— А в чем дело?

Отец Райнера вошел в контору. Он бросил быстрый взгляд на человека, сидевшего в углу с газетой в руках, и сказал:

— Хм!..

Потом, наклонившись к столу начальника отделения, продолжал шепотом:

— Мой сын… хм… моя фамилия Шнек. Мой сын как-то раз засунул в почтовый ящик — там, на шоссе, напротив магазина, — бумажку в десять марок. Она к вам не поступала?

— Этот ящик относится к участку нашего почтальона фрау Хинделанг, — громко ответил начальник отделения.

— Возможно, — прошептал отец Райнера Шнека.

— Не «возможно», а именно так.

Вместо ответа отец Райнера Шнека выпрямился и кашлянул. «Дурачок какой-то!» — подумал он с досадой.

— Купюра в десять марок была найдена при сортировке писем, опущенных в этот ящик, — сказал начальник отделения.

Он открыл сейф и достал из него картонную коробку, в которой лежали самые различные предметы. Поставив коробку на план, он вынул из нее бумажку в десять марок.

— Великолепно! — вырвалось у отца Райнера Шнека. В голосе его звучало ликование. — Есть же все-таки на свете честные люди!

К бумажке была прикреплена записка. Начальник прочел ее про себя.

— Это было больше трех месяцев назад, — сказал он. — Можете ли вы доказать, что деньги принадлежат вам?

— Не мне, а моему сыну.

— Это одно и то же, — сердито буркнул начальник отделения.

— Вы спрашиваете, принадлежат ли эти деньги мне. Как же я могу это доказать? Дети играли, дразнили друг друга — самое обычное дело! Все мы когда-нибудь что-нибудь засовывали в почтовый ящик…

Отец Райнера Шнека наигранно рассмеялся. Смех его звучал как-то неприятно:

— Ха, ха, ха!..

— Конечно, засовывали! Но то, что надо было послать по почте. В каком классе учится ваш сын?

— Теперь уже в четвертом. — Отец Райнера Шнека усмехнулся.

— Хорош гусь! — пробормотал начальник почтового отделения.

— Попрошу вас не выражаться! — заявил отец Райнера Шнека.

Начальник взглянул на гордого отца и заметил:

— Мальчик, который перешел в четвертый класс, не станет засовывать свои деньги в почтовый ящик. Если это нормальный ребенок.

— Да ведь это были не его деньги!

Начальник почты побледнел еще больше.

— Ну, знаете ли, хватит! — крикнул он с возмущением. — Вы что же, пришли сюда требовать деньги, которые вам не принадлежат?

Отец Райнера вышел из себя. Уж не думает ли этот дурачок, что он явился, чтобы присвоить какие-то жалкие десять марок? Оскорбленный отец повысил голос:

— Да поймите же вы наконец! Мой сын обязан вернуть эти деньги их владельцу. С этой целью я к вам и обратился. Прошу вас не устраивать мне лишние осложнения!

— Осложнения устраиваете вы сами — рассказываете неизвестно что! «Играли», «дразнили»!.. Хороша игра — бросать чужие деньги в почтовый ящик!.. — Начальник отделения свернул план и сунул его в ящик стола. — Почему вы не пришли сюда раньше? И вообще… почему вы не привели с собой мальчиков?

— Это невозможно. Они оба лежат в больнице.

— Уже целых три месяца? — спросил начальник отделения.

И тут учитель Ризе рассмеялся.

Его веселье заразило начальника почты. Смеясь, он сказал отцу Райнера:

— Вот видите, как смешно звучит то, что вы тут рассказываете! — А затем повернулся к учителю Ризе: — Раз вы читаете такие газеты, значит, вы учитель. Что вы скажете об этой истории?

— Меня она крайне заинтересовала, — ответил тот, складывая газету. — Дело в том, что в наступающем учебном году я буду классным руководителем у этих мальчиков.

Это сообщение ничуть не обрадовало отца Райнера Шнека. Оно его очень встревожило. Ему было неприятно знакомиться с учителем Райнера при таких обстоятельствах. Он чувствовал себя словно пойманным за руку — ведь он пытался хитрить с начальником почты. Попав в столь неловкое положение, отец Райнера попытался загладить плохое впечатление «любезным поведением». А «любезным поведением» он считал — во всем соглашаться с учителем. Поэтому он воскликнул:

— Как все удачно складывается!

