— То есть, вы считаете его писулю достаточно профессиональной, — допрашивающий поднял переданные секретарём листы как дохлую крысу, — чтобы держать её, как вы выразились «единственно возможным объяснением»?

— Мы достаточно профессиональны, сенатор Зальцман, чтобы отличить бред от серьёзной работы. Смотрите наши официальные заключения по этому поводу. — с раздражением огрызнулся учёный.

Практически всё, что было дальше, было перемалыванием мелочей. Они с Сеней отбились от них очень легко, чем, как было явно видно, сильно прибавили настроения председательствующему.

Очевидно, что он был сторонником и Кларка, и вообще той самой группировки в элите, к которой тем или иным качеством относился генерал Дальней Звёздной Разведки.

Однако, не солгать Сергею не удалось. Самый дотошный из обвинителей, таки спросил его прямо о собственном мнении на счёт цивилизации «сусликов». Пришлось врать, что не сложил такового. Ведь если бы он сказал то, что реально думает, что когда — то, ещё по свежим следам разгрома Второй Эскадры высказал астрогатору, — были бы серьёзные неприятности. Возможно, он — таки выдал своё отношение чем — то. Не брешью в блоке, а мелькнувшим выражением лица. Потому, что тут же в него вцепился один из тех самых подсадных ментатов.

— Проверялся ли капитан Гонсалес, на способности ментата? — спросил он.

— Да, я проверялся. Ещё при поступлении на Федеральную службу, — ответил немедленно Сергей. — И как вы можете судить по моей карточке, мои способности оказались весьма скромные.

— Тем не менее, вы закрылись очень даже профессионально! — с некоторым вызовом сказал ментат.

— Да?! — деланно изумился Сергей, что, правда, со стороны выглядело вполне естественно. — Но я, как вы сами можете удостовериться, ничего более делать не могу в этой области. И вообще к чему был ваш вопрос?

— Меня интересует, зачем вы закрылись!

— А меня очень сильно раздражало и раздражает манера некоторых без спросу рыться в моих мыслях! — Огрызнулся Сергей. — Тем более, что вы знаете Кодекс… Да и мы тут собрались не рыться в моих комплексах, а выяснять причину катастрофы Второй Эскадры. То есть рассматривать факты, а не домыслы или чьи — то комплексы.

— Капитан Гонсалес прав. — Тут же «расшифровался» Глочёвский-Д'Эстер, — а всё остальное, коллега, я контролирую. Он говорил и говорит правду. Для меня его блок не имеет значения.

Сергей «для приличия», как мысленно тут же ему дал команду Сеня, вздрогнул, что наблюдающие интерпретировали как лёгкий испуг. Чего, собственно Глочёвский с Сотниковым и добивались. Ментат, увидев такую реакцию, посчитал себя «отмщённым» и с удовлетворённым видом сел на своё место. При этом он бросил благодарный взгляд в сторону Д'Эстера. Тот с независимым видом кивнул в ответ.

На следующий день, после заседания комиссии, Глочёвского неожиданно вызвал к себе в кабинет Корвин. Сеня, который в мире Ёс носил имя Жан Д'Эстер, с неохотой отложил в сторону написание подробного отчёта о вчерашнем заседании и двинул на аудиенцию.

— А… Жан… Привет! — заходи.

Генерал, махнул рукой, небрежно, полностью отсекая обычные при таких встречах церемонии с докладами. Он даже послал Жану ментальный образ, который аж сочился презрением и неприязнью к «церемониям». Глочёвский, пожал плечами и, плотно затворив за собой дверь персонального кабинета Корвина, прошёл внутрь.

Генерал был очень необычной личностью, сильно выбивавшейся из общего образа генералов Ёс. Эдакий философствующий эстет, нонконформистского типа. Последнее качество очень часто его заносило. Из — за чего тот попадал в щекотливые ситуации. Но даже среди своих телепатов — ментатов он пользовался очень сильным если не страхом, то уважением. Это, впрочем, не мешало генералу вызвать любого подчинённого и поговорить с ним «по душам».

Очень часто, выйдя после таких бесед от него, очередная «жертва» пребывала дня два в сильно ошарашенном состоянии. Глочёвский тоже этому подвергался и не раз. Но быстро привык к этому закидону начальства и в принципе был готов к тому, что последует.

