Она взяла одной рукой руку брата, а другой ухватила Яну и потянула всех за собой в сторону замка. Смирн был доволен тем, как повернулось дело. Он уже обо всём договорился с мэтром. Осталось только Янни поставить перед фактом. Холодный, расчётливый, где-то даже циничный молодой человек, наследник герцогства Майрес сегодняшним утром был очень удивлён тем, что обнаружил у себя такие, казалось бы не нужные чувства, как нежность, желание помочь и оберегать. Нет, он не был закоренелым негодяем и чёрствым эгоистом, просто считал, что всё тепло он может дарить только родным и близким. Отцу это не надо было, и Смирн отдавал всё своё расположение маленькой Альяте, которая остро в нём нуждалась, оставшись сиротой в раннем возрасте. И вдруг его потянуло со страшной силой к этой новой в их мире девушке. Потянуло так, что он за завтраком, наплевав на все приличия, не смог оторвать от неё взгляда, за что уже получил нагоняй от отца.
Солнечный луч, проникший в библиотеку сквозь прозрачное стекло, расплескался на книжной странице. Яна подняла голову и посмотрела в окно. Вот уже третий месяц она живёт в этом мире. Она уже знала из рассказа мэтра Димара, что неестественное спокойствие первых дней её появления здесь было его рук делом. Для того чтобы у девушки не было нервного срыва или истерики, Яну ежедневно поили успокаивающим отваром. Она была благодарна старому волшебнику за такую трепетную заботу. Однако ей казалось, что без этого можно было обойтись. После того, что произошло с ней на Земле, смерть родных, жизнь, точнее выживание, в детском доме, насилие, а после ещё и смерть единственного друга, всё это превратило её душу в ледяную глыбу. Она внешне выглядела вполне нормальным и адекватным человеком. Но прав был Сашка, ой как прав! Душа была заморожена. Два с лишним месяца в чужом мире сделали своё доброе дело: Яна начала оживать. Во многом благодаря непоседливой и непосредственной Альяте, мэтру Димару и, как это ни странно, названному старшему брату Смирну. В первый день их знакомства он очень сильно испугал её, напомнив Вадима манерой поведения, некоторыми хозяйскими замашками. Но в последствии его отношение к Яне сильно изменилось. Буквально навязав себя в учителя, он не стал пользоваться какими-либо преимуществами, которые давали частые занятия. Смирн быстро понял, что Яне совершенно не нравятся чьи-либо прикосновения, и не стал настаивать на них. Они всего два или три раза нечаянно встретились руками при передаче книг. А на конных прогулках девушку в седло подсаживал пожилой слуга. Смирн лишь стоял где-то с боку, держа коня на корде, давая полезные советы. Альята же с нетерпением носилась на своей серой кобылке, комментируя или привычно подкалывая брата. Через три-четыре занятия все страхи, связанные с боязнью лошадей и возможными касаниями её Смирном, испарились, словно туман под жаркими лучами летнего солнца. Через некоторое время Яна с удивлением заметила, что сама с нетерпением ожидает уроков на свежем воздухе и, как только освобождается от занятий в библиотеке, со всей возможной скоростью мчится на конюшню, нащупывая в кармане лакомство, припасённое для своего коня. И только сам глава семьи лорд-герцог Майрес вызывал некоторые опасения. За всё прошедшее время с момента переселения Яны в этот мир, он едва перекинулся с ней десятком-другим фраз. Чаще всего вся семья собиралась за столом в обеденном зале. Яна при виде лорда склоняла голову в приветствии, он повторял её движение, иногда просто поздоровавшись или пожелав приятного аппетита. Эта фраза прочно вошла в лексикон семьи Майресов с лёгкой руки девушки. Смирн разговаривал с отцом только о хозяйстве или о каких-то политических делах. И лишь Альята могла без церемоний кинуться отцу на шею, щебеча при этом что-то легкомысленное и весёлое. Лицо лорда в такие моменты озаряла счастливая улыбка. Было видно, что свою младшенькую он любит и рад исполнить любой её каприз. И только благодаря тому, что характер у Альяты был лёгкий, не заносчивый, девушка выросла доброй и весёлой. В замке её называли маленькой птичкой, которая приносит радость. Слуги шептались, что для лорда-герцога самым тяжёлым будет то время, когда его любимица выйдет замуж и уедет к мужу.
— Янни! — дверь в библиотеку с грохотом распахнулась и в неё влетела Альята. — Сколько можно тут чахнуть над этой скукотой?! Твоего Лучика уже оседлали, пойдём! Что хоть читаешь? — она бесцеремонно закрыла книгу и прочитала на обложке название. — Фуууу. Опять копаешься в замшелой истории! Я вот недавно снова смогла утянуть из-под носа мэтра Димара один очень интересный роман, который он хотел спрятать от меня под тем предлогом, что незамужней девушке не достойно и не подобает… Ну ты поняла. Мне осталось ещё немного дочитать, потом дам тебе. Ой, это что-то! Там такое описано! Такое! — она всплеснула руками и залилась краской.
— Уж лучше историю почитаю, — рассмеялась Яна, поднимаясь с кресла. — Пойдём, раз уж Лучик под седлом. Только я сначала на кухню загляну, возьму морковку для него.
— Ты как всегда! Балуешь своего скакуна. А вообще, пошли, я тоже для Тумана и Крошки что-нибудь утяну.
И девушки вприпрыжку вылетели из библиотеки. Кухарка уже знала о привычках юных леди и только махнула рукой, указывая на корзину с морковкой, только вчера поднятой из замковых хранилищ продуктов. Выбрав, по их мнению, самые красивые корнеплоды, юные леди поспешили на улицу. Смирн, восседая на своём Тумане, светло-сером жеребце, уже ждал их у крыльца, держа в руках поводья двух скакунов, предназначенных девушкам. Альята, сунув в зубы Туману морковку, кинулась к своей вороной кобылке.
— Крошка, моя хорошая, — заворковала она, поглаживая лошадку по морде, — держи, морковочка сладкая, хрупай, ты же любишь её, моя проказница.
Яна тоже протянула своему жеребцу лакомство. Тот уже привычно принял угощение и, быстро перемолов его крепкими зубами, благодарно потёрся о свою хозяйку. Девушка улыбнулась и погладила животное по красивой морде. Она уже полюбила его. Две недели назад Смирн привёл их в загон, где выгуливались обитатели замковой конюшни.
— Выбирайте, Янни, — он указал на луг рукой. — Только вот тот серый- это мой Туман, а вон- та гнедая- Крошка Альяты. Остальные свободные.
— А как выбирать?.. — Яна растерялась. Она только несколько раз приходила на конюшню, чтобы просто познакомиться с таким видом животных, как лошадь. Ранее она их только в кино или на картинках видела.
— Просто посмотрите и почувствуйте к кому вы потянитесь душой.
Яна снова посмотрела на благородных животных, спокойно щипавших сочную траву. Вдруг один из них, рыжий жеребец, поднял голову и взглянул, казалось, в самые глаза девушки, потом несмело сделал несколько шагов в её направлении и застыл, словно ожидая чего-то.
— Вот это да! — присвистнул Смирн. — Такого я ни разу не видел. Янни, он вас выбрал! Скорее всего, он никого кроме вас к себе не подпустит!
— Не знаю… — протянула Яна и сделала несколько шагов навстречу четвероногому красавцу.
Тот уже уверенно подошёл к новой хозяйке и потёрся об её плечо своей мордой, лукаво кося тёмным глазом. Яна рассмеялась и погладила нового друга. Смирн протянул ей морковку:
— Угостите его, он будет рад.
Яна протянула животному угощение на открытой ладони, он аккуратно мягкими губами взял овощ и с удовольствием съел. С этого дня началась их дружба. Лучик требовал ежедневных прогулок, а если Яна не торопилась на конюшню, начинал слегка буянить и звать хозяйку. Тот час один слуга летел за юной герцогиней, а другой немедленно седлал безобразника. Вот и сейчас Лучик нетерпеливо пританцовывал, предлагая прокатиться с ветерком. Яна уже довольно умело, но всё же с помощью старого прислужника, вскочила в седло, и вся весёлая троица выехала за ворота замка, направляясь в сторону леса, в котором прошедшей зимой нашли Яну. Она давно хотела увидеть это место, но Смирн постоянно откладывал поездку, ссылаясь на неопытность наездницы. Но в этот раз Альята, которую попросила новая сестра, устроила брату форменную истерику, требуя сопроводить их к тому камню. Под давлением любимой сестрички Смирн согласился на эту авантюру, в душе пообещав себе, что будет очень внимательно наблюдать за девушками, чтобы ни одни из них не была затянута в голубое свечение, которое может появиться.