— Все, что ты рассказал, очень интересно. Я счастлив, что услышал вести о своих друзьях… Ты знаешь, что привело меня сюда?

— Да, именно мне поручено выяснить все относительно открытия верфи и заняться Лемке…

— Я рад за тебя!

В дверь постучали. На пороге появился Кристиан.

— Приехал отец. Говорит, что Брукнер собирается на рынок в Гамбург. Надо уходить. Я покажу вам его издали.

Григорий почувствовал, как по его телу побежали мурашки. В нем боролись две стихии: азарт охотника, выслеживающего дичь, и осторожность опытного разведчика.

— Герр фон Гольдринг…

— Курт, я не фон и не Гольдринг, я Фред Шульц.

— Простите, господин Шульц, я позвоню вам в гостиницу. Если спрошу, не вы ли давали объявление о покупке бульдога, это означает, что под фамилией Брукнера действительно скрывается Лемке. Вечером мы с товарищами соберемся и решим, как его обезвредить. Зеллер просил, если удастся, доставить Лемке в восточный сектор. Он слишком много знает, может назвать фамилии агентов, которые работают против нас в западном и восточном секторах. Встретимся в десять вечера.

— Сэр Лестер, извините, что мне пришлось вас побеспокоить. В день вашего приезда мистера Думбрайта срочно вызвали в Мюнхен. При всем желании он не мог вырваться в Берлин хотя бы на несколько часов. К сожалению, меня тоже не было в городе, а посвящать еще кого-то в наши переговоры не хотелось.

— Да, да, я понимаю. Мы, англичане, уважаем свое и чужое время, а лишние свидетели, конечно, не нужны. Мне удалось договориться с одним из лидеров левого крыла социал-демократов, которые работают на нас.

— Это прекрасно.

— Он обещал поддержку. Но вы же понимаете: стоить все это будет недешево. Ему придется подкупить кое-кого из руководства, организовывать митинги, выступления ораторов перед безработными. Надо будет подключить и профсоюзных деятелей.

— Сэр Лестер, ведь вы же знаете, американцы — богатые и щедрые. Они не станут торговаться: во все это будут вложены американские капиталы.

— Да, знаю. Но вы ставите передо мной очень сложные задачи. Если я правильно понял мистера Думбрайта, английская администрация должна сделать вид, будто не замечает, как в городе, находящемся под нашим контролем, действует мощное акционерное общество. Иначе говоря, начнет возрождаться немецкая военная промышленность. Наши будущие конкуренты.

— Сейчас мы говорим не о судьбе Англии и английских промышленников, а о вас лично. О том, какие перспективы открываются перед теми людьми, которые будут помогать нам. Отбросим все преамбулы и поговорим откровенно: закрыв глаза и предоставив возможность «Гамбургско-американском обществу» развернуть строительство торгового флота, вы становитесь владельцем крупного пакета акций этого общества, человеком, материально ни от кого не зависимым.

— Но все это может выплыть, и тогда меня будут судить…

— Сэр Лестер, не надо искать осложнений там, где их нет. Обладая крупным капиталом, вы при малейшей опасности сможете уехать в Америку и жить там, мягко говоря, ни в чем не нуждаясь.

— Что вы предлагаете?

— Пакет акций на сумму двадцать тысяч долларов с правом участия во всех формах прибыли.

— Хорошо, договорились. Надеюсь, сегодня вы не спешите и согласитесь полакомиться натуральными бифштексами, от которых отказались в прошлый раз. К тому же я пригласил поужинать с нами представителя ферейна «Урожай», которому предстоит сыграть значительную роль в восстановлении немецкой промышленности. Хорошо, что среди социал-демократов есть еще много немцев, которые не вступают в сговор с вашими победителями. На том и держимся.

Снизу прозвенел звонок. Послышались шаги горничной. И сразу же в комнату вошел пожилой немец, просто, но элегантно одетый. С достоинством поклонившись, он, не дожидаясь приглашения, прошел к столу.

— Герр Штадтцингер, — представился прибывший.

— Можно начинать. Все в сборе, — довольно потирая руки, заявил сэр Лестер.

