— Ваше слово теперь закон для меня, — торжественно произнес Китни, — Вы непревзойденный лекарь, леди Ева! Лучший из тех, кого я знал.

Ева только устало махнула рукой.

— Это ещё не конец, Китни. Это только начало долгого и трудного выздоровления.

Глава 3. Встреча по-родственному

Дни, последовавшие за операцией, были очень тяжелыми и для Евы, и для больного. У него был сильный жар, он бредил. Ева убеждала себя, что ее постоянное присутствие не требуется, но не могла удержаться, и приходила в комнату мужа, как только выдавалось свободное время. Помимо всех соображений, высказанных Китни, она не могла не оценить мужество, с которым сэр Роджер перенес операцию. После всего пережитого в последнее время Ева как-то смирилась с самим фактом существования этого человека. Это не было прощением. Она все еще внутренне кипела от воспоминаний об их первой встрече, и даже старалась не вытаскивать их на свет Божий без особой надобности, но жесткие, даже жестокие действия, которые ей пришлось совершить, немного сгладили остроту ее ненависти. К тому же, то, что она сказала в разговоре с Китни, было чистой правдой. Джей мог быть в безопасности только здесь, в Блэкстоне, и при условии, что отец жив. Правда, теперь, как предупредил тот же Китни, нужно было, во что бы то ни стало, скрывать, то, что сэр Роджер так тяжело ранен — этот факт может послужить сигналом к нападению на замок.

У постели больного в основном, дежурил Джейсон. Леди Ева приходила, и они сидели вместе. Китни было почти не видно. Такое положение дел не могло не удивлять, но Джей рассказал, как случилось, что сэр Роджер был ранен, и этот рассказ пролил свет на поведение сенешаля.

По словам Джея, охота была очень увлекательной. Егеря подняли двух оленей. Овраг, встретившийся на пути, пустил часть охотников по ложному следу, им пришлось возвращаться и догонять ушедших вперед. Джейсон и Китни оказались в группе отставших, а сэр Роджер, маэстро Винсенте и ещё двое егерей ушли по следу и оторвались от основной группы. Миновав опушку, они, как рассказывал маэстро, рванулись через поле, и тут в шею лошади сэра Роджера попала арбалетная стрела. Несчастное животное рухнуло на всем скаку и сломало шею, а всадник вылетел из седла, и с размаху ударился о землю. Такой удар мог бы убить. Рыцарь остался жив, но катался по земле от боли. Осматривать его было некогда — из-за деревьев высыпало человек восемь, по виду, разбойников, вооруженных как попало. Их было слишком много. Егеря, конечно, хоть неробкого десятка, но сражаться, как рыцари не могли, и если бы не маэстро Винсенте со своими венецианскими ножами, который защищал лежащего сюзерена, как лев, то не выжил бы никто. Оба егеря погибли, прихватив с собой нескольких разбойников, а сам маэстро, как ни странно, не получил ни царапины, и смог продержаться до подхода основной группы охотников. Разбойники, увидев, что помощь идет, рассеялись по лесу.

Это нападение стало тревожным сигналом. По описанию маэстро Винсенте, бандой командовал предводитель огромного роста, в стальном шишаке, так что разглядеть лицо было трудно. Хорошо видна была только растрепанная седая борода, но венецианец клялся, что если увидит этого mascalzone ещё раз, хоть и без шлема, то непременно узнает, да, да! Создавалось впечатление, что по описаниям маэстро и Китни понял, кто это был. Правда он говорил, что этого не может быть. И теперь сенешаль пропадал в лесах, пытаясь напасть на след банды, или ее главаря.

— Он хочет отомстить за моего отца, но это должен сделать я! — горячился Джей, — И потом, теперь я — защитник замка! Никто не может чувствовать себя в безопасности, пока жив этот душегуб! А ведь скоро надо будет везти жалованье в Торнстон…

Джей резко остановился, как в игре «замри». Казалось, его можно переставить, как статую, и он не пошевелится. В его глазах забрезжило озарение.

— Джей? — Ева опасливо дотронулась до сына.

— Мама… — почти прошептал он, — Помнишь, ты рассказывала мне сказку про шерифа, разбойников и торговый караван? Надо, чтобы Китни немедленно вернулся!

С этими словами мальчик сорвался с места и вылетел из комнаты. Леди Ева не сразу поняла, о чем он говорил. Когда-то она, чтобы развлечь ребенка долгими вечерами, рассказывала разные истории. Сказок она не знала, но пересказывала фильмы, которые смотрела когда-то, заменяя современных ей тогда героев на то, что ребенок мог видеть вокруг себя и понять. Особенно ему нравились вестерны. Торговый караван — это, наверное, поезд, который грабили бандиты, но какой из вестернов он вспомнил сейчас?

Китни вернулся через несколько дней. Джей встретил его во дворе замка, и тут же ушел с ним в его комнату, где, видимо, состоялся военный совет. С матерью Джейсон не поделился идеей, но ей и без того забот хватало. Очень важно было поскорее поставить на ноги хозяина замка. Учитывая обстоятельства, задача представлялась непростой. Неизвестно, насколько долгим окажется выздоровление, и Ева старалась, как могла. Когда не нужно было делать перевязку, обрабатывать рану, или давать лекарство, она просто сидела в комнате, уходя только для того, чтобы поесть, поспать, или приготовить очередной отвар или мазь. Китни и Джей были заняты, и заходили в комнату сэра Роджера редко, только чтобы узнать о его самочувствии. Состояние раненого все ещё было тяжёлым. Рана, видимо, воспалилась. Из дренажной трубки сочилась мутная жидкость с сукровицей, по-прежнему больного мучили жар и бред.

Ведерную Салли Ева велела не пускать на порог комнаты и не выпускать из замка — кто знает, как далеко она может распустить свой длинный язык, и не захочет ли отомстить.

Как-то ночью Ева вдруг обратила внимание на то, что с кровати не доносится ни звука. Она приподнялась на лавке и с беспокойством глянула на больного. Сэр Роджер лежал, глядя в балдахин над кроватью открытыми блестящими глазами. Она с облегчением увидела, что он ровно дышит. Женщина встала и положила руку на его влажный лоб. Он уже не был таким знойно горячим, как раньше. Роджер слегка повернул голову:

— А-а, это Вы, миледи? Что это Вам не спится?

— Я потратила слишком много времени, чтобы привести Вашу ногу в божеский вид, поэтому мне не хотелось бы, чтобы мои труды пропали даром из-за какой-нибудь нелепой случайности, — холодно ответила Ева.

— Так, значит, ее не отрезали? — сэр Роджер попытался приподняться, и с глухим стоном опять упал на подушки, — Я ее не чувствую.

— Ваша нога при Вас, — ответила женщина, укладывая больного поудобнее, — Но пока необходим полный покой, чтобы дать ей зажить. Болей нет?

— Только когда шевелюсь… Это чудо, настоящее чудо! Вы великий лекарь, леди Ева!

— Опасность еще не миновала, — напомнила она, — Вы должны вести себя очень осторожно! И потом… Вы знаете, что я не леди Ева! Леди Евой меня сделали Вы.

— Какая разница… — он устало закрыл глаза, — Мы же много раз говорили об этом. Вы благородного происхождения, это очевидно, а то, что не помните своих родителей, ничего не меняет. Я заменил одно Ваше имя другим, вот и всё. Я вернул то, что полагается Вам по праву рождения. Думаю, я не очень погрешил против истины. Но я готов ответить перед Всевышним и за эту небольшую ложь, хотя я только восстановил справедливый порядок вещей.

— Но с чего Вы взяли, что я благородного происхождения? — вымолвила она, сраженная его убийственными доводами.

— Это понятно с Ваших слов, и потом… Это видно. Вы не привыкли служить и подчиняться…

— А что если появится настоящая леди Ева?

Сэр Роджер повернул голову и глянул на молодую женщину в упор.

— Настоящая леди Ева сидит сейчас передо мной, — твердо сказал он, — А если кому-то вздумается оспаривать это, я исполню то, в чем поклялся в церкви, когда нас венчали. Я буду сражаться за свою правоту!

Он произнес это спокойно, но от его слов веяло такой силой, что у леди Евы мурашки побежали по коже, и чтобы скрыть волнение, она сказала, даже, возможно резче, чем следовало: