Теория Бандуры, изложенная к его книге, основывается на постулатах бихевиоризма, которые автор, однако, критически переосмысливает. По мнению Бандуры, поведенческая реакция не включается автоматически внешним стимулом, как это происходит у роботов или животных. Напротив, реакции на стимулы являются самоактивирующимися. Человек сознательно воспринимает положительное подкрепление, он предвидит его получение при условии соответствующего поведения.

Бандура, соглашаясь с видным теоретиком бихевиоризма Б.Ф.Скиннером, что человеческое поведение можно модифицировать посредством подкрепления, убежден – и доказывает это эмпирически, – что человек может освоить практически любые виды поведения без непосредственного получения какого-либо подкрепления.

Нам далеко не всегда требуется подкрепление; мы можем учиться на чужом опыте, посредством косвенного подкрепления, наблюдая за поведением других людей и последствиями этого поведения. То есть мы учимся, как бы примеривая на себя модели поведения других людей. Согласно взглядам Скиннера, тот, кто контролирует подкрепление, контролирует и поведение. Бандура же считает: тот, кто определяет “модели” в обществе, тот и контролирует поведение.

Бандура провел широкомасштабные исследования характеристик тех моделей, которые оказывают влияние на наше поведение. Он обнаружил, что люди склонны моделировать поведение людей того же пола, примерно такого же возраста. То есть для любого из нас эталоном выступает человек, равный нам, который успешно решает проблемы, сходные с нашими. Кроме того, на нас производит сильное впечатление поведение “моделей”, занимающих высокое положение в обществе. Различные типы поведения служат образцом для подражания в разной степени. Более простые типы поведения имитируются намного чаще, чем более сложные. Агрессивное и враждебное поведение имитируется с большей готовностью, особенно детьми. Таким образом, то, что мы видим в реальной и в средствах массовой информации, и определяет наше поведение.

Сегодня, наблюдая, как наши мальчишки и девчонки, перекормленные голливудской жвачкой, перенимают ухватки бруклинской шпаны, легко поверить выводам Бандуры. У нас его пока цитируют редко. А поводов уже предостаточно!

Начало эры IQ

19 сентября 1917 г. была опубликована Стэнфордская редакция шкалы Бине-Симона, получившая всемирную известность как тест Стэнфорд-Бине. Реже эту методику называют шкалой Бине-Термена, присовокупляя к фамилии французского первопроходца фамилию автора американской модификации – Луиса Медисона Термена.

Переводы и более или менее удачные модификации шкалы Бине-Симона (впервые опубликованной в 1905 г.) осуществлялись в разных странах и ранее. В России такая работа была проделана А.М.Шуберт. Но именно вариант Термена положил начало широчайшему распространению в мире (сначала англоязычном) интеллектуального тестирования, в результате которого для современного западного обывателя его коэффициент интеллекта – такая же неотъемлемая характеристика, как рост или группа крови.

По сравнению с французским оригиналом Стэнфордская шкала была настолько обновлена и видоизменена, что фактически представляла собой новый тест. Она включала более трети новых заданий, а ряд старых были переделаны либо переадресованы другим возрастным уровням. Шкала была заново стандартизирована на американской выборке, состоявшей из примерно 1000 детей и 400 взрослых; в результате ряд старых заданий были исключены. Впоследствии тест неоднократно и весьма радикально усовершенствовался, и в настоящее время в психодиагностической практике используется уже четвертая его редакция, опубликованная в 1972 г. По оценкам специалистов, Стэнфорд-Бине – один из самых распространенных в мире тестов интеллекта, хотя отечественный “Словарь-справочник по психодиагностике” лаконично указывает: “Сведений об использовании в СНГ не имеется”. Впрочем, сетования тут были бы не вполне уместны. Многолетний застой в отечественной психодиагностике имеет, как это ни парадоксально, и свою позитивную сторону. В то время, как у нас тесты лишь безоглядно ругали в духе антипедологического постановления ВКП(б), на Западе ими активно пользовались и в итоге пришли к выводам, отчасти перекликающимся с идеями нашего драконовского постановления. В частности, были практически выявлены многие уязвимые месте шкалы Стэнфорд-Бине. Хотя задания теста весьма разнообразны, оказалось, что измеряет он в первую очередь вербальный интеллект, мало затрагивая прочие аспекты мыслительных процессов. Была показана несоотносимость показателей теста с уровнем творческих способностей, значительная обусловленность результатов культурными факторами, а также возможность больших вариаций IQ у одного и того же человека в зависимости от множества условий, не сводимых к интеллекту. Психодиагностика интеллекта, развиваемая в последние годы специалистами разных стран, движется совсем иными путями, нежели тот, что был предложен Терменом. А Стэнфордская шкала и сам IQ, хотя и продолжают оставаться культовыми символами мировой психодиагностики, сегодня все больше выступают как объекты критики и отправная точка для альтернативных разработок.

Может быть, и нет большой беды в том, что мы дали возможность американцам самим наиграться в свою игрушку и набить себе все положенные шишки? Уж если прислушиваться к заокеанскому опыту, так к современному. И самим идти дальше, учась на чужих промахах.

Закат патриарха

23 сентября 1939 г. ушел из жизни Зигмунд Фрейд. Просто сказать “умер” было бы, наверное, неправильно, ибо это был осознанный уход, фактически – самоубийство. Танатос возобладал над Эросом.

Долгие годы основатель психоанализа страдал тяжелой болезнью, возникшей вследствие пагубной привычки – курения, – от которой он не находил сил отказаться. Фрейд пристрастился к курению еще в детстве, в шести– или семилетнем возрасте, а в зрелые годы выкуривал ежедневно по два десятка сигар, не находя в этом ничего дурного. Более того, в полном соответствии с открытым им механизмом психологической защиты, он даже стремился рационализировать свою пагубную страсть. Своему племяннику он говорил: “Мой мальчик, курение – одна из самых больших и самых дешевых радостей жизни. Если ты в будущем решишь не курить, мне будет тебя искренне жаль”. Правда, если следовать логике психоанализа, пристрастие к курению представляет собой форму оральной навязчивости. Возможно, смутное осознание этого факта самим Фрейдом привело к тому, что в разработке своей периодизации психосексуального развития он довольно мало внимания уделил именно оральной фазе, а на мягкую иронию коллег, усматривавших в любимых им длинных и толстых сигарах фаллический символ, безапелляционно отрезал: “Иногда сигара – это просто сигара”.

В 1923 г. у него во рту появилась опухоль, вызванная курением. Неутешительный диагноз – рак – Фрейд воспринял стоически. Началась многолетняя борьба с болезнью, изнурительная череда хирургических операций (всего Фрейд перенес их тридцать девять).

В 1929 г. верная последовательница Фрейда Мария Бонапарт рекомендовала ему терапевта Макса Шура, который с этого времени стал его личным врачом и находился при нем практически неотлучно. Опыт общения со своим именитым пациентом и историю его болезни Шур описал в биографической книге “Зигмунд Фрейд. Жизнь и смерть”, ставшей важным источником по истории заключительного этапа развития классического психоанализа и биографии его создателя.

Чтобы облегчить страдания больного, Шур прибег к сильному обезболивающему – морфию, к которому Фрейд быстро пристрастился и уже не мог без него обходиться – то ли из-за постоянных мучительных болей, то ли из-за усиливающейся наркотической зависимости. У него ухудшилась артикуляция, боль терзала его неотступно. Однако, по рассказам очевидцев, Фрейд постоянно улыбался. Верные фрейдисты расценивают это как свидетельство железной воли. Далеко не столь восторженный биограф Ричард Осборн лаконично заключает: “Это была наркомания”.