Стол был еще разнообразнее, чем в прошлый раз. Горничная молча меняла тарелки и наполняла бокалы. Мужчины курили, перебрасываясь незначительными репликами. Казалось, собрались трое друзей и проводят время за приятным разговором.

Когда бифштексы были съедены, хозяин пригласил всех в кабинет пить кофе.

В камине пылал огонь. На низеньком столике в золотистых маленьких чашечках дымился кофе. Бутылочки с разноцветными ликерами поблескивали среди чашек.

— Теперь мы можем все спокойно обсудить. Герр Штадтцингер в курсе дела. Мы с ним детально разработали план действий, чтобы представить объем работы, выпавшей на нашу долю. И меня, и герра Штадтцингера очень беспокоит растущее влияние коммунистов в восточном секторе. Наши коммунисты тоже начинают подавать голос.

— После выступления Черчилля стало понятно, где кроется главная опасность для всего цивилизованного мира. Надо, не гнушаясь никакими средствами, способствовать ослаблению противника. Вы согласны со мной, господин Шульц? — заговорил Штадтцингер.

— Конечно.

— Решения Потсдамской конференции уже не учитываются американцами и англичанами. В западном секторе военная промышленность не ликвидирована. Заводы, изготовлявшие оружие, не уничтожены. Это вызывает недовольство среди рабочих, которых подогревают коммунисты. Что касается восстановления верфи, то с технической стороны это не составляет большого труда. В городе безработица, но пролетариат Гамбурга настроен воинственно. Уже были выступления в связи с нарушением Потсдамских соглашений. Начались раздоры между партией, лидером которой являюсь я, и коммунистами. Думаю, что в ближайшем будущем это приведет к полному разрыву. Профсоюзы пока в большинстве находятся под нашим влиянием, и именно они послужат приводными ремнями. Сэр Лестер сказал, что я и товарищи, которые будут работать со мной, получат акции «Гамбургско-американского акционерного общества». Как это будет выглядеть в денежном эквиваленте?

— Каждый станет владельцем акций на сумму пять тысяч долларов плюс три процента доходов от этой суммы. Вы лично получите десять тысяч плюс участие во всех доходах. Вас это устраивает? Не хочу забегать вперед, но думаю, что скоро американские и английские капиталы вплотную сомкнутся с немецкими.

— О, это прекрасно!

— А теперь позвольте мне уйти. Здесь у меня есть старые друзья, хотел бы с ними повидаться.

— Да, это Лемке. Я узнал его, как только увидел. Кристиан не успел даже предупредить меня, что это их подопечный. Я узнал его сразу. Он остановился у витрины, потом вошел в магазин. Я спрятался за углом так, чтобы разглядеть его лицо, когда он выйдет с покупками. Лемке совсем не изменился.

В комнате, куда вошли Курт и Шульц, за столом, задумчиво подперев голову рукой, сидел седой мужчина в темном костюме, с глубоким шрамом на левой щеке. На диване разговаривали Кристиан и двое незнакомцев.

Положение осложнялось. Зеллер хотел, чтобы Лемке переправили в восточный сектор. Было известно, что по всей Германии под вывесками всевозможных фирм, обществ, союзов разбросаны шпионские центры. И Лемке мог знать о них.

Обращаться к английской администрации, чтобы она арестовала бывшего начальника гестапо Лемке, не было смысла. Те, кто хотел перебросить Лемке за границу, выкупят или похитят его.

— А может, мне сыграть ва-банк? — вдруг предложил Григорий. — Я же не только Фред Шульц, но и барон фон Гольдринг. Являюсь к Лемке собственной персоной и вполне официально сообщаю, что прислан из Пуллаха, где о нем помнят влиятельные друзья и хотят видеть его в «Империи незримых теней». Скажу, что послан в Гамбург для переговоров с англичанами, в частности, с сэром Лестером. — В глазах Григория забегали лукавые чертики.

— Но вы говорили, что вам нельзя встречаться с Лемке! — воскликнул Курт.

— Ты прав, Курт. Еще несколько минут назад я думал так же. Но наша профессия — это всегда риск. От этого никуда не денешься. Значит, надо рискнуть, чтобы этот оголтелый эсэсовец предстал перед судом народов и обезвредил своими показаниями других извергов.