...

«Чапайский жил, как пахан, в одиночке. И зачем этому пеньку такая хаза? Подумали братки и решили, что они, «разгильдяйцы», пожалуй, объединятся с «лихоборцами». Те их и вывели на фирму «Чёрный ход недвижимости», притащили на хату ихнего риэлтера по кличке Косой, мол, давай, в натуре, на бздюм работать… И сработали…»

Встретились у метро. Но не там, где киоски, толпа, и все бегут к подземному переходу через проспект Мира, а с тылу, где ступеньки вниз в Алексеевские улицы. Петя был в рыжей куртке, неброской, но прочной, в кепке, которая не скрывала его открытого лица. Когда он отцеплял ключ от общей связки, она опять увидела этот его пальчик. Он искренне поведал, что в армии, где служил, перевозя на грузовике боевые орудия, отморозил палец, пришлось ампутировать целую фалангу, но ничего, привык. Так, откровенно разговаривая, дождались они, когда из киоска «Изготовление ключей и заточка ножей» выдадут горяченький ключик.

– Надо проверить ключ, заодно и квартиру вашу посмотрю.

В быстром темпе двинули в Кулаков. Маня еле поспевала за риэлтером Петей (удивительно, до чего подвижен, ведь он, этот Пётр Валентинович был крепкого телосложения). Ключ подошёл. Квартиру осмотрел он бегло как человек в этих делах слишком опытный, чтобы разглядывать назойливо. Это понравилось хозяйке, застыдившейся беспорядка давно не ремонтированного жилья, словно увиденного чужими глазами, но – не Петиными. Его было трудно удивить в имущественной области жизни. Не отказался он и от кофе с бубликами, которые все съел. Рассказал, что сам живёт в Медведково, мечтая о скорейшем сносе панельного дома, где в «хрущёвке», кроме сына, сумасшедшей тёщи и ротвейлера по кличке Рудик, обитает бывшая жена Ангидридовна, внучка донецкого химика. Маня видела её на фирме, скромно одетую и с познаниями в недвижимости. Проверив документы, она улыбнулась офисной улыбочкой и растаяла в зазеркалье подвала, но и за это краткое общение Мане стало понятно, что Пётр Простофильев побаивается свою начальницу и экс-супругу Аллу.

– Женился на приезжей, дурак, теперь она меня из родной квартиры выживает.

Маня подумала, что всегда вызывала в людях желание поделиться сокровенным. От неё всегда ждут сочувствия и понимания. Получив и то, и другое, Пётр ушёл и унёс дубликат ключика, «чтобы показывать квартиру и в ваше отсутствие. Для скорости». «Скорость» – не последнее качество этого человека.

Тут позвонила Петровна. Она прочла книжку про гипноз. И там, в частности, говорилось о том, как можно «поэтапно завладеть волей потенциального гипнотика». Для начала надо точно определить «фронт доверия» «разрабатываемого объекта». Этот «фронт» неодинаков у лиц, принадлежащих к разным социальным слоям и возрастным группам. Например, одинокие и немолодые женщины легко предаются жалости к мужчинам, младшим их по возрасту. Пётр Валентинович был явно моложе Мани на несколько лет. Но к нему эта чушь не относится, – отмахнулась от новых знаний Манечка, – он и не стремился вызвать жалость. Он просто перечислил свои беды, начиная с ампутированной фаланги указательного пальца и кончая сумасшедшей тёщей. Единственное, о чём сказал именно жалобно: любимого ротвейлера по кличке Рудик был вынужден отдать в охрану гаражного кооператива, так как нельзя собаку оставлять с сумасшедшей старухой, неожиданно привезённой Ангидридовной из Донецка.

Маня решила, что Петровна со своими познаниями её раздражает не меньше, чем «добрый друг тётя Люда», почти всё выспросившая в долгом телефонном разговоре.

Глава третья. Квартирочка

«Ну что, жива ещё? – спросил по телефону Сёма. – Ты, вроде бы, редактируешь детективные романы, а не знаешь, что за пятнадцать тысяч долларов могут убить. На эти подозрительные фирмы надо идти через прочное знакомство: своих они не убивают, – разъяснял Сёма. – А ты как пошла? Твой «Полиграфыч» сам бандюга».

– Павел Морозцев – приличный человек, издатель.

«Ладно, – не унимался Сёма, – попомни моё слово, когда станут убивать. Но вначале к батарее наручниками прицепят».

Родственники ругают Маню за то, что отказалась от квартирантки Стеллы Урюпинцевой. Подумали бы, как она будет жить в одной квартире с какой-то неизвестной лимитчицей. Это ж всё равно, что переехать в коммуналку.

Маня оглядела одну свою запущенную комнатёнку, заваленную книгами и папками вечно здравствующих графоманов, перешла в другую, где было не лучше. Теснота, темень, мрак. Кто купит такую квартиру, навевающую на душу тоску последних супружеских дней? Развод, как похороны: после остаётся гора не разобранного хлама, который жаль выбросить, будто с уехавшим человеком распроститься навсегда. Но лучше распроститься. Манечка устремилась душой в светлое завтра.

...

Фирма «Чёрный ход недвижимости» через своих братков навела верно: дед живёт один, как сыч, заступиться за него некому.

Притащилась Галюха. У этой разговоры о мужиках. Раньше Маня терпела эту даму ради дефицита. Но дефицит прекратился, Галюху из внешторга уволили, и теперь у неё нет ничего, кроме женской тоски, о чём и поведала, всхлипывая. Никогда не плачущая Манечка выслушала о данной тоске с брезгливостью существа, высоко стоящего на интеллектуальной лестнице. Под руководством Петровны давно она освоила методику преодоления страстей и небрежно посоветовала Галюхе делать зарядку, обливаться утром и вечером ледяной водой и бегать вокруг фонтана…

– У нас в Бибирево фонтана нет, – вздохнула подруга.

Неподалёку от Маниного двора фонтан был, и она бегала вокруг него трусцой в компании двух дедушек (бодрых) и двух спортсменов (бывших), которые с похмелья уступали дедушкам, но упорно занимались своим здоровьем, уничтожаемым при помощи алкоголя.

– Но скверик или бульвар у вас есть?

– Да, скверик есть, – согласилась Галюха.

После неё пришлось основательно проветрить от дыма.

Маня ходила по квартире, прикидывая: это выбросит во время переезда, это тоже вышвырнет, а это подарит будущим жильцам, если они, конечно, возьмут. Становилось радостно, светло и легко на душе, будто собралась в полёт, оставляя ненужную тяжесть на поднадоевшей земле.

Вечером позвонил Простофильев:

«Марья Андреевна, Рудик вернулся! Его привязали на территории гаража, но он сорвался и прибежал домой! Воет под дверью! Весь покусан, в собачьих драках побывал на пути к дому! Сейчас буду лечить… – Каждое слово этого абсолютно искреннего риэлтера сопровождалось громким, натуральным собачьим лаем! – Рудик, подожди, Рудик… Марья Андреевна, ну что, идём смотреть квартиры?»

Выдался морозный денёк, и на Петре была шапочка, натянутая на уши, которые он, оказывается, не раз обмораживал, как и руки, но, к счастью, уши остались целы, и ампутировать более ничего не пришлось. Так как Маня фактически переезжала из довольно центрального района в Медведково, то и квартиры смотрела здесь. Две из них Пётр открыл имевшимися у него ключами, а две другие показывали риэлтеры других фирм. Они вдвоём с Петром Валентиновичем носились по этому району. Бежали по льду, по заснеженным тропинкам, передвигались на автобусах, подъезжали на трамваях… Даже увлекательно… Самое главное уже сделал Простофильев (и на какой скорости!) – он нашёл покупателя. Когда показывал Манину квартиру, её дома не было, но на другой вечер покупатели пришли вдвоём – немолодые жена и муж, внешность последнего показалась знакомой. После Пётр пояснил, что данный господин заграничного вида, откормленный (сразу видно) сёмгой и красной икрой, – ведущий телеканала «Наш друг – Америка». Она вспомнила, что видела на телеэкране это необыкновенно сытое лицо.

Квартира приглянулась покупателям своими «возможностями», раскрытыми риэлтером Петей. Он объяснил, как можно сделать перестройку в этой отдельно взятой квартире, какие она таит неиссякаемые возможности, и какой в ней широкий фронт работ для евроремонтников. Квартира оказалась немаленькой, и, если бы у Мани, кроме этой квартиры, имелись ещё и пятнадцать тысяч долларов, то она бы и сама сообразила, как «увеличить комнаты за счёт кладовки» и как «увеличить холл за счёт кухни», а самою кухню «за счёт ванной», куда и при уменьшенной площади «войдёт джакузи».