— Проведите еще раз разведку, — советовал Кравченко, — хотя я не сомневаюсь, что это так и есть. Успехи фашистам кружат голову. Они наверняка и не думают, что мы осмелимся на такое. Разработайте план и ударьте на рассвете. Немцы пунктуальны, и в это время по распорядку должны еще спать. Вот вы этим и воспользуйтесь. Пусть в подштанниках побегают. Так и будет, если все хорошо продумать и подготовить.

— Блестящая идея! — восхищался Гетьман. — Только ночью никто из моих летчиков не летал.

— Не летали, значит, полетите. А слетаете раз, будете летать и впредь. Не боги горшки обжигают, — говорил Григорий Пантелеевич. — По Халхин-Голу знаю. Вы только пилотов в машины за полчасика пораньше посадите, чтобы привыкнуть к темноте и осмотреться смогли.

— Придется отобрать самых опытных, поведу их сам.

— Вот это правильно, по-нашему, майор!

Кравченко пожал руку и пожелал удачи Гетьману.

До рассвета зарокотали моторы. Летчики поднимали машины в темноте, отыскивали друг друга в воздухе по навигационным огням, при подходе к линии фронта выключали и их. Благо, стало уже светать!

При подходе к Бобруйску штурмовики пошли вниз. Вот и аэродром. По обе стороны взлетной полосы плотными рядами поблескивают самолеты. Штурмовики ринулись в атаку. «Эрэсы» молнией ударили в ряды вражеских эскадрилий. Взметнулись желтые фонтаны огня. При взрывах летели обломки вражеских машин, уже подготовленных к боевому вылету.

Полк трижды штурмовал Бобруйский аэродром в этот день.

В результате налетов штурмовиков было уничтожено двадцать три «юнкерса» и сорок семь «мессершмиттов».

Около 10 июля дивизия перебазировалась: 4-й полк — в Ганновку, другие полки — в район города Хотимска. Через несколько дней из-за наступления врага — снова перебазирование в Костюковичи, в Каничи.

И снова, сдерживая наседавших фашистов, летчики дивизии Кравченко бомбили мосты на реках Днепр и Сож, штурмовали колонны танков и били по живой силе противника. По нескольку боевых вылетов ежедневно. Так работали штурмовые и бомбардировочные полки. Истребители вели воздушные бои, прикрывая ИЛ-2 и ПЕ-2.

В этой сложнейшей обстановке Кравченко внимательно следил, чтобы после каждого боевого вылета проводился разбор, чтобы летчики как можно быстрее накапливали боевой опыт, делились им друг с другом. Он и сам не стеснялся учиться у подчиненных. Любил при беседах расспрашивать, как летчик вел бой, как заходил на штурмовку, что видел вокруг, когда летел до линии фронта и по возвращении, учил и требовал вести разведку. Много раз летчики дивизии обнаруживали с воздуха попавшие в окружение наши части. Сбрасывали им продукты и боеприпасы, ориентировки для прорыва.

Прошло около полутора месяцев, как дивизия находилась в непрерывных боях.

Фашисты, понимая, что лето на исходе, а их планы далеки до осуществления, остервенело рвались к Москве. Их мощные танковые армады часто делали глубокие и опасные прорывы. Под угрозой такого удара авиадивизия из Каничей перебазировалась в Мглин. Но фашистам удалось быстро обнаружить аэродром и там, хотя Кравченко строго следил за маскировкой. Последовал налет. Самолеты противника провели бомбежку и штурмовку. Сожгли санитарную машину, убили и ранили несколько человек. Крупная бомба попала в штабную землянку и разнесла ее. Генерал Кравченко, полковой комиссар Соколов и начальник штаба дивизии Гудков остались живы лишь потому, что находились в это время на аэродроме среди бойцов.

А вскоре разведка донесла, что колонна немецких танков и мотопехоты движется в направлении аэродрома и находится километрах в десяти, не более.

Кравченко поднял самолеты в воздух для удара по колонне, а сам, получив разрешение на перебазирование, руководил погрузкой и отправкой аэродромных служб к новому месту дислокации. Последние машины покинули аэродром, когда на него вползали тупорылые танки.