— Проходи и садись. — добавил Корвин, так и не вылезя из своего глубокого кресла. Напротив него на низеньком столике стояла початая бутылка очень дорогого коньяка. И было видно, что Корвин уже уполовинил её содержимое. Мрачное настроение было уже основательно залито спиртным. А вот чем оно было вызвано, предстояло услышать Глочёвскому непосредственно. Корвин был специалистом высочайшего, на планете Ёс, класса, и это, его качество, для него самого было главным источником печали. Будто всю вину и печаль этого мира, он нёс на своих плечах.

— Сейчас я тебе налью… — Корвин хватанулся, было, за бутылку, но после сообразил, что нет ещё одной рюмки. — Так, Жан! Вон там в шкафу, возьми ещё одну рюмку и иди сюда.

Недоумевающий Сеня подошёл к шкафчику, открыл дверцу, достал рюмку, закрыл шкафчик. Всё это он делал не спеша, гадая, зачем и для чего высокое начальство решило перевести общение с официального уровня на неофициальный. Похоже что — то важное… Возможно, его перевели где — то в окружении генерала на новый уровень доверия. Возможно, что — то поручат. Новое. Но что? В прошлые разы именно так и происходило: «доверительная беседа», некие неизвестные для Глочёвского «глобальные выводы» относительно его персоны и, как следствие, новое назначение с повышением ранга. Таков был «стиль» работы генерала Корвина.

«Не заморачивайся Жан! — «услышал» он послание генерала. — Бери рюмку и присоединяйся».

Когда недоумевающий Глочёвский наконец — то обернулся, генерал его встретил насмешкой.

— Не волнуйся, твои щиты идеальны. Ты был всегда очень аккуратным и хорошим учеником. Я не читал твоих мыслей. Но по тому, как ты извлекал рюмку из шкафа, можно легко догадаться о том, что ты на самом деле думаешь. Садись…

Генерал наполнил поставленную на столик рюмку и пододвинул Сене.

— Пей! — почти приказал он.

— Я вчера наблюдал за комиссией… — сообщил Корвин. При этих словах Глочёвский похолодел. Но генерал следующей тирадой полностью его успокоил.

— Я видел, как ты прикрыл того капитана… Хм! — Корвин повертев в руках рюмку решительно её опрокинул в себя. Бросил на язык кусочек шоколада и долго молчал, испытывая нервы подчинённого.

— Ты молодец, Жан! Ты очень хорошо понял то, что я тебе сказал. И правильно сделал.

Глочёвский вопросительно посмотрел на начальство, ожидая продолжения. Начальство хмыкнуло и снова наполнило рюмки.

— Кларка и его выдвиженца надо было поддержать во что бы то ни стало… Жаль, что тот капитан слабый ментат… Его бы тебе в пару… Мощная связка получилась бы! Но…

Корвин осторожно с сожалением развёл руками, не выпуская наполненную рюмку и внезапно сменил тему.

— Вчера, Жан, ты прошёл главный экзамен в нашей Службе. И теперь ты полноправный. Удивлён?

Глочёвский с готовностью кивнул. Видно было, что у Корвина философское настроение. И его сейчас снова занесёт на рассуждения «Выского Полёта». Но также был изрядный интерес к тому, что значит «полноправный». Он уже давно подозревал, что внутри службы есть если не один, то несколько «Орденов». В целом, спаянных какой — то общей идеей или Целью. И возле них, и внутри них, были свои «круги посвящения». Возможно, Сеня — Жан дорос в доверии до вхождения в один из таких Орденов с очередным кругом посвящения.

Ожидания Сени были не напрасными. Заряженный пофилософствовать Корвин начал с места в карьер. Видно просто стал озвучивать то, что в данный момент думал. Он смотрел куда — то в сторону и говорил, говорил, говорил… И это не был обычный пьяный бред спивающегося генерала. Корвин никогда до такого не опускался.

— Поэтому, слушай… Главное о нас. Правду. — мрачно начал Корвин.

— Мы не американцы, Жан. Мы иные. И эту инаковость мы все ощущаем как ни кто другой. Даже латинос или индийцы… или японцы. Японцы вообще стали бСльшими американцами, нежели мы сами… Перестали быть японцами… Но что — то меня занесло не туда. Не то хотел сказать…