Звезда Шлитсена, которая катастрофически быстро стала закатываться в Испании из-за провала засланных в Прибалтику агентов, после перебазирования школы в Берлин вновь засияла высоко над горизонтом. В Пуллахе нашлись влиятельные друзья, знавшие о его заслугах. Они-то и помогли Шлитсену снова встать на ноги. Как ни странно, но кандидатуру Шлитсена на должность начальника перебазировавшейся из Фигераса школы поддержал даже Нунке.

— Не понимаю, — спрашивал его потом Григорий, — почему вы пренебрегли возможностью раз и навсегда избавиться от этого интригана? Какой смысл держать возле себя человека, готового в любую минуту подставить вам подножку?

— Видите ли, Фред, — хитро прищурился Нунке, — вы знаете мое отношение к Шлитсену и его ко мне. Приятельскими наши отношения никак не назовешь. Я ни на минуту не допускаю мысли, что из чувства благодарности за мою поддержку он оставит меня в покое, станет сдерживать свою страсть к интригам и подкапываниям. И все же я решился его поддержать. А знаете, почему? Да потому, что я его знаю, как собственные мозоли, и смогу предвидеть достаточно точно, как он поведет себя в той или иной ситуации. А провали я кандидатуру Шлитсена — вместо него назначат кого-либо другого, возможно, еще похуже, к характеру которого придется снова приспосабливаться. И еще я взвесил взаимоотношения между Шлитсеном и Думбрайтом. Нашего уважаемого босса даже передернуло, когда он узнал, кто возглавил школу. Конфликт между ними назреет неизбежно, в этом я уверен. И тогда никакие покровители из Пуллаха Шлитсену не помогут.

— Но ведь и вы в значительной мере отвечаете за деятельность школы?

— О, я хорошо обдумал линию своего поведения и уже намекнул Думбрайту, что меня никак не удовлетворяют заведенные Шлитсеном порядки. На первом же обсуждении учебных планов я выдвину свой контрплан. Вот когда Шлитсену не поздоровится!

Не чувствуя нависшей над ним угрозы, новый начальник школы тем временем постепенно вводил Думбрайта в курс дел, на ходу объясняя, как он организовал учебный процесс.

— Я не считаю нужным коренным образом менять план подготовки агентуры, разработанный еще в Фигерасе, поскольку он был составлен общими усилиями, с учетом всех ваших рекомендаций, герр Думбрайт! — слегка поклонился Шлитсен. — Итак, я исходил из того…

— Без преамбул, герр Шлитсен! Я просил бы поконкретнее. Контингент курсантов, разделение их по группам, способность работать во вражеском тылу и степень этой пригодности по категориям: первая, вторая и третья.

— Всю работу с новичками мы начинаем с тестов, дающих возможность определить умственные способности каждого. В зависимости от интеллектуального уровня мы комплектуем группы, которым затем предстоит пройти курс специального обучения в том или ином объеме. Такая дифференциация позволяет нам максимально ускорить подготовку курсантов, которых мы относили к третьей категории. Они уже сейчас готовы к выполнению простейших заданий — таких, например, как диверсия, устранение ненужных свидетелей, могут выкрасть нужного нам человека. На первом этапе все группы занимаются вместе. Это относится к таким дисциплинам, как умение ориентироваться на местности, изучение всех видов оружия, разнообразных приемов борьбы, когда приходится действовать голыми руками. Мы хорошо оборудовали кабинеты, где проводится обучение. Может быть, вам интересно заглянуть хотя бы в этот класс?

Шлитсен забежал вперед и широко распахнул дверь, ведущую в большую комнату. Вверху стены были сплошь увешаны плакатами и схемами; ниже, на уровне вытянутой руки, разместились стенды с образцами всех видов и систем оружия, начиная от пистолетов и автоматов и кончая обширным набором клинков и ножей. На отдельном стенде лежали вещи совсем обычные на вид: авторучки, зажигалки, портсигары, запонки, брелоки, зажимы для галстуков. Но и они обладали удивительными свойствами: резать, колоть, стрелять, пускать в лицо струю ядовитого, одурманивающего газа.

— Неплохая коллекция! — кивнул на этот стенд Думбрайт.

Шлитсен скромно опустил глаза, словно первый ученик, которого при всех похвалил учитель.

— Да, появилось много новинок… Кстати, упражнения с оружием — излюбленные дисциплины наших воспитанников. Покажите, Ломан, чего мы достигли!

Инструктор, который при появлении начальства оборвал команду, рубанул ладонью воздух и приказал:

— Позиция!

Мордатый курсант, с которым он отрабатывал какой-то прием, поднял руку с длинной черной палкой.

— Бросок!

Сильное движение кистью, и палка взмыла вверх, выпустив острое лезвие. Блеснув, словно молния, нож пересек комнату и впился точно в центр красного кружка, начерченного на макете.

— Попадание отличное! Сердце! — констатировал инструктор.

— Для этих упражнений комната маловата, — пояснил Шлитсен. — Пока позволяла погода, мы проводили их на воздухе. Лучшие курсанты точно попадают в макет на расстоянии двадцати метров.

— Неплохо! — похвалил Думбрайт и, похлопав курсанта по спине, приветливо кивнул инструктору.

— Я попросил бы вас заглянуть и в этот класс, — Шлитсен указал на дверь в конце коридора. — Специально, чтобы познакомиться с руководителем группы, который сегодня проводит там занятия. Своеобразный уникум: живой покойник. Нунке взял его в школу временно, пока в высших сферах решается его судьба. Но выяснилось, что он весьма полезный для нас человек. Выученик самого Отто Скорцени! А каждый, кому посчастливилось пройти обучение в замке Фриденталь — ас в своем деле!

— Скрывается от правосудия? И, конечно, под чужим именем?

— Что-то похожее. Его фамилия сейчас Зепп. Вальтер Зепп.

Шлитсен замедлил шаг и вкратце рассказал Думбрайту историю похищения Вернера Больмана и его фальшивых похорон.

Не входя в комнату, Шлитсен и Думбрайт остановились на пороге так называемого класса. Тут тоже обучали убивать, только другим способом — голыми руками.

Начальник школы подал руководителю группы знак не останавливаться, и тот, ни на миг не запнувшись, продолжал лекцию:

— Так вот, подчеркиваю еще раз: вы даже не представляете, сколь хрупкая вещь — человеческий организм. Зная, как и куда бить, вы непременно победите противника. Существует много превосходных и надежных приемов. Сегодня мы отработаем некоторые из них: удар в сонную артерию (Зепп повернул манекен и показал две обозначенные красным точки на шее), удар в переносицу и удар по горлу. Удар наносится так.

Блеснул оскал зубов. Рука быстро взлетела и ребром ладони врезалась в горло резинового манекена. На миг как бы возникло подлинное лицо Зеппа, чтобы тотчас же скрыться под маской небрежного превосходства и привычной деловитости.

Курсанты по-разному отреагировали на только что увиденное. Одни были угнетены и стушевались, пораженные несовместимостью будничных слов с их зловещим смыслом, Другие жадно, с каким-то болезненным интересом буквально впитывали в себя все услышанное и увиденное. Кое-кто остался равнодушным. Эти или хорошо умели скрывать свои чувства, или были настолько потрепаны жизнью, что их трудно было чем-либо поразить.

— Совершенно сырой материал, — недовольно буркнул Думбрайт, когда за ними закрылась дверь.

— Группа только что приступила к спецподготовке. Недели через две вы их не узнаете.

— Меня больше интересуют те, на кого можно рассчитывать уже сегодня.

— Тогда пройдемте в классы радиодела и фотодела, а потом к шифровальщикам. Здесь у нас больше всего новинок и, как говорится, сосредоточена наша элита. Без преувеличения могу заверить, что каждый второй курсант за считанные минуты может собрать и разобрать радиоаппарат любой системы, безукоризненно владеет техникой радиосвязи, может аппаратом любого типа сфотографировать нужный объект в любом ракурсе, при любом освещении, даже в инфракрасных лучах.

— И много их, таких высокомудрых? — в голосе Думбрайта прозвучала нескрываемая иронии, и Шлитсен тотчас стушевался.

— Около двух десятков. Согласитесь, времени у нас было в обрез. В большинстве это наши воспитанники еще из Фегераса.