Одно утешало — обратно лететь будет гораздо быстрее. Раз в пять. Уже не по спирали, а почти по прямой. Трасса была уже разведана на пути сюда.

Здесь же, когда перелёты совершались в пределах кластера, такие сложности были ни к чему. Тут уже изначально большинство трасс были разведаны астрономами. Представляли серьёзный риск только первые скачки. Но они — в далёком прошлом.

Нос корабля сейчас был направлен в ту область пространства, где каких — либо туманностей, которых в этой области Великого Кольца было много, не было. На передних экранах расстилались чистые звёздные просторы.

— Расчёт параметров на переход к Дельте Лисы выполнен! — доложила астрогатор.

— Ориентация в норме. — доложила второй пилот.

— Поля в норме! — доложила Ситара, которая сейчас исполняла обязанности первого пилота. — мощность реакторов штатная. Тяга двигателей в норме.

— Ввожу данные! — сообщила астронавигатор запуская программу.

На контрольном дисплее пополз столбик цифр и текста.

— Обратный отсчёт! — скомандовала капитан, хотя это уже было ненужно. Просто по традиции. Автомат, уже после ввода необходимых данных, сам запускал необходимые процедуры и в нужном порядке.

— Двадцать секунд до перехода!

На экранах звёздные поля заволновались. Как будто на них смотрели сквозь кривое стекло. В том направлении, куда смотрел нос корабля, группа звёзд вдруг резко покраснела и расплылась.

— Десять секунд!

Через корабль прокатилась первая волна возмущения полей. Ощутимо тряхнуло. Сергей уже зная эту особенность компенсаторов корабля, тем не менее поморщился и поёжился.

— Девять!

Покрасневшие звёзды перед носом корабля начали нехотя расступаться обнажая аккуратный круг полной черноты.

— Восемь!

Волны, что до этого аккуратно месили звёздные поля вокруг, проявились, расцветившись во все цвета радуги. Вакуум, возмущённый вмешательством полей корабля начинал всё более и более выбрасывать в окружающее пространство пары частица — античастица, которые аннигилировали и порождали сначала просто гамма — кванты с элементарными частицами, а после, переизлучённые в диких полях звездолёта, становились видимыми в обычном свете.

— Семь!

Волны света, бушующие вокруг корабля, стремительно пробежались от синего до красного цветов и почти застыли кольцами вокруг того самого круга мрака перед носом корабля.

— Шесть!

Трясти стало сильнее.

— Пять!

Какой — то крупный космический булыжник, пролетавший мимо корабля, рванул как маленькая атомная бомба, попав на край поля переходящего в гиперпространство звездолёта. Но по обшивке стегнуло только сильно ослабленное излучение. Плазма была полностью отброшена прочь.

— Четыре!

— Реакторные кольца — максимум! — прошла команда. Трясти стало немилосердно.

— Три!

Медленно расширяющийся круг тьмы по курсу корабля обзавёлся красивым радужным кольцом, расширяющимся вместе с ним.

— Два!

Посередине тёмного круга зажглась какая — то очень злая звезда всё наращивающая силу своего света.

— Один!

Внезапно круг тьмы рванулся навстречу звездолёту. Звезда, ранее сиявшая по центру стремительно развернулась в некий, поразительной красоты симметричный, геометрический узор. И тоже бросилась навстречу кораблю.

— Ноль!

По кораблю пронёсся гул, вслед за сильнейшей гравитационной волной снаружи. Будто сам гипер сказал «Аом!» глотая звездолёт. «Узор» вспыхнул и охватил всё видимое на экранах пространство.

— Переход закончен! — доложила первый пилот.

Больше не трясло и не кидало. Можно было отстегнуть страховку.

Поля стабилизировались и ныне плотно обхватывая корпус корабля, несли его сквозь Великое Ничто. К цели.

«Нуль — пространство», «Пространство Черенкова», «Гипер». У Великого Ничто было много имён. У этого Великого Моря, тоненькой поверхностной плёнкой которого являлся их мир. Мир «трёхмерья».

Когда Сергей первый раз испытал на себе переход через гиперпространство на звездолёте Ёс, его тоже впечатлили сопровождающие» спецэффекты».

