Подъезжая тем утром к гостинице, Алиса если и была в чем-то уверена, так это в том, что номер с ненавязчивым выколачиванием денег не пройдет. Как только ее назовут суперзвездой, предложив за это заплатить, она вежливо попрощается и уйдет с гордо поднятой головой. Никто не сыграет с ней в «наперсток» либо же в другую азартную игру. Дураков нет.

— Познакомимся. Меня зовут Оксана Мороз. Приятно, когда ко мне обращаются — Сана. Еще лучше — пани Сана.

Невысокая, чуть полноватая женщина с короткой, но стильной стрижкой выглядела лет на тридцать с небольшим. Но Алиса даже не подумала проводить параллели с Валентиной Ворон — вчерашняя модель выглядела, как казалось девушкам, безупречно всегда и везде. Даже когда они работали, мама Валя старалась следить за собой, то и дело поправляя прическу, грим, а иногда вообще могла переодеться дважды в день. Если это и выглядело причудой, то вполне объяснимой. Очень может быть, что так ведут себя все, кто в недавнем прошлом сам позировал или демонстрировал одежду на подиуме. А вот Оксана, точнее, Сана, явно пришла из другого мира, вышла из иной среды.

Новая знакомая показалась Алисе слишком уж простой. Уж если кого и называть мамой , то пани Сану. Женщина, сидевшая в кресле у журнального столика, казалась частью интерьера. Она была достаточно уютной, домашней, простоватой, чтобы представлять модельный бизнес. Алиса тут же мысленно поправила себя: пока что никто не говорил, что Сана этот бизнес представляет. Ей просто нужны модели, цели определены и озвучены, отбор может проводить кто угодно, и заказчик не исключение. Если упоминались телевизионные съемки, очень может быть, что пани Сана как раз из мира телевидения.

— Присаживайся, — собеседница жестом указала на кресло напротив.

У окна расположился мужчина лет сорока, с седыми висками, на щеках и подбородке легкая небритость, и вообще в нем было что-то не наше . «Наверняка запах», — ответила на собственный вопрос Алиса. В номере мягко пахло не только женскими духами — Алиса учуяла аромат хорошего мужского парфюма, скорее всего туалетной воды. Этот запах у девушки почему-то стойко ассоциировался либо с киевлянами, которые периодически появлялись в офисе «Глянца», либо с иностранцами. Вообще, мужчина выглядел каким-то уж совсем не своим, и Сана, словно угадав ее мысли, сделала рукой легкий жест:

— Это Эрик. Он понимает русский язык. Даже немного освоил украинский, у него во Львове дальние родственники.

— А сам он откуда?

— Вот сейчас ты правильно задала вопрос… — она сверилась со своим списком. — …Алиса. Ты ведь Алиса, верно? В свою очередь пришла?

— Ну да…

— Хорошо. Так вот, Алиса, ты спросила очень правильно. Эрик — из Польши, из Варшавы. Но если тебя заинтересует, кто он, ты крепко задумаешься. По отцовской линии его бабушка — немка. По материнской — полячка. А мама родилась от брака поляка с украинкой. Можно ли назвать его немцем? Не уверена. Поляком? Разве что из-за гражданства. Интересно?

— Любопытно, — вежливо ответила Алиса.

Эрик подарил ей слишком уж широкую улыбку, приветственно помахал растопыренной ладонью.

— Познакомились, — Сана устроилась поудобнее, положила ногу на ногу, одернула брюки, расправляя образовавшиеся складки. — Ты указала, что имеешь опыт работы моделью.

— Не слишком большой. Только начинаю.

— Нравится?

— Пока не знаю.

— Данные ничего, — оценила Сана, и девушке показалось — она повела себя так, словно присматривает на птичьем рынке подходящую зверушку. — Когда ты сейчас вошла, я подумала, что ты чувствуешь себя не очень уверенно. Так, нет?

— Угадали, — Алиса решила подыграть.

— Я не гадалка, дорогая, — строго заметила пани Сана. — Не цыганка, не ведьма, что было и будет — по кофейной гуще не скажу. Я профессиональный психолог. Знаешь, что это такое?

— Ага, — кивнула девушка. — Вы людей наблюдаете, изучаете.

— Люди не морские свинки и не крысы, — строго заметила Сана. — Хотя, Алиса, в целом ты верно отметила, молодец. Да, психологи работают с людьми, и я не исключение. Потому у нас здесь странный кастинг будет.

— Почему — странный?

— А потому, дорогая, что мы вот с Эриком ничего особенного от тебя требовать не станем. Не нужно изображать что-либо, чего тебе не хотелось бы. И в дальнейшем, если мы договоримся, тебе также не придется слишком уж напрягаться. То, что мы хотим предложить, своего рода игра.

— Для взрослых, — вставил Эрик, и Алиса уловила акцент, не слишком заметный, но иностранец проклюнулся даже в такой короткой фразе: звук «з» прозвучал мягко — взьрослых — так соотечественники не говорят.

— Правильно, — кивнула Сана. — У нас тут, чтобы ты знала, уже три девчонки убежали со слезами на глазах. Две сказали, что им семнадцать, одна поскромничала — шестнадцать прикрутила. Все трое дылды изрядные, хочу тебе сказать. Там такие глазюки, такие манеры… Кое-что в жизни повидали. Вполне могут потянуть на тот возраст, который указали. Только ведь я потому и психолог, что вижу все в реальном свете. А на самом деле ни у одной из них паспорта не было! Ты вот с паспортом пришла, верно?

— Так велено.

— Так правильно, — поправила Сана. — Я посмотрела документы, поняла — проблем с законом не предвидится, ты взрослый человек. Эти же, извини, писюхи как сговорились: все три документы дома забыли. Ха, сказали бы еще: мама не дает! Дорогая, они у меня долго не отпирались! Двум по четырнадцать, одной вооб ще — тринадцать. Самое интересное: я ведь не сразу их на чистую воду вывела, Алисочка! Они сперва предложение выслушали, и все, как одна, согласились, не задумываясь! В их-то нежном возрасте!

— Разве предложение непристойное?

— Что непристойного в эротике?

Оксана Мороз произнесла эту фразу будничным тоном, и девушка машинально кивнула, соглашаясь. Дошло до нее не сразу, потом ее догнало понимание происходящего, и Алиса почувствовала, что краснеет.

Нет, она отнюдь не считала себя юной ханжой. Маме вряд ли следует знать, что ее дочка — уже не девица, хотя сама Алиса относилась к своим интимным похождениям равнодушно. Ничего, кроме желания, поскорее отделаться от навязчивого кавалера, нацелившегося после танцев получить это , девушкой в тот весенний вечер не двигало. Она, разумеется, не испытывала недостатка во внимании — как же, школьная красавица. Но вполне отдавала себе отчет: своей внешностью ни пользоваться, ни тем более спекулировать не умеет. И не уверена, хочет ли научиться. Потому, не избегая компаний, старалась при этом поддерживать имидж именно недоступной, холодной красавицы, этакой Снежной королевы.

Конечно, Алиса подозревала: ее считают странной красавицей. Даже, может быть, Спящей. Только никого не собиралась разубеждать, с определенного момента так и вовсе стало удобнее. Тем более что именно к школьным красоткам окружающие относились спокойнее: если девчонка сама никого не провоцировала, не искала лишних приключений, ее, пусть даже увенчанную бутафорской короной, все, кто обычно интересовался красавицами , считали несовершеннолетней, малолетней и, за исключением уж совсем отмороженных, предпочитали не рисковать, ничего с малой не закручивать. Алису подобное положение вещей абсолютно устраивало.

Тот первый опыт весенним вечером не запомнился ничем, вопреки бытующим мнениям. Алиса не испытала совершенно никаких ощущений и осталась вполне удовлетворена тем, что парень оказался приезжим, гостил у своего брата, пацана из параллельного класса, и даже не пытался после всего искать свою кратковременную подружку.

После Алиса впервые в жизни позволила себе увлечься молодым человеком, студентом-первокурсником, несколько раз водившим ее к себе в комнату общежития, когда там, по предварительной договоренности, никого не было. Но однажды обязательства нарушились, Алисе это было неприятно, и, хотя студент извинился, девушка решила с ним порвать. Тому способствовали длительные майские праздники, вслед за которыми студента засосала сессия, и он сам забыл о ней.