— В каком смысле? — спросил учитель Ризе.

— Да видите ли, тут есть одна загвоздка. И никто, кроме учителя, безусловно не смог бы в этом разобраться. Очень рад с вами познакомиться.

Отец Райнера Шнека быстро подошел к учителю Ризе и протянул ему руку:

— Позвольте представиться. Шнек.

Учитель Ризе поднялся, пожал руку отцу Райнера и назвал свою фамилию:

— Ризе.

— Тут получилось такое стечение обстоятельств, что мой сын… Вы разрешите мне сесть? — Отец Райнера Шнека оглянулся, ища стул.

— Вот тут можно сесть, — сказал начальник почтового отделения.

Отец Райнера сел. Он отер пот со лба и начал сначала:

— Мальчик, которому принадлежат эти деньги, — некий небезызвестный Гопе… Я ничего не хочу сказать дурного про этого Гопе, но он большой любитель драк. Короче говоря, он дрался. Куртка у мальчика, которого он бил, была вся в крови. Гопе должен был за это заплатить, или уж не знаю, что там было… Во всяком случае, пока Гопе дрался, мой малыш взял эту бумажку. Вынул из пенала и сунул в почтовый ящик. Глупость, и больше ничего. Но почему? — Отец Райнера Шнека поднял указательный палец.

— Это воровство, — сказал начальник почтового отделения.

— Глупость это, а не воровство, — возразил отец Райнера Шнека.

— Это воровство, — твердо сказал учитель Ризе.

— Воровство? — Отец Райнера Шнека послушно повернулся к учителю Ризе. — Ну, раз вы это говорите, значит, это так. Но почему он сыграл с этим Гопе такую шутку? Почему?

— Ну, почему? Говорите! — потребовал начальник почты.

— Да, почему… — Отец Райнера Шнека глубоко вздохнул и с горестным видом прижал руку ко лбу. Он набрал воздуху в легкие и, поглядев сперва в приветливые глаза учителя, а затем в насмешливые начальника почты, печально и тихо сказал: — Это заложено в нем самом… На него иногда находит… как бы это сказать… приступ… И тогда он творит что-нибудь эдакое. Ужасно для нас, родителей…

Некоторое время все трое молчали.

Потом отец Райнера Шнека снова поднял вверх указательный палец:

— Я запрещу ему водиться с этим Гопе! Ему нужны совсем другие друзья. Он должен стать другом учителя. Да, да. Тогда ему не придут в голову такие идеи.

— Если это заложено в нем самом, для чего же запрещать водиться? — сказал учитель Ризе.

— А что же мне тогда делать? — простонал несчастный отец. — Разумеется, я возвращу эти деньги родителям Гопе и принесу мои извинения.

— Не вы, — возразил учитель Ризе. — Ваш сын должен это сделать. И не к родителям ему надо идти, а к самому Андреасу.

— Правильно! — воскликнул отец Райнера Шнека. Он снова взыграл духом. — Сам заварил кашу, сам и расхлебывай! Заслуженное наказание!

Учитель Ризе не слишком доверял таким рассуждениям.

— Разве это наказание, — сказал он, — если Райнер самостоятельно исправит то, что его тяготит? Ведь ему так хотелось бы это сделать. Он лежит там сейчас и все думает: как же дальше? Говорить об этом ему неохота — в разговорах взрослые всегда возьмут верх. Ему хотелось бы что-то сделать, исправить все и забыть. Дайте ему такую возможность, если вы умный отец.

— Значит, наказания вообще не нужно? — спросил отец Райнера Шнека. Он все думал о выгоде Райнера.

— Нужно, но только если оно сможет помочь. Иногда ребята считают наказание справедливым и воспринимают его как избавление. Тут уж вам самому придется принять решение. По-моему, наказание здесь уместно. Но раньше всего ему надо предоставить возможность действовать. Я знаю мальчишек. У Райнера сейчас наверняка такая потребность.

Пока учитель Ризе говорил, в комнату вошла фрау Хинделанг. Отец Райнера Шнека поспешно откланялся. Выходя из дверей почты, он почувствовал облегчение. И в то же время что-то его угнетало. Шагая по Деревенской улице, он заметил, что слово «воровство» не выходит у него из головы.

Андреас находился в больнице уже почти две недели.