Квантовые исчисления показывают также, что «мы и вся наша Вселенная живем и дышим среди некоего моря движения – квантового моря света, некоего Нулевого Поля. <…> Это совершенный алхимический мир чистого потенциала. Он делается реальным и, в некотором смысле, менее совершенным, только когда в него вторгается сторонний наблюдатель, который, как кажется, и останавливает хаотичность»[337].

Это и есть – Пучина Многоглазая!

То самое (на самом деле – безглазое) осознавание, пустота-полнота, нулевое поле, пространство вариантов, что спит само в себе до тех пор, пока кто-то не дерзает его пробудить. И до сих пор остается загадкой, что заставляет Вселенную пробудиться ото сна…

Единственное, что на данный момент мы можем извлечь из этой удивительной игры смыслов, сводится к следующему: если мы смотрим сознательно, мы формируем внешний мир; если мы смотрим несознательно, внешний мир формирует нас!

Есть смысл подумать об этом, включая «на автомате» телевизор или компьютер! Есть смысл обращаться с атомной энергией смотрения сознательно! Есть смысл хорошенько задуматься над фразой Екклесиаста: «Не насытится око зрением» – и обратить наконец внимание на то, какие «фильмы» мы просматриваем в своем Уме, в положении, максимально близком к состоянию альфа, например, перед тем как засыпаем. Дело в том, что они никуда не исчезают! Они записываются на «жесткий диск» мозга, затем сбрасываются для обработки на более глубокие уровни Ума и затем всплывают на поверхность в форме ситуаций нашей повседневной жизни!

И это означает, что «истина – всего лишь слово», и ясно одно: если наша роль переживает что-либо с убедительной верой в «предлагаемые обстоятельства», зритель в нас возведет это переживание в ранг истины! «Если думающий (роль) замыслит, что Солнце вращается вокруг Земли, смотрящий (зритель) услужливо организует восприятие так, чтобы оно соответствовало этой идее; если же думающий решит, что Земля вращается вокруг Солнца, то смотрящий организует свидетельства по-новому»[338] и в дальнейшем будет яростно питать этот сценарий «электричеством смотрения». И это опять и опять означает, что есть смысл очень хорошо задуматься над тем, что мы сами, и только мы, своими собственными глазами, пишем сценарии своих жизней!

Бесконтрольно фокусируя энергию смотрящего пространства Пучины Многоглазой, мы сами сажаем кактус, на котором спустя время обнаруживаем свой зад! Мир, как зеркало, всего лишь отражает наше отношение к нему. «Когда мы недовольны миром, он отворачивается от нас. Когда мы боремся с ним, он борется с нами».[339] Когда мы грозим ему кулаком, он грозит в ответ. Это естественная игра нашего собственного восприятия, которую мы осознаём или нет! Такова природа мира-вместилища, в нем нет ничего не от нас!

Итак, еще и еще раз: мы имеем дело с абсолютной силой! Великий Ньютон называл ее Sensorium Dei, визуальным органом Бога; безымянный поэт описывает это видение как «покой и безумье, всюду смерть. Всюду Божьи глаза»[340]; так, совсем в стиле Алекса Грея[341], зрачки предельного Шекспира пронизывают все повсюду, фразой: «Я знаю каждого из вас!» затягивая нас в пространство, в котором, следуя музыкальному воображению английского писателя и лингвиста Дж. Р. Толкиена, «не от чего отсчитывать время»[342]. Бесспорно одно: электричество глаз способно создавать и питать своей энергией как гениев, так и монстров! И важно раз и навсегд а уяснить: «Кем мы себя видим, тем мы и становимся»[343].

И последний раз, словами фантасмагорического Гебрея: «Человек – это то, чем он себя воображает!»[344]

По-латыни – virtus animi! По Уильяму Блейку – «Вечное Наслаждение»[345]. Это как раз тот сорт энергии, с каким я имею великое счастье работать: «Ее зовут Радостью и Наслаждением, и, хотя она постоянно кружится в нас, никто ее не видел своими очами…»[346]

Известно, что у нее много названий: греки называли ее phren – дух, жизненная сущность, или эфир; в латыни для обозначения духа и дыхания также употреблялось одно слово – spiritus; индийцы называют единство дыхания и творящего духа праной; китайцы – ци; японцы – ки; русские – пучиной многоглазой; барон Карл фон Райхенбах[347] называет эти субматериальные силы од или одической силой; иудейские пророки – руах (ruah или ruwah); великий Парацельс – археем (archaeus); Дени Дидро – живой молекулой; Вильгельм Райх – оргоном; бушмены Южной Африки – нум; для герметистов это эрос; для африканского племени догонов – амма; у оккультиста-кроулианца Остина Спейра[348] это киа; у адептов дзогчена – ригпа[349]; считается также, что головной убор фараонов, пернатые змеи Мексики и Южной Америки, шаманская атрибутика и т. д. и т. п. – все это указывает на использование особого сорта энергии, являющейся источником психической силы, харизмы, таланта, различного рода достижений и даже гениальности.

Театральному человеку легче всего понять энергию глаз как энергию смотрения, растворенную в темноте зрительного зала, энергию глазельщиков[350], как называл зрителей Шекспир. Это то, чего не видно, но тем не менее эта «невидимость» заполняет собой всё! Говоря словами поэта: «У ночи (темноты) – тысячи глаз»! Она пронизывает актера изнутри, течет по его кровеносным сосудам, пульсирует в сердце. Это среда его обитания! Ведь «если ты театральный актер, то ты существуешь только до тех пор, пока на тебя смотрят»[351]. Если же нигде нет зрительских глаз, то, как говорят англичане: «Out of sight, out of mind»[352]!

На своем личном примере могу сказать, что я переживаю себя рыбой в океане этой энергии и неотделим от ее силового поля[353]. Это, подобно тотально изощренному видению Алекса Грея, «море бессознательного, переливающееся искрами множества „глаз“». Это мой внутренний воздух, моя внутренняя пауза. Я проявляюсь из нее и, исчерпав себя в роли, возвращаюсь в нее же…

Скажу, возможно, странную вещь: я никогда не играю перед внешним зрителем. Всегда из внутреннего зрителя-пустоты, им и для него. А то, что эта игра становится достоянием внешнего мира, это уже отражение. Я как бы опрокидываю внутреннего зрителя на внешнего, внутреннюю модель Вселенной на внешнюю. Можно сказать, что внешний зритель присутствует при моей разборке с Вечностью. То есть я играю для Бога, или все же для Вечности, находящейся в каждом из смотрящих на меня зрителей. И это означает, что без зрителя я мертв. Я лишен диалога с Божественным в себе.

Или, еще более экстравагантно: три уровня Театра Реальности можно метафорически рассмотреть как глаза Роли, глаза Актера и глаза Зрителя. Глаза Роли смотрят вовне; глаза Актера – внутрь; глаза Зрителя – скрепляют все любовью. Совмещение этих трех уровней рождает глаза Повелителя Игр, или глаза Образа. Одним словом, когда человек играющий обнаруживает для себя этот удивительный «инфрасмысл»[354] глаз, с одной стороны, он оказывается «в едином океане текучего электричества, в бесконечном потоке со-существования и любви»[355]; и с другой – вся Вселенная оказывается на его ладонях.