— А самим можно ходить? — спросила Наташа.

— Вот и третий важный момент, девочки. Кому-то не понравится, но все равно будет так. Никто за пределы виллы никуда не выйдет. Надо подышать свежим воздухом — гуляете во дворе, там садик небольшой есть, скамейка, удобно и уютно.

Теперь дружное «у-у-у» было смесью удивления и недовольства, причем недовольства слышалось значительно больше.

— Что такое? — вскинула брови пани Сана. — Что-то не так?

— В город совсем нельзя? — обиженно спросила Юля.

— Тебе — так особенно. И подружке твоей тоже. Девочки, напомню, кто забыл: вы приехали не на экскурсию в город Щецин. Вы хотите зарабатывать деньги, и вы начнете это делать буквально с завтрашнего дня. Кто будет готов сегодня — милости прошу, но до этого мы еще дойдем. А по поводу прогулок… Документы у меня на руках, без документов гулять по чужой стране не рекомендуется. Конечно, здесь не паспортный режим, государство демократическое, вас не станут останавливать на каждом углу для проверки. Но молодым красавицам без паспортов все равно лучше не гулять. Вас же, Юля — Света, вообще мои слова касаться не должны, вы несовершеннолетние, у вас даже паспортов нет. К тому же здесь пригород, гулять особо негде, до центра далеко, такси не возьмете, автобус вас не повезет. Вопрос закрыт, договорились?

— Заграница называется, — буркнула Света.

— Именно — ты не дома! — повысила голос пани Сана. — И никто из вас не дома! Согласна, вы приехали не в тюрьму. У нас будет перед Новым годом выезд в город — это я организовать обещаю. Все, большего не ждите, работы много.

— Так мы здесь до Нового года? — протянула Юля.

— Пока да. Кто захочет, может после остаться дальше. Мы никого не держим, такой у нас с вашей мамой Валей и «Глянцем» уговор. Она сейчас подбирает на месте другую партию моделей, и времени у нее достаточно. Кто-то уедет, кто-то приедет, кому-то понравится. С этим ясно, надеюсь?

Ответом послужил дружный разочарованный вздох. Алиса расстроилась не меньше других. Как и все, впервые оказалась за границей, хотелось увидеть больше, чем дворик двухэтажной виллы в пригороде Щецина. Но девушку несколько обескуражила реакция Тамары. Вернее, отсутствие реакции. Из всех лишь ее соседка отнеслась спокойно не только к пицце, дурно действующей на фигуру, но и к вынужденному заточению. Лицо Тамары сохраняло равнодушное выражение, она продолжала невозмутимо жевать жвачку, к общему недовольству не примкнула, смотрела и слушала равнодушно. Даже чуть отступила в сторону, как бы демонстрируя пани Сане: не думайте ничего такого, я не с ними.

— Ну и давайте о делах, — вернув лицу радушное выражение, пани Сана легонько хлопнула в ладоши. — Идем посмотрим наши студии.

Ими оказались две комнаты на первом этаже. Интерьером они не отличались друг от друга. Везде — по компьютеру на столах, мощные веб-камеры прикреплены к верхним частям плоских мониторов. По два осветительных прибора по бокам, свет нацелен на широкие разложенные диваны, застеленные, правда, разными по расцветке покрывалами. Окна задернуты темными шторами, что придавало студиям мрачноватый вид. На диванах — подушки, разбросанные в творческом беспорядке. Вот и вся картинка.

— Давайте тут поговорим, — сказала Сана, жестом пригласив девушек устроиться на диване.

Сели не все, кто-то расположился на подголовнике, кому-то выпало подпирать стену, позаботиться о стульях и табуретах не пришло в голову никому. Пани Сана окинула подопечных строгим внимательным взглядом, вздохнула.