Впечатлило именно немилосердной болтанкой на входе и выходе из гипера. Это как раз предметно говорило о том, что компенсаторы у них очень несовершенные. Если не гасятся малые осциляции внутри охватываемого полями пространства, то есть вероятность выхода их за пределы допустимых значений. И вероятность эта примерно около 0,1 %. То есть, на тысячу удачных переходов, должен быть и один неудачный. Как потом он выяснил, действительно иногда, изредка, звездолёты Ёс пропадали. Но так как за всю жизнь звездолёта он может совершить всего — то около двухсот переходов, данное значение считали приемлемым.

На Каллисто это бы посчитали совершенно не приемлемым. Так как гибли бы люди. Причём по случайностям, вызванным не природными катаклизмами, а элементарной недоработкой.

Когда — то, ещё на Прародине — Земле, когда межзвёздный привод только — только входил в строй, было и такое. Но недоработку устранили в очень короткий срок. И никто из кораблей не успел набрать даже пятидесяти прыжков. Да и то, в них отправлялись малые экипажи. Без каких — либо колонизационных целей. Чисто для исследования отдельных систем. На будущее.

А тут… Тут ему прямым текстом сказали, что недоработка не устранена по банальной причине — дорого. Дешевле заложить процент в потери.

Ага.

Потери людей…

Люди в мире Ёс ценились совершенно иначе. Не как величайшая ценность, которая должна сохраняться и охраняться в первую очередь. В цивилизации Ёс на каждого была как бы навешена бирка с ценой в деньгах. По сути в бумаге. И часто получалось так, что пустая, мёртвая материя ценилась неизмеримо выше, чем людские жизни, которыми жертвовали походя.

Это был ещё один серьёзнейший изъян этой цивилизации поставившей во главу угла не Жизнь, а «экономическую эффективность». То есть по сути — максимизацию прибыли корпораций.

И у «Дельты Фокс» тоже имелся тот самый процент на вероятность рассыпаться в пыль целиком или просто убиться экипажу.

При переходах из обычного пространства в гипер и обратно.

Эта мысль была очень неприятна.

Однако, сейчас не стоило заморачиваться о такой вероятности. Первый опасный этап перелёта прошёл, второй — только предстоит впереди. Сейчас стоило посмотреть на то, что разворачивается на экранах корабля.

Была ещё одна особенность «гипера» — для каждого из кораблей, рисунок, который он выдавал, излучая по всем диапазонам длин волн, был свой.

Зависел он от нюансов конфигурации внешних полей корабля, которые держат вокруг его оболочки, по его границе, тот фрагмент трёхмерности, который, собственно, и позволяет существовать любому кораблю в двенадцатимерье.

Ну и от трассы перелёта тоже зависел. Потому и набирали в обучение астрогаторов из математически одарённых личностей. А если встречался случай ещё и дара пилота, то тут считалось это за великую удачу. Явно именно по этой причине Ситара быстро выбилась в первые пилоты. Ей точно светили в ближайшем будущем погоны и должность капитана корабля. Одного из тех, что спешно строились на верфях около Луны Ёс.

Но всё равно. Рисунок «гипера» был поразительно красив. Сергею не составило большого труда проследить и запомнить всё, что сделали и пилоты и астрогатор. Теперь он с полным правом наслаждался тем, что видел. Смотрел и подмечал разные мелочи.

Когда — то, ещё в Академии, их учили «читать» эти узоры. Это искусство на кораблях Ёс было в самом зачаточном состоянии. Так что в этом Каллистяне имели неоспоримое преимущество перед ёсовцами.

Он на своём терминале быстро набрал несколько текущих параметров гипера, что немедленно отразились на одном из терминалов у капитана.

Та быстро прочитала, что там было записано и одобрительно кивнула.

Пилоты и астрогатор в своих креслах расслабились. Напряжение спало.

Дальше предстояло более менее спокойное времяпрепровождение с созерцанием бесконечного калейдоскопа узоров, что выкидывал гипер, с небольшими корректировками траектории. Трассу от системы Чистого Листа до Дельты Лисы, где находился Парадиз, в целом знали уже хорошо.