— Не вопрос! Ты же менеджер, — кивнул он. — Давай действуй. Составляй смету расходов, ищи нежилое помещение в аренду, закупай оборудование и товар, нанимай персонал…

— Здорово!

Я чуть не задушила его в объятиях. Мы катались по ковру, целуясь и раздевая друг друга. Перейти к более решительным действиям не позволили гости: внезапно явились мой друг папарацци и его невеста.

— Приглашение на свадьбу вам принесли, — с тихой гордостью молвила Лиза. — Четырнадцатого февраля, в День святого Валентина, праздник всех влюбленных, милости просим. Кстати, мы хотим, Юленция, чтобы вы были моей свидетельницей.

— Сколько ты еще будешь обращаться ко мне на «вы»? Прекрати, Лизка, а то обижусь и откажусь! — с напускной сердитостью ответила я.

— А это тебе, Юленция, приглашение на персональную выставку фотохудожника Александра Анисимова!

Санчо протянул мне красочную открытку, и я прочитала отпечатанный черным по белому текст: «Вернисаж «Есть такая девушка». Посвящается моей подруге Юлии Малиновской»… Я готова была расплакаться от изумления и радости. Но торопливо вытерла глаза и стала читать дальше: «Открытие выставки состоится 12 февраля в 18:00 в галерее Chernoff».

— Где это такая галерея? — уточнила я.

— Тут же написано: улица Горького, 34. Темнота ты, Малиновская! Самую продвинутую арт — галерею города Новосибирска не знаешь! — нелюбезно буркнул Санька и щелкнул своей фотокамерой без предупреждения.

— Перестань немедленно! Ты своими выходками, папарацци, сделаешь меня заикой! — попыталась возмутиться я.

— Такая уж у меня профессия, извиняй, Юленция, — откликнулся Саня.

— Предупреждать надо: я хотя бы причесалась, глаза накрасила, очки сняла…

Даниил сообщил, что мы можем сколько угодно препираться, а он пошел накрывать на стол. Но настырный Санчо остановил его, велел обнять меня покрепче и щелкнул нас сначала один раз, потом второй, потом третий. Лиза вызвалась помочь Нелюбову на кухне, и в результате мы славно попировали: распили бутылку итальянской граппы, закусили фруктами, салатами, сырами и маслинами. Анисимов, как выяснилось, принес приглашения не только нам, но и моим родителям, тетушкам и дядюшкам, с которыми когда — то познакомился в доме именинницы Таисии Прокопьевны.

— Видишь, Юленция, как всякий честный человек, я держу свои обещания, — заявил он.

Я не стала напоминать, на ком он намеревался жениться не далее как в октябре месяце, но не смогла сдержать удивления:

— У тебя прямо все разом, одновременно: и выставка, и свадьба… А потом сразу в Египет полетите?

— Нет, подруженция, Египет отменяется, как — нибудь в другой раз, — смачно нажевывая сервелат, сообщил Санчо. — Где взять такую прорву бабок?

Даниил, радушно угощавший гостей, метался от стола к холодильнику и, казалось, пропустил наши диалоги мимо ушей, но, когда жених с невестой удалились, а мы забрались в ванну, спросил:

— Может, подарить новобрачным путевку в Египет, раз уж они так туда стремятся?

— О, было бы классно! — согласилась я.

— И ты, Юлечка, кажется, собиралась в Африку? — решил Даня отыграть тему путешествий.

— Мне сейчас не до путешествий, я займусь составлением бизнес — плана… — махнула я рукой. — Уже не терпится основать свое дело!

— Любимая, одно другому не помеха, — улыбнулся Нелюбов. — Ты же сама восхищалась фотографом, который все делает одновременно. Решено: четырнадцатого идем на свадьбу, а пятнадцатого вчетвером летим в Египет.

Оказывается, от счастья так же трудно отойти, как от горя. Я не могла успокоиться и уснуть, ворочалась с боку на бок, таращилась в темные углы. Переживала, что мешаю спать Дане, и, наконец, удалилась на кухню. Впервые после выписки из больницы мне непреодолимо захотелось покурить. Но мой возлюбленный не имел подобной привычки, зато имел здоровый сон, потому ни сигарет, ни снотворного в его доме не водилось. Деваться было некуда — я решила втихаря сбегать в ночной магазинчик. Одевалась я тихо, совсем не шумела, а легкие шорохи в гардеробной комнате были не в счет. Но Нелюбов пробудился и босой, лохматый, без очков выбежал в прихожую:

— Ты куда, Юля? Ты меня бросаешь?!