— Ладно, девочки, переходим к самому важному. Боюсь, я с самого начала плохо объяснила всем, чем вам здесь предлагают заниматься. Сразу предупреждаю, — она подняла руку: — никакого принуждения, никакого насилия. Вы приехали добровольно, зная, что придется раздеваться перед камерами. Ваши камеры — вот, — Сана показала на прикрепленные к мониторам приборы. — У каждой из вас в сутки будут свои часы. В это время камеры работают в режиме прямого включения. Вы не видите того, кто смотрит на вас. Вы даже можете с ним не разговаривать. Как только посетитель войдет в чат и начнется его время, это покажет счетчик. Время общения с каждой из вас оплачивается. В зависимости от того, кто как будет работать и кто окажется популярнее других, ваша доля будет колебаться от тридцати до пятидесяти процентов за посещение. Нужно лишь выполнять пожелания заказчика услуги… ну, если не хотите называть его клиентом. Обязательное условие: вы должны раздеваться каждый раз, делая это не сразу, как солдат в казарме, а медленно, не спеша, по возможности — соблазнительно. Если нет специальных пожеланий, действуете по стандартной схеме. Облизываете губы, закатываете глаза, поднимаете грудь, мнете пальцами соски, показываете на камеру гениталии, трогаете их пальчиками. Пальцы перед этим и после можно облизывать. В общем, демонстрируете мужикам веселые картинки. Да, и придумайте себе псевдонимы, кто хочет, конечно. Общение в чате приветствуется, так что учите языки. Обычно здесь работают английский и немецкий, словарный запас невелик, поэзия не нужна. И вот еще что… — Сана замолчала, наблюдая за реакцией девушек, потом продолжила: — Пока этого нет, для общения в чате с вами постоянно будет один из наших технических работников. Его не видно, конечно, вам будут переводить. Попросит вас какой-нибудь посетитель сунуть палец поглубже… неважно куда — вы отвечать не должны. Кивните: мол, поняла — и выполняйте просьбу. Желание клиента — закон, он платит деньги, — пани Сана снова выдержала короткую паузу. — Надеюсь, даже Юля — Света достаточно большие девочки, чтобы понять, о чем я говорю. И окончательно избавиться от иллюзий, что деньги зарабатывать легко. Слушаю ваши вопросы.

Их не последовало, зато сразу, мгновенно прозвучал ответ. Тамара звонко хлопнула в ладоши несколько раз, на лице ее играла торжествующая ухмылка.

— Уже понравилось? Я рада, — кивнула пани Сана.

— Я тоже могу втолковать особо непонятливым, — сказала та.— Надеюсь на твою помощь в случае чего. Или ничего не случилось, все в порядке? Почему молчим, девочки?

Алиса в тот момент ненавидела себя. Ей бы провалиться от стыда сквозь землю. В ушах должно звенеть, слова пани Саны пробиваться к сознанию сквозь густой слой ваты. Голова — кружиться от обиды и понимания того, что сама себя загнала в этот двухэтажный комфортабельный капкан. Случись так, испытай девушка подобные ощущения — все было бы хорошо, все пришло бы в норму, она не потеряла бы уважения к себе как к личности и была бы этим довольна. Но ей не стыдно.

Немного досадно, чуть обидно, наверняка природа обиды в том, что сразу не смогла раскусить истинных намерений искусительницы. Однако, тут же спросила она себя, что бы изменилось? Ты, детка, гордо встала, заявила решительный протест, ушла с высоко поднятой головой, громко хлопнув дверью? Кто знает… Точнее, она сама знает: наверняка нет. Иного жизненного выбора ей никто не предлагал, и почему-то девушке казалось: вряд ли другие предложения поступят, особенно после сегодняшнего прозрения.

Впрочем, назвать это прозрением Алиса не бралась. Скорее сейчас наконец все встало на свои места, и откровения пани Саны следовало назвать определенностью. Девушка не пережила краха иллюзий, так как этих иллюзий не питала. Если обманывалась, то лишь самую малость. И все-таки из нее наружу полезло то, что сама Алиса в данной ситуации считала вызовом здравому смыслу. Только вот не бросить этот вызов девушка не могла: пока еще ее натура не позволяла ей этого.

Алиса чувствовала себя не в своей тарелке, но не от того, что поняла, во что ввязалась по собственной воле и собственной же глупости, а от непонимания, как именно надо вести себя после услышанного. В том, что необходимо как-то отреагировать, она ни на йоту не сомневалась. И была уверена: от нее ожидают реакции. Не только пани Сана — сейчас все девчонки смотрят друг на друга, пытаясь понять, как правильно себя вести.

То, что Алисе показалось замершим временем, на самом деле заняло не больше минуты. Первыми отозвались младшие и, как ни странно, задали тон остальным.