Я выбрал узкую мощенную камнем улочку, которая, как я думал, выведет меня на бульвар Иль-Джамил. Но дойдя до места, где она сворачивала налево, понял, что ошибся. С направлением я не напутал, и решил идти вперед. Однако за углом увидел лишь голые стены домов: тупик. Я вполголоса выругался и повернул. Придется топать обратно.

Путь преграждал ужасно тощий человек с растрепанной жиденькой неряшливой бородкой. По его лицу медленно расползалась заискивающая улыбка деревенского идиота. Одежда его состояла из желтой рубашки без воротника, потертого и сильно мятого коричневого костюма, белой в красную клетку кафии и поношенных коричневых английских ботинок. Его дурацкий вид напомнил мне будайинского блаженного Фуада. Похоже, парень следовал за мной, однако я не слышал его шагов.

Ненавижу, когда ко мне так подкрадываются; я открыл сумку, настороженно разглядывая незнакомца. Он не сходил с места, переминаясь с ноги на ногу и ухмыляясь. Я вытащил несколько училок, снова задернул молнию и попытался пройти мимо, но в грудь мне уперлась рука. Я остановился.

— Не люблю, когда до меня дотрагиваются.

Он сразу отпрянул, словно осквернил величайшую святыню.

— Тысяча извинений, — проблеял он дрожащим голосом.

— Зачем ты шел за мной? Чего ты хочешь?

— Я подумал, что уважаемого господина заинтересует мое предложение. — Он тряхнул портфелем из фальшивой кожи.

— Ты что, торговец?

— Я продаю личностные модули, господин, а также набор самых полезных и интересных обучающих программ, поступивших на рынок. С вашего разрешения, я вам их продемонстрирую.

— Спасибо, не стоит.

Парень поднял брови, словно я не отказался, а попросил поскорее показать товар. Он уже не выглядел тупым и жалким.

— Это не займет много времени. Вполне возможно, у меня найдется как раз то, что ищет уважаемый господин.

— Я ничего не ищу.

— Наверняка вам что-то нужно; иначе зачем модифицировать мозг, не так ли?

Я пожал плечами. Он опустился на корточки и раскрыл портфель с образцами.

Я твердо решил, что ничего у него не куплю. Не имею дела с хорьками.

Он извлек разноцветные коробочки, аккуратно выкладывая их в ряд возле портфеля. Закончив, парень поднял на меня глаза. Он очень гордился своим товаром. — Итак… — Он выжидающе уставился на меня.

— Что «итак»?

— Что вы скажете о них?

— О твоих игрушках? По-моему, ничем не отличаются от любых других. Что в них особенного?

Он схватил модик, лежащий первым, и бросил мне. Я поймал его на лету.

Этикетка отсутствует; корпус сделан из гораздо более прочного пластика, чем у фирменных изделий в магазине Лайлы и других модшопах. Кустарное производство. — С ним ты уже познакомился, — произнес он, снова расплывшись в жалкой, извиняющейся улыбке.

Я вздрогнул и пристально посмотрел на него.

Он сорвал с головы кафию. Пряди редеющих волос свисали до плеч. Похоже, парень не мылся, по крайней мере, месяц. Он протянул руку и выдернул модик из своей розетки. Маска ничтожного торговца исчезла. Взгляд незнакомца остекленел, челюсть отвисла, но он быстрым отработанным движением воткнул другую самоделку и мгновенно преобразился. Глаза неожиданно сузились, а рот исказила садистская гримаса-усмешка. За считанные доли секунды он стал совершенно другим существом. Никакой маскировки: абсолютно иная манера говорить, двигаться, вести себя, выражение лица — все это действует гораздо эффективнее, чем фальшивые усы, парик и грим.

Я здорово влип. В руке у меня был модик Джеймса Бонда, а смотрел я прямо в холодные безжалостные глаза Ксаргис Мохадхил Хана. Глаза, горящие огнем безумия.

Я дотянулся до розетки и вставил две училки. Первая придаст особую силу мускулам, блокирует боль или усталость, пока моя плоть не начнет рваться в клочья. Вторая полностью «отключила» звук. Мне надо сконцентрировать внимание.

Хан, оскалившись, зарычал. Теперь его пальцы сжимали длинный, зловещего вида кинжал; серебряную с золотом рукоятку украшали разноцветные камни. «Сесть, — прочитал я по его губам. — Сесть на землю».

