Как и обещал «мозг» Къери, их не беспокоили. Последнее время даже «разведчики» — летающие «миньоны» Къери, — исчезли и десантникам Ёс можно было почти без особых ухищрений шляться по окрестностям. Тем не менее, приказ сохранять осторожность сохранялся.

На выход в этот раз снарядили не пять, а десять человек. Четверо понадобились для того, чтобы дотащить до аварийного бота запас продовольствия и расходники для скафандров. Сергей планировал там задержаться на несколько дней, переложив обязанности командующего по пещере на Гарднера, зарекомендовавшего себя как достаточно умного и исполнительного. Так как увязался и капитан, то он беззастенчиво и его нагрузил припасами. Тот попробовал поскандалить, но Сергей тут же напомнил ему «кто в доме хозяин» и он заткнулся. Указал, кстати, очень просто: Диего Гонсалес — лейтенант армейской разведки, сохранивший в боях почти весь свой отряд, а капитан — из десантников. То есть, другая контора. А одиночных десантников, которых спасательные команды от разведчиков, направленные на поиски уцелевших, собрали очень не много. Так что капитан имел возможность командовать только этими несколькими. А они все остались в пещерах.

Вообще, капитан производил впечатление совершенно беспомощного и бестолкового. То ли последствия сильного сотрясения мозга давали знать, то ли он по жизни был такой и получил своё звание не за заслуги а, как в старину называли — «паркетные баталии».

До корабля добрались без приключений.

Издали он казалось вот — вот готов взлететь. Пандус был откинут, внешних повреждений не заметно. Только пустой.

Удивительно (только не для Сергея, знавшего отвращение Къери к «железякам»), но его «баги» так и не посетили. Следов вокруг было много. Но ни один из них не приближался ближе метров пятнадцати к кораблю.

Сергей даже специально обратил внимание капитана на это обстоятельство, указав, что остальные останки кораблей эти «жучки» довольно споро растаскивают по частям. Наверное для утилизации.

По приходу на корабль, внешний люк закрыли и те, кто участвовал в ремонтных работах вылезли из своих скафандров. Остались в скафандрах только двое. На случай непредвиденных ситуаций.

Когда же наконец, распаковали ящик, который, как было известно капитану, специально собирался для ремонта, его удивлению не было границ. В ящике лежали самые простейшие инструменты и какие — то предметы, показавшиеся сразу натуральным мусором.

Капитан ожидал увидеть целые блоки, уже готовые для установки вместо повреждённых. Ведь работу ремонтников на базах он иногда видел. А там, весь ремонт заключался больше в том, что пришёл техник, посмотрел какой блок барахлит, заменил на новый и ушёл.

На дальнейшее капитан взирал с глазами как тарелки. На Диего — Сергея он смотрел вообще как на некоего волшебника, совершающего странный, сложный и таинственный обряд. Привычные уже к такому виду прочие подчинённые Сергея к виду командира, занятого ремонтом сложной техники были равнодушны. Впрочем и они иногда дивились, как это их командир из всякого хлама, из отходов умудряется делать нечто, после чего очередная система корабля вдруг оживает и начинает работать нормально.

Заделка дыры в обшивке корабля, что поручил Диего — Сергей им сразу же, в первый день прибытия — это было для них привычно. Тут ничего не выходило за пределы их обычных знаний и умений. Но то, как лейтенант начал курочить разбитые блоки, и собирать из них новые, как заменял собранными из подручных материалов деталями те, которых не хватало, тут заставляло непривычных к такому только рты разевать.

Но, даже к такому рано или поздно привыкаешь. Тем более, что часто ходившие в «поход на корабль», уже давно удостоверились в том, что лейтенант знает, что делает. Видели как корабль его стараниями мало помалу, начинает подавать признаки жизни.

Капитан же, этого всего не видел. И всё священнодействие лейтенанта, совершенно ему не понятное, когда он брал куски жести там, лоскут резинового коврика здесь, кусачками и напильником обрабатывал всё это и вставлял полученное в дорогущую и сверхсовременную технику выглядело в его глазах как натуральное сумасшествие. Ведь действительно, наблюдается такой психологический эффект, когда в боевой обстановке, люди испытавшие сильнейший психический шок, начинали делать бессмысленные, полуритуальные действия. Только бы отвлечь мысли от убийственной реальности.

Капитан тут же стал задавать кучу совершенно идиотских, с точки зрения Сергея, вопросов, пока тот не понял, что его держат за психа.

— И к чему такие вопросы, сэр? — ядовитым тоном поинтересовался он.

— Я требую объяснить смысл ваших действий! — заносчиво потребовал капитан.

— А чего тут может быть непонятного, капитан?! — не менее ёрнически, чем ранее, удивился Сергей. — Починка звездолёта в полевых условиях!

Капитан обалдел.

— И вы считаете себя компетентным чинить секретную технику?!!

— Я не знаю для кого она там секретная, но вот есть инструкция, вот есть схема с раскладом где что стоит и с чем соединено. Тут даже не нужно соображать в принципах работы этой системы. Достаточно увидеть где что порвано, поломано и соединить, поставить обратно.

— Но как вы это делаете?!!! Ведь используются не стандартные детали а… а мусор!!!

— Смею напомнить, сэр, что изначально, то, из чего были сделаны эти детали были либо мусором, либо вообще рудой… Я по мере сил и знаний, полученных в школе, превращаю мусор в детали. Ясно?!

— И вообще, вы мне мешаете работать — напомнил Сергей капитану очень холодным тоном. — а выполняю я, как вы наверное догадались, приказ генерала Донована.

Капитан ещё попытался что — то возразить, но встретил красноречивое молчание Гонсалеса. Скрипнул зубами и пошёл командовать четвёркой десантников в трюме. Там хоть что — то было понятно — простое наведение порядка — где погнутое выпрямить, где поломанное механическое устройство в рабочее состояние привести.

Дальше, когда он заглядывал в рубку, то заставал Диего Гонсалеса, лейтенанта, окончившего обычную школу, не оканчивавшего никаких университетов, не проходившего никаких технических курсов, не заканчивавшего даже технического колледжа, всегда за новым занятием. То он на кусок помятой трубы аккуратно наворачивал провод, то прилаживал кусок обшивки к такому месту в пульте, что и помыслить было невозможно, то вообще втыкал гвозди в схему, снятую с соседнего щитка и смотрел на выдранный откуда — то из другой стойки прибор, насколько отклонится на нём стрелка при подключении к схеме простейшей батарейки.

Через некоторое время капитан почувствовал, что у него вот — вот «поедет крыша». Он тогда просто убрался из рубки и до конца их двухдневного пребывания на корабле, там не появлялся. Сергею этого и надо было.

Прибежал он только когда Сергей устроил тестовый прогон предстартовой подготовки корабля.

Оно и выглядело пугающим, так как Сергей просто не подумал в запарке, предупредить кого — то. Когда корабль вдруг ожил, загудели, защёлкали, зашелестели разнообразные системы, прошёл сигнал начала предстартового отсчёта, это вызвало изрядный переполох. Но не успели подчинённые Сергея добежать до рубки за объяснениями, как всё прекратилось.

Своего командира они застали сидящим в пилотском кресле и деловито выключающего системы корабля как самый заправский пилот.

— И что вы тут забыли? — поинтересовался он, вылезая из кресла и становясь перед подчинёнными. Как бы грозно не было это сказано, но в глазах его плясали искорки весьма приподнятого настроения. Подчинённые вытянулись по стойке смирно и один из них даже попытался что — то промямлить.

— Но… сэр! Всё так внезапно случилось… Мы думали, что корабль взлетает, а наши…

— Всё в порядке Сэмюэль! Я не собирался оставлять наших ребят на этой планете, а просто протестировал корабль. Теперь, как вы сами наверняка догадались, он в полном порядке.

— Вы в этом уверены, лейтенант? — попробовал встрять капитан.

— Абсолютно, сэр! Или у вас, как специалиста есть в этом сомнения?