В его близоруких глазах застыло такое отчаяние, что я немедленно раскаялась:

— Что ты, Данечка? Мне просто надо… купить сигареты… курить потянуло…

— Ох, как ты меня напугала! — перевел дух он. — Не могла позвонить в службу доставки? Это же элементарно, зачем бродить по ночам, когда можно позвонить, раз уж неймется… И вообще, Юля, пора завязывать!

Я думала, Нелюбов призывает меня завязать с курением, но он, притянув меня за шею, уткнувшись носом в волосы на моей макушке, прошептал:

— Нам давно пора пожениться… А то я вечно мечусь, беспокоюсь, где ты? С кем?.. Ревную, как последний осел!

— Ой, действительно, осе — ел, — протянула я. — Где мне быть, как не здесь или на работе?

— То есть ты отказываешься выходить за меня замуж?! — Он вцепился в мои плечи и отстранил от себя, пытливо заглядывая в лицо.

— Нет, я… не знаю… пока. Если ты, Даня, станешь запрещать мне курить, конечно, я за тебя не выйду!

— Я не запрещаю. Где телефон? — Он сощурился, оглянулся по сторонам, хотя никогда не держал трубку в прихожей, с нажимом сказал: — Делай что хочешь, только не покидай меня, даже думать про это забудь!

— Стой так, — велела я и принесла ему очки и трубку. Спросила: — Какое у тебя зрение?

— Минус пять…

— Какое совпадение: и у меня минус пять, — счастливо разулыбалась я. — Мы с тобой настоящие два сапога — пара!

— И что из этого следует? — Он строго посмотрел на меня. — Выйдешь за меня замуж?

— Разумеется, выйду! Не выйду, бегом побегу, — пообещала я, ничуть не покривив душой, потому что втайне, подсознательно, постоянно ждала от Дани заветного предложения. Что может быть естественнее, чем стать женой любимого человека?!

Нам привезли сигареты, белое испанское вино, морепродукты — и до самого утра мы сидели на кухне, хотя в пентхаусе имелись и гораздо более подходящие укромные места: та же широкая кровать или мягкий диван. Но все же курить логичнее возле вытяжки, а пить удобнее за столом… Я сгоряча высадила половину пачки Salem, и мы вместе кроме вина выдули полведра кофе. Обсудили, где и когда будет свадьба, скольких детей мы заведем и как их назовем. Фантазию Нелюбова богатой назвать было нельзя: он заявил, что хочет дочку и сына, которых назовет нашими именами — Юлией и Даниилом. Еще признался, что, как только меня увидел, сразу подумал: «Вот моя жена».

— Что ж ты раньше — то молчал? — удивилась я.

— Не мог же я в день знакомства, прямо в магазине, предложить: «Девушка, а не сходить ли нам в ЗАГС?»

— Нет, именно так и надо было сказать, — настаивала я, и мое сердце заливалось соловьем, ликовало и порхало. Разве уснешь в таком состоянии?!

Первый понедельник февраля стал лучшим днем всей моей двадцатипятилетней жизни. Я красила ресницы перед большим зеркалом и радовалась своему отражению, потому что рядом брился Даня. Он надел белую рубашку, повязал галстук и озабоченно спросил:

— Где твой паспорт, красавица?

Если бы я знала… За документом пришлось ехать в мою квартиру. Странно было видеть знакомые стены и мебель. Не верилось, что когда — то я жила здесь одна и мне не с кем было поделиться своими мыслями и чувствами. Я кинулась на шею Даниилу, ловко стянула с него галстук и рубашку…

Во Дворец бракосочетаний мы едва не опоздали — заведение закрывалось на обеденный перерыв, но Нелюбов сумел убедить регистраторшу задержаться на пять минут. Потом законный жених отвез меня в магазин и умчался в свой офис. Я непрерывно улыбалась и невпопад отвечала на вопросы покупателей, а еще я подарила неизвестной худенькой и бледненькой девушке книгу «Тайный мир шопоголика» английской писательницы Софи Кинселлы, потому что мне ужасно нравятся ее комические романы.

— У вас проходит какая — то благотворительная акция? — удивилась девушка, теребя книгу в руках и не веря своему везению.