При перебазировании колонна проследовала через станцию Унеча. Часа через два прибыли на новый аэродром. В штабной землянке зазвонил телефон. Адъютант Орлов поднял трубку.

— Товарищ генерал, просят вас.

— Я слушаю, — сказал Кравченко.

— Вам звонит телефонистка станции Унеча. Немцы захватили станцию. Их танки уже в нашем дворе. Что нам делать?

— Прячьтесь понадежнее! И быстро! Высылаю группу штурмовиков.

— Спасибо. За нас не беспокойтесь. Бейте гадов! — И связь прервалась.

— Это настоящая героиня и патриотка! — восхищался Григорий Пантелеевич. — И таких людей Гитлер надумал покорить. Сумасшедший!

Самолеты дивизии Кравченко подвергли штурмовке двор и здание почты в Унече, где действительно было много немецких машин и солдат. Летчики уничтожили реактивными снарядами скопление вражеской техники на улицах станции. Генерал в то время еще не знал, что, прорвав оборону в полосе 13-й армии, гитлеровцы вышли в ее тылы и создали угрозу окружения. Вскоре 11-й авиадивизии вместе с другими частями фронта был дан приказ Ставки сорвать замыслы противника. Летчики круглыми сутками штурмовали противника, не давая ему замкнуть кольцо.

19 августа был образован Брянский фронт. Авиадивизия генерала Кравченко вошла в его состав. Штаб фронта оперативно разработал воздушную операцию по разгрому танковой группировки Гудериана в районе Почеп, Стародуба, Шостки и срыву ее наступления на Брянск. Значительное место в этой операции отводилось 11-й смешанной авиадивизии. Ее штурмовики и бомбардировщики делали по 3—4 боевых вылета за день. Несли большие потери, но не переставали наседать на немцев с воздуха. Гитлеровцы вынуждены были часть своих дивизий вместо наступления на Москву бросить на Брянский фронт. Несмотря на большие потери, гитлеровцы рвались вперед. Аэродромы дивизии Кравченко оказались снова близ фронта, под угрозой разгрома. Для эвакуации подразделений и снаряжения не хватало транспорта.

Кравченко попросил кадровиков штаба подыскать руководителей группы для многотрудного пешего перехода.

— Посмотрите, может, кто есть из дальневосточников. Они там прошли хорошую школу маршей и переходов, сражаясь с самураями.

Выбор у штабистов пал на младшего политрука роты связи Корчуганова. Его вызвали к генералу.

— Ты что натворил, Корчуганов, коль тебя сам Кравченко требует? — забеспокоился комбат Свистовский. — Бери мою машину и мигом в штаб дивизии. Вернешься — доложи.

Младший политрук был озадачен. Действительно, что за причина? Ведь в части он всего несколько дней. И к самому командиру дивизии!

Кравченко оглядел внимательно политрука с головы до ног, будто проверял его выправку и внешний, вид.

— Коротко расскажите о себе. В какой части воевали у озера Хасан, участвовали ли в больших переходах, как ориентируетесь по карте и на местности?

Корчуганов волновался, докладывая.

— Вы, товарищ комиссар, свободнее себя держите, не волнуйтесь… Ведь вы же политработник.

— С полной армейской выкладкой участвовал в шестисоткилометровом походе вдоль границы. Форсированным маршем в пешем строю прошел более двухсот километров до позиций у озера Хасан…

— Хватит. Все ясно. А теперь слушайте. На нашем направлении фашисты прорвали фронт. Дивизия срочно перебазируется. В расположении вашего батальона формируется сейчас сводная колонна авиаспециалистов. Она пойдет к новому месту дислокации пешим маршем, потому что нет никакого транспорта. Командира мы сейчас подберем. Вы будете комиссаром этого подразделения. — Кравченко взял карту и показал примерный маршрут от местечка Локоть до города Ливны. — Там присоединитесь к нам или получите дальнейшие указания.

Корчуганов с честью выполнил поставленную перед ним задачу. Авиадивизия снова перебазировалась вовремя. Когда немцы заняли Брасово, полки 11-й авиадивизии обживали свои посадочные площадки близ города Ливны. И снова громили захватчиков. Только об одном из таких боев газета «Красная звезда» тогда писала: