— Из шестисот коров Хан-волк шестьдесят тебе отдавать будет и быка в придачу. Но ты не бери. Проси белую телку, что у меня в стаде ходит. Из богатства его тоже ничего не бери.

Опять помчал буланый Коре Сарыга, пока чабана с отарами овец не повстречали. Чабан зарезал самого жирного барана, на прощанье посоветовал:

— Будет тебе Хан-волк богатство всякое давать, скот предлагать. От всего отказывайся. Проси щенка синего, который будет в юрте бегать.

Долго ли, коротко, добрался Коре Сарыг до стойбища Хана-волка. Не успел к воротам подъехать, его с седла снимают, под руки в юрту ведут. А там его Хан-волк ждет — тот самый старик с длинной бородой, которого он из-под камня вызволил. Рядом с собой за стол Коре Сарыга посадил, расспрашивать стал, долго ли ехал, трудная ли дорога была.

Кормят и поят Коре Сарыга лучшей едой. Угощаются они, разговоры ведут, и время незаметно проходит — то ли день, то ли месяц. Одумался Коре Сарыг, спрашивает, сколько уже он тут.

— Ни долго, ни мало — семь лет прошло.

— Много же я пробыл. Пора обратно ехать. Хоть и маленькая речка у меня, да своя.

Хан выкладывает все свои богатства. Бери, говорит, в дар, что пожелаешь. Коре Сарыг ото всего отказывается. К чему, мол, да конь не увезет. Вот щенка синего бы взял. А больше ничего.

Услышал его слова Хан-волк, побледнел весь. Туда повернется — плачет, сюда повернется — смеется. Но делать нечего, надо отдавать. Тут же своих слуг кликнул:

— Заложите тройку самых лучших коней!

Посадил он Коре Сарыга, подал ему синего щенка. Сам на коня сел, провожать поехал.

Приезжают к овечьему пастуху. Хан велит отбить шестьсот овец.

— Зачем мне столько овец, — говорит Коре Сарыг. — Дал бы одну белую овцу и белого барашка, мне и хватит.

Хан не спорит. Привел пастух белую овцу и белого барашка. Дальше поехали.

Добрались до коровьего пастуха. Хан приказывает привести шестьдесят коров для дорогого гостя.

— Зачем мне столько. Дай одну белую телку да белого бычка, и ладно.

Взяли их. До конского пастуха доехали. Хан, как обещал, хочет Коре Сарыгу шесть косяков лучших коней подарить, а тот одного белого жеребенка взял.

Тут они попрощались. Хан-волк своему человеку велел подаренную скотину гнать на землю Коре Сарыга, а сам повернул обратно. Коре Сарыг едет опять на буланом, синего щенка в седле с собой везет.

Дорога привела в тот аал, откуда Коре Сарыг путь к Хану-волку начинал. Старушка с дочерью, у которых он ночевал, едва узнали его — семь лет прошло! Айраном сразу угостили. Коре Сарыг первую чашку сам выпил, второй напоил синего щенка.

— Далеко, видно, ездил ты, Коре Сарыг, — говорит старушка. — От той белой овцы с ягненком, что оставил, целая отара выросла в девятьсот голов.

— Талан, наверно, есть у вас.

— Это твой талан, Коре Сарыг. Не было бы твоей белой овцы, не видать бы нам такого богатства. Твой это скот, гони его к себе.

— Нет, не возьму. Вы этих овец пасли-ростили, теперь все они ваши.

Попрощался с ними, отправился дальше.

Вот и знакомая быстрая река, утес, под которым земляная пещера Коре Сарыга. Ханский пастух пригнал уже подаренный скот.

Постелил Коре Сарыг траву в пещере, седло под голову бросил, спать лег.

Просыпается на другое утро и ничего не может понять. Лежит он в светлой юрте на мягкой постели. Чисто кругом, прибрано. На полках посуда всякая. У очага красавица-девушка сидит, косы расплетает-заплетает. Увидела, что Коре Сарыг проснулся, встала, воды ему поднесла.

— Ты кто такая? — спрашивает Коре Сарыг.

— Неужели не догадался? Я дочь Хана-волка. Отец меня в щенка превратил, чтобы от злых духов уберечь.

Обрадовался Коре Сарыг, обнял молодую жену. Вышли они вместе из юрты, а возле нее скота видимо-невидимо. Это все от тех белых животных, которых Коре Сарыг у Хана-волка взял.

Богато и счастливо стал жить Коре Сарыг со своей женой.

Было это или не было, но рассказ о добром и бескорыстном Коре Сарыге до сих пор живет в народе.

Умная девушка

Жили когда-то отец с дочерью.

Вот старик пошел зимой к реке, в прорубь морду ставить, и сильно замерз. Зашел он погреться к трем богатым братьям Мох-Сагалу, Сарыг-Сагалу и Хара-Сагалу, которые в лесу жили.

Братья сидели у очага и рассказывали сказки. Только старик к ним зашел, накинулись на него с руганью, что он хвост сказки застал, и привязали его к ножке кровати.

— Так, — говорят, — мы со всеми делаем, кто у нас хвост сказки застает.

А сами смеются.

Вот, думает старик, не было печали. И зачем только понесло меня к этим богачам.

Два дня и две ночи промучился он. Ни пить, ни есть ему не дают и не отвязывают. Совсем обессилел старик, упрашивать стал, чтобы домой его отпустили.

Братья говорят:

— Отдашь нам свою дочь, тогда отпустим.

Куда деваться, пришлось согласиться.

— Через три дня придем за твоей дочерью.

Едва доплелся старик до дому. Дочь бросилась к нему в тревоге и печали.

— Что с тобой, отец мой? Где ты долго был? Отчего плачешь, отчего слезы льешь?

— Как мне не плакать, как слезы не лить, дочка. Ходил я рыбу ловить, замерз на реке и зашел к лесным братьям обогреться. Они говорят, что я у них хвост сказки застал, схватили меня, связали, есть-пить не давали. Едва я не помер. Тем только и спасся, что пообещал тебя им отдать. Через три дня сюда они явятся.

Еще пуще залился старик горькими слезами.

— Не плачь, отец, — успокоила его дочь. — Что-нибудь придумаем.

Через три дня, и вправду, идут к ним богатые братья.

Дочь в углу юрты отца укрыла, своими делами занимается.

Мох-Сагал заходит.

— Я за тобой пришел, как с отцом уговаривались. Моей женой будешь. А где твой отец?

— Не пойду я за тебя, Мох-Сагал. А отец пошел из рогов лягушки топорище делать.

Мох-Сагал глаза вытаращил, усы растопырил.

— Да разве у лягушек рога бывают?

— Конечно, как у ваших сказок хвосты.

Нечего сказать Мох-Сагалу, повернулся он и ушел.

Немного погодя Сарыг-Сагал является.

— Собирайся, девушка. Я за тобой пришел. Жениться хочу на тебе. Не веришь — отца спроси. Где он у тебя?

— Не пойду я за тебя, лесной богач Сарыг-Сагал. А отец мой пошел из рогов змеи рукоятку к сабле делать.

Сарыг-Сагал глаза выпучил.

— Откуда у змеи рога?

— Оттуда же, откуда у ваших сказок хвосты.

И этому сказать нечего. Убрался Сарыг-Сагал.

Не успел уйти — Хара-Сагал на пороге.

— Я на тебе женюсь. Отец тебя мне отдал. Если надо, у него спроси. Где он?

— Чем за вас, лесных чертей, замуж идти, лучше век одной оставаться. А отца моего дома нет. Он пошел из рогов ящерицы рукоятку к мечу делать.

Хара-Сагал глаза вылупил.

— Какие такие ящерицы с рогами? Ты что, смеешься? Не бывает у ящериц рогов. Ты по-доброму скажи, где отец.

— Может, и не бывает рогов у ящериц. Тогда и у сказок хвостов не бывает. За что вы тогда моего отца мучили?

Только Хара-Сагала и видели.

Стали отец с дочерью жить-поживать, а богатые лесные братья больше не осмеливались приставать к ним.

Савраска и Ала барс

Жили старик со старухой. Был у них добрый конь, Савраска. Вот как-то пустил старик Савраску на волю — зеленой травы поесть, родниковой чистой воды попить.

Ходит степью Савраска, гуляет на воле, а навстречу ему страшный полосатый зверь. Испугался конь, а все-таки спрашивает:

— Ты кто такой?

— Я Ала барс, над всеми зверями начальник. А ты кто такой?