Я не собирался облегчать ему задачу; вместо того чтобы подчиниться, осторожно опустил руку, пытаясь нащупать под складками галабийи игломет. И вспомнил: он до сих пор лежит под подушкой в номере отеля. Хотя нет, горничная уже наверняка нашла его. А парализатор у меня в сумке, закрытой на молнию. Я медленно попятился.

«Я давно уже шел за вами, господин Одран. Я следил за вами, когда вы находились в полицейском участке, у Фридландер-Бея, в доме Сейполта, в отеле. Я мог убить вас в ту ночь, когда притворился, что считаю вас просто обыкновенным воришкой.

Но я не хотел, чтобы нам мешали. Я ждал, когда наступит подходящий момент. И вот теперь, господин Одран, теперь вы умрете». — Разбирать его речь оказалось на удивление простым делом: жизнь затормозила свое течение, мир двигался в два раза медленнее, чем обычно. У нас было время, много времени. Столько, сколько потребуется…

Его искривленный в усмешке рот подергивался. Хан от души наслаждался каждой секундой своего триумфа. Шаг за шагом он оттеснял меня к стене. Я, не отрываясь, смотрел на сверкающий клинок, которым он собирается не только зарезать меня, но и разрубить на кусочки. Маньяк хочет украсить моими потрохами скользкие от грязи камни мостовой и кучи мусора, словно праздничной гирляндой! Одних ужасает сама мысль о гибели; других гораздо больше пугает перспектива предсмертных мук. Честно говоря, я принадлежу ко второму типу. Понимаю, что когда-нибудь умру и надеюсь, что конец станет быстрым и безболезненным — например, если повезет, наступит во сне. Но издохнуть после страшных пыток, которые придется претерпеть от руки Хана — нет, это явно неподходящий способ расстаться с жизнью.

Училки не давали мне впасть в панику. Если сейчас мной овладеет страх, через каких-нибудь пять минут превращусь в ромштекс. Я отступил, оглядывая улочку, стараясь нащупать взглядом что-нибудь, способное дать мне хоть какой-то шанс одолеть мясника с его проклятым кинжалом. Времени почти не осталось…

Издавая истошные крики, он бросился вперед, держа оружие на уровне плеча, словно неистовая леди Макбет. Я дал Хану приблизиться шага на три, потом отклонился влево и устремился ему навстречу. Он ожидал, что я отпряну, и слегка опешил от неожиданности. Я сумел ухватить кисть руки с ножом; правой я надежно фиксировал ее, а левой резко вывернул. Обычно такой способ позволяет без особого труда обезоружить нападающего, но Хан оказался очень крепким человеком. Неестественно выносливым для обладателя такого тела. Безумие, модик и училки придали ему дополнительную мощь.

Свободной рукой Хан сжал мне горло, пытаясь запрокинуть голову. Мне удалось сделать подсечку, мы оба потеряли равновесие. Падая, я вцепился ему в лицо и постарался, чтобы он как можно сильнее приложился затылком о каменную мостовую. Мое колено уперлось в его запястье, и пальцы, сжимавшие кинжал, разжались. Я отбросил клинок подальше, потом охватил обтянутый скользкой кожей череп и еще пару раз ударил о липкие зловонные камни. В результате Хан вышел из строя, но, увы, ненадолго. Он ухитрился вывернуться и опять набросился на меня, кусаясь, царапаясь, рыча… Какое-то время мы боролись, стараясь одолеть друг друга, но так тесно сплелись, что у меня никак не получалось стукнуть его хорошенько. Господи, я не мог даже высвободить руки! Тем временем он, как зверь, терзал мою плоть своими черными когтями, впиваясь в тело зубами, пиная и молотя ногами.

Наконец с пронзительным воплем он отбросил меня, потом прыгнул и, прежде чем я успел откатиться в сторону, навалился опять. Я лежал, словно распятый: одна рука придавлена к земле его коленом, другая — когтистой лапой. Он занес сжатый кулак, чтобы обрушить его на мое незащищенное горло. Я вскрикнул, попробовал сбросить своего палача, но он не дал мне даже пошевелиться. Напрягая все силы в отчаянных попытках спастись, я увидел, как глаза Хана зажглись огнем ликования. Он нараспев читал какую-то бессвязную молитву металлическому ангелу смерти. Наконец, дико взвизгнув, нанес удар. Он пришелся по лицу. Я едва не потерял сознание.