Я отошла от окошка, тихонько прикрыв ставень. Возвращать на место картину не стала (не знала, как правильно это сделать и нет ли там какой-нибудь хитрой пружины). Но, единожды отвернувшись, уже не смогла бы сказать, где именно располагалось потайное окно, и, соответственно, не догадалась бы о его существовании, если бы мне предварительно его не показали.

Теперь я почувствовала внезапный наплыв слабости в руках и ногах. Прислонилась спиной к стене, а потом и вовсе сползла на пол и села, обхватив руками колени и опустив голову. Тело начала бить крупная дрожь. Запоздалая реакция. Так всегда бывает.

Кто-то вошёл в комнату. Шум шагов эхом отдавался в ушах. Дамиан подошёл и опустился на пол рядом со мной. Вытянул руку и обнял меня за плечи.

— Ну, успокойся. — Он помолчал, кажется, сам не уверенный в том, что сказать. — Всё позади, со всеми разобрались. Тебя больше никто в этом замке не обидит.

Я отвернулась, чтобы он не видел, как кривятся мои губы в попытке сдержать неизвестно откуда подступившие рыдания. Глубоко дыша, вытерла глаза тыльной стороной ладони. Когда слёзы чуть отступили, возвращая возможность владеть собственным голосом, тихо сказала:

— Я просто перепугалась.

— Знаю. — Он притянул меня к себе. — Ты решила, что я стану тебя бить. Что ещё тебе порассказали в твоём демоновом пансионе? Расскажи хоть, какая плеть должна быть — обычная или с утяжелением? Ну, просто чтобы я знал на будущее, когда ты действительно заведёшь себе любовника.

— Я не заведу себе любовника, — откликнулась я, улыбаясь сквозь слёзы.

Оно мне надо? У меня и раньше такого стремления не было, а последние события, кажется, навсегда отбили у меня любую охоту к постельным утехам. Голый мужчина, в моей кровати? Упасите боги. Кажется, в этом отношении у меня идеальный брак.

Однако чувство справедливости (или просто упрямство) заставило меня почти сразу же встрепенуться и заявить, противореча самой себе:

— Постой, ты же обещал, что я смогу завести любовника!

— Мало ли что я обещал, — усмехнулся Дамиан, поднимаясь на ноги и протягивая мне руку. — Или вы, юная леди, верите всем мужским обещаниям?

— Мужским обещаниям не верю, — ответила я, принимая его руку и тоже вставая. — Я верю твоим. Ну, то есть… — Я прикусила губу, сообразив, что сказала что-то не то. — Я не имею в виду, что ты не мужчина. Но для меня же ты не мужчина.

"А гораздо больше", хотела сказать я, но окончательно сбилась и замолчала.

— Пойдём, святая прямота, — с насмешкой сказал Дамиан, легонько подталкивая меня в спину в сторону двери.

Но я, наоборот, остановилась и посмотрела ему в глаза.

— Я не порки боялась, — прямо сказала я. — Я боялась, что ты станешь думать обо мне плохо. Это глупо, да? То есть… физическая боль ведь хуже?

Лицо Дамиана приняло серьёзное выражение.

— Нет, это не глупо, — тихо сказал он, глядя вроде бы и мне в глаза, но всё равно как будто куда-то в сторону. — Боль можно перетерпеть. Когда о тебе думают плохо, это куда как хуже… — Его взгляд снова стал сфокусированным, а на губах заиграла тень улыбки. — Я не собираюсь думать о тебе плохо, девочка. Тем более не из-за таких вот спектаклей. Хотя, — тон Дамиана опять стал шутливым, — вынужден признать, что кое в чём ты меня всё-таки разочаровала. Девушка твоего возраста должна любить соблазнительное нижнее бельё, а не шарахаться от него, как демон от ладана.

Я брезгливо поджала губы, считая ниже своего достоинства отвечать на подобное. Мы вышли из комнаты.

— Идём, тебе надо отдохнуть, — сказал Дамиан, направляясь в сторону моих покоев. Он вёл меня, легонько, ненавязчиво приобнимая за плечи — Да и ночь на дворе. Я распорядился, чтобы в твоей комнате навели порядок. Убрались и… поменяли постель. И принесли травяной чай и шоколад. Не беспокойся, туда ничего не могли подсыпать. За этим бдели очень тщательно.

В коридоре обнаружился Эддингтон, сразу же шагнувший нам навстречу.

— Мне следует выставить возле покоев леди охрану? — спросил он, обращаясь в первую очередь к Дамиану, но попутно взглянув и на меня.

— Полагаю, да, — ответил Дамиан, тоже вопросительно на меня посмотрев. — Уверен, что теперь никто даже близко не решится подойти к её покоям без уважительной причины, но, думаю, так леди будет чувствовать себя спокойнее.

Я согласно кивнула. Пока Эддингтон отдавал распоряжение, Дамиан проводил меня в мою комнату.

В первый момент я даже вздрогнула, резко остановившись у порога. Слишком свежим в памяти оказался недавно пережитый шок. Но рука Дамиана крепко сжимала моё плечо, и от этого сразу стало спокойнее. И я прошла дальше.

В комнате действительно было прибрано. Постель другая, включая даже подушки и одеяло. Никаких предметов одежды, валяющихся на полу, и — к моей вящей радости — никаких сиреневых чулок. На столике — чашка с чаем, точнее сказать, успокаивающим травяным напитком, только-только заваренным: в воздух поднимается струйка пара. Рядом — вазочка с ломтиками шоколада и ещё одна, с фруктами.

Я устало села на кровать.

— Прислать к тебе Мэгги? — спросил Дамиан. — Да, кстати. Я вполне уверен, что она не имеет отношения к сегодняшней истории, но если хочешь, мы подберём тебе другую камеристку.

Я покачала головой.

— Нет, не надо другую. Но звать её тоже не надо. Дамиан…

— Да?

— Ты не мог бы посидеть со мной? Немного?

— Конечно.

Он отвернулся, пока я влезала в длинную ночную рубашку и забиралась под одеяло. Потом подошёл и сел рядом на кровать. Всё это, конечно, давно вышло за рамки приличия, но я инстинктивно, по-детски боялась оставаться одна. Я лежала на спине, аккуратно положив руки на одеяло, то открывая глаза, то снова опуская веки.

— Ты собралась умирать? — осведомилась Дамиан.

Я вздрогнула.

— Почему ты так решил?

— Потому что ты ведёшь себя так, будто репетируешь собственные похороны. — Он легонько щёлкнул меня по носу. Я со смешком отмахнулась. — У меня возникает непреодолимое желание прочитать речь. Если не собираешься изображать из себя мёртвую царевну, ляг нормально и спи.

Я с сомнением на него покосилась, а потом мысленно махнула рукой, повернулась набок, свернулась калачиком и расслабилась. Я никогда не засыпаю сразу, едва коснувшись головой подушки. Поэтому ещё какое-то время лежала с закрытыми глазами, постепенно погружаясь в сон. Слышала дыхание Дамиана, чувствовала его присутствие, и от этого становилось спокойно. Я лежала неподвижно, и он осторожно провёл рукой по моим волосам. Я улыбнулась, обнимая подушку, и быстро уснула.

Проснулась я через несколько часов, с безумно неприятным ощущением внутри, которое, видимо, и вырвало меня из сна. Резко села на кровати. В комнате было тихо. Дамиан, конечно, давно ушёл. Едва заметно тикали часы, подрагивала на ветру занавеска, пропуская сквозь себя слабый звёздный свет. Тело била сильная дрожь. Я соскользнула с кровати, обнимая себя руками, словно могла таким образом спастись от холода, пожиравшего тело изнутри. Босиком подошла к столику, взяла чашку с так и не выпитым с вечера чаем и сделала несколько больших глотков. Поспешно утёрла губы и поставила чашку назад. Дрожь не прошла, и на душе было неспокойно. Я потихоньку подошла к двери, приоткрыла её самую каплю и выглянула наружу. Стражник стоял там, повернувшись к комнате спиной. Я поспешила снова закрыть дверь. Его присутствие придало уверенности. Не потому, что я всерьёз чего-то опасалась. Было вполне очевидно, что уж сейчас, сразу после вечернего происшествия, никто сюда сунуться не посмеет. Просто сознание того, что рядом есть ещё один человек, возвращало из мира ночных тревог и детских страхов в реальность, заставляя её казаться куда более прочной и устойчивой.

Тихонько двигаясь по комнате, я принялась зажигать свечи. Три свечи на столе, две в настенном канделябре, и ещё две в другом, симметрично расположенном с противоположной стороны комнаты. Танцующие огоньки постепенно разгоняли кошмары. А может быть, начинал действовать травяной напиток. Я снова легла, пристроив подушку повыше. Сон — это потеря контроля над происходящим, и потому спать пока страшно. Я и не буду спать, просто полежу с открытыми глазами. Посмотрю, как горят свечи. Подумаю о чём-нибудь приятном. Но веки тяжелеют, и можно иногда прикрывать глаза, давая им отдохнуть.