И теперь, я снова сделал это. Они просто еще этого не знали.

Я искал надежное, знакомое лицо. Истона или Анаю, желательно, но с другой стороны, я был бы рад и Скауту, жнецу, призванному двадцать лет назад или около того. Что означало, что он все еще был новеньким. И глупым. Предназначенная ему территория перетекала в нашу, поэтому наши пути пересекались, время от времени. Он больше всех походил на моего друга, за исключением Истона и Анаи, и хотя у Скаута было много черт, критика не была одной из них.

Не имея возможности найти всех трех, я был вынужден столкнуться лицом к лицу с действительностью моей ситуации. Бальтазар стоял на ступеньках в Главный Зал, единственное настоящее здание в Межграничье, хотя никто из нас никогда не заходил внутрь. Сияющие мраморные ступени вели вверх к зеркальной конструкции, ее стены, словно зеркала, были такими, что почти исчезали в небытии, окружавшем их. Жнецы кружили вокруг высохшего, каменного фонтана в центре площади, бросая вопросительные взгляды в мою сторону. Бальтазар сомкнул губы и пристально посмотрел на меня.

Этот взгляд говорил, что мне конец.

- Десять минут, люди! - прогремел голос Бальтазара через толпу, как волна, распространяясь эхом на бесчисленном количестве языков так, чтобы все поняли его послание. - Сядьте или мое терпение закончиться. Не думаю, что кто-либо из вас хочет узнать, на что это похоже.

Жнецы рассеялись в панике, пытаясь найти место, чтобы сесть. Я сунул руки в карманы и помчался к месту, где заметил садящегося Истона.

- Привет, - сказал я, подсаживаясь к нему. Он сложил руки на груди и уставился на позолоченный аналой[5] на вершине ступенек, ожидая появления Бальтазара. - Ты все еще дуешься на меня?

- Он предупреждал тебя, Финн. Он сказал тебе, что произойдет, если ты снова вмешаешься в ее жизнь.

- Я же сказал тебе, я не хотел, - прошептал я. - Это... просто случилось.

- Ты даже больший болван, чем я думал, если ты считаешь, что он купится на это.

Нахлынул темно-серый туман, сооружая стены тьмы вокруг нас, изолируя нас. Не то чтобы нам было нужно напоминать, что нам не позволялось общаться с душами. Мой маленький трюк с Элисон уже позаботился об этом.

Я съехал ниже на моем стуле, ненавидя то, как жнецы вокруг нас смотрели, как будто они собирались стать свидетелями смертной казни. Моей казни.

- Чего ты хочешь от меня, Истон?

Его глаза, две фиолетовые прорези, пронзили меня пристальным взглядом.

- Я хочу, чтобы ты перестал быть такой невежей, чтобы волноваться лишь о той тупой смертной.

- Не называй ее тупой.

- Отлично, - прошипел он, наклоняясь вперед так, что я не мог избежать запаха серы и смерти, проносившихся между нами. - Это ты тупой. Ты тупой и кретин.

- Что у тебя за проблемы? - несколько жнецов в белых пиджаках с мрачными зелеными глазами изумленно посмотрели на нас, поэтому я понизил голос. - Это к тебе не относится.

- Не относится ко мне? Кому, ты думаешь, он поручит затащить тебя в Ад, когда закончит давать тебе вторые шансы?

Я мог только изумленно смотреть на него. Возможно, потому что я все еще был наполовину собранной мозаикой без Эммы. Возможно, я до сих пор получал удовольствие от прикосновения к ней. Какой бы не была причина, я не мог подобрать слов, чтобы прояснить это между нами.

- Ты - мой друг, - его голос надломился, чего я никогда не видел за семьдесят лет жатвы с Истоном. - Мой лучший друг, ты, эгоистичный ублюдок. И теперь ты собираешься... - он покачал головой и плотно сжал губы. - Если бы ты в полной мере осознавал, что такое настоящий Ад, мы бы сейчас не вели этот диалог.

Я потер лицо руками и сквозь пальцы посмотрел на черные армейские ботинки Истона. Я пытался представить то, о чем он мне говорил. Единственный известный мне Ад - существовать без Эммы пятнадцать лет, не зная, в какую жизнь я отправил ее. Была ли она счастлива? Была ли она в безопасности? Был ли кто-то, кто любил ее также сильно как я? Я провел слишком много времени в незнании. Наконец, я заговорил прямо в свои ладони, надеясь, что Истон мог услышать меня, потому что я не был готов посмотреть на него. - Мне жаль.

Истон подвинулся в кресле, склонившись достаточно близко, чтобы шепнуть.

- Не настолько жаль в сравнении тем, что ты будешь чувствовать, если окажешься внизу. Ты ведь знаешь свой маленький страх огня?

Я сглотнул.

- Они используют это против тебя. Ты не просто сгоришь. Ты растаешь. Медленно. И когда от тебя станется только булькающая лужа плоти, праха и крови, они вернут тебя к жизни, чтобы снова проделать это.

Шепот Истона обжигал меня. Я дернулся от него на дюйм. От его жара.

Он мельком взглянул на пространство между нами и покачал головой.

-Ты вообще беспокоишься о том, каково будет мне передать тебя им? - Его ожесточенный взгляд не отпускал меня, ища что-то. Я не был уверен, что именно. - Конечно же нет. Все о чем ты будешь когда-нибудь беспокоиться, так это в порядке ли твой драгоценный человечек.

Истон вскочил, опрокинув свое кресло, но Скаут успел поймать его носком своего теннисного ботинка до того, как оно бы ударилось о стеