец – Ло Фэн, но предприимчивые итальянцы, унюхав выгодное дельце, прижали Ло. Чтоб сохранить здоровье, китаец вынужден был уйти из бизнеса.

Рино быстро нашел общий язык с хитроватым Энцо, тот, хоть и слыл человеком скрытным, всегда доверял и щедро делился вырученными деньгами. Позже предприимчивый и пронырливый промоутер открыл букмекерскую контору, где начал понемногу отмывать грязные деньги сицилийской семьи Кастеллано, к которой он, как коренной сицилиец, приобщился. Позже на клан Кастеллано стал работать и молодой, подающий надежды Рино.

Энцо занимал в семье пост капореджиме, к его мнению прислушивались. В итоге, удалось убедить подручного босса – Сальваторе, принять Рино в бригаду. Так восемнадцатилетний Рино Сколаза, или Бритва, как его прозвали, стал одним из членов уважаемого в Лас-Вегасе мафиозного клана.

Если требовалось кого-то убедить в том, что он ошибся, или вернуть одолженные деньги – обращались к Рино. Если возникала нужда переломать пару костей обидчикам или сжечь их бар – также обращались к Рино.

Бритва быстро рос в глазах членов семьи, умел делать предложения, от которых не отказываются. Репутация крепла, всего за пару лет сам стал капореджиме – главарём бригады. Теперь у Рино имелись выгодные связи и более чем влиятельные друзья, как, впрочем, и враги. Но, как говорится, о человеке судят по величию врагов, в других семьях Лас-Вегаса их имелось немало.

Шустрый паренёк успел разбить достаточно челюстей, чтобы зарекомендовать себя как отменного костолома. Но, несмотря на самостоятельность и независимость, Энцо по-прежнему был ему как отец, всегда помогал Рино и советом, и делом. А теперь старика не стало.

«Не тот я уже, не тот. Мир меняется. Я тоже».

Виной всему приобретённая с годами рассудительность, раньше Рино вытряс бы из убийцы душу собственными руками. Неспешно, с удовольствием. А сейчас понимал: кто ответит на вопросы? Более того, вслед за первым федералом, вероятно, придут другие.

«Всё-таки гнида из ФБР, а не из дворовой команды. Дело гнилое».

Рино десять лет назад общался с Федеральным Бюро, урок усвоен, а в повторении не нуждался.

Святой отец дожидался автомобиля на автобусной остановке, что рядом с домом. На вопрос, почему не могут забрать прямиком из дома, голос из трубки ответил довольно резко:

– С меня ящик виски, и никаких ответов.

Святой отец принял условия без колебаний: какие могут быть вопросы?

Когда Рино подъехал на «Кадиллаке» к автобусной остановке, там уже стоял высокий и худощавый мужчина лет пятидесяти, одетый во всё чёрное. Лицо, как и фигура, худое и длинное, с большим и крючковатым носом, который хищно торчит наружу из-под шляпы-котелка.

– Отец Талли? – спросил Рино, поравнявшись со стариком.

– Он самый, мой сын, он самый, – старик протянул для приветствия сухую, но крепкую руку, – вопросов задавать не стану, но хотел бы узнать, есть ли чем промочить горло. Господь послал жаркий день…

– Да, – усмехнулся Рино, пожимая протянутую руку, – на сидении бутылка виски для вас, святой отец. А вы почти не изменились с того времени, как я вас видел последний раз.

– И когда же это было, сын мой?

– Девятого июля две тысячи первого года… – почесав бритую голову, ответил Рино без запинки. Память у него была превосходная.

– Девятое июля, девятое июля, – мямлил старик. – Да! Я помню, супермаркет «Старфудз», тебя задержали там… но ты сбежал. Ты Рино Сколаза! Ох, сын мой, сколько я денег выиграл на тех боях! – заговорил старик, вспоминая былые дни. – Сейчас всё другое. А как же ты здесь оказался?

Рино не ответил, на лице прорезалась затаённая улыбка, «Де Вилль» неспешно отъехал от автобусной остановки.

Луиза нервничала: громилы-итальянца нет поблизости. Лежащий на полу Сэндерс нагонял страх.

«Надо связать, пока лежит без чувств. Драться один на один я не готова. Пока не готова…».

Кристин молча разматывала верёвку, найденную в кладовой, взгляд зацепился за пожитки, небрежно разложенные на пыльных стеллажах. Чего здесь только нет: молоток и перфоратор, банки с краской и ящики с выпивкой. Даже чёрно – белый телевизор и старый унитаз из нержавеющей стали, и те пристроились в углу. «Какой же здесь бардак», – подумала Кристин, тихо чихнула от набившейся в нос пыли.

«Такого мотка верёвки должно хватить. Можно не одного пленного связать».

Кристин зашла в комнату, чтобы отдать моток: «Что она делает?»

Луиза склонилась над лицом мужчины. Голова федерала запрокинута назад, блондинка замерла над ней, принюхивается. Совершенно не обращала внимания на Кристин. Поведение Луизы казалось более чем странным.

– С ним что-то не так? – спросила Кристин, веревка упала на бесчувственное тело мужчины.

Луиза вздрогнула, но не растерялась.

– Мне показалось, от него пахнет кокаином, – сообразила на ходу блондинка, – но я ошиблась, это какой-то другой запах.

– Странно, – удивилась Кристин, – я знаю, как пахнут наркотики, ничего такого я не уловила. Хм…

– Давай лучше свяжем его, пока не очнулся, а потом обсудим, чем провонялся, – быстро предложила Луиза, стараясь перевести разговор в другое русло.

– Это хорошая идея, – доктор по-прежнему старалась понять мотивы странного поведения, – давай его перевернем для начала и накинем петлю на руки, затем протянем под шеей и привяжем на ноги. Я видела однажды по «Дискавэри», там показывали, как на востоке связывали пленников.

– Ого, – изумилась Луиза, – а я-то думала, ты тихоня.

Петля крепко обхватила руки Сандерса. Веревки затягивали туго, так, что врезались в плоть, если бы пленник находился в сознании, то непременно орал бы от боли. Хотя кричать мог сколько угодно – в мотеле постояльцев больше не было.

Сэндерс не спешил приходить в себя, Рино вложил в удар большую силу. Но даже если бы федерал очнулся, мало бы что изменилось. Связанный по рукам и ногам, он не мог пошевелить и пальцем. Тугая веревка петлёй обхватывала шею, любая попытка освободиться непременно приведет к удушению.

Кристин и Луиза остались довольны.

– Мне кажется, следует привести его в чувство и задать пару вопросов, – предложила Кристин, – а когда Рино вернется, нам будет что рассказать.

– Идея хорошая, но поспешная. Этот негодяй гораздо опаснее, чем может показаться на первый взгляд, – возразила Луиза, каблук вонзился Сэндерсу в бок, – нам повезло, что он был, скажем так, не в лучшей форме.

– Ты знаешь его, Луиза? – осторожно спросила Кристин.

– Да, – неохотно ответила блондинка, – когда-то мне пришлось работать с ним. Меня заставили.

– Ты работала на ФБР?

– Не совсем, хотя честно тебе сказать – я не знаю, – призналась Луиза, сама удивившись вспышке искренности, – я должна была помочь им в выполнении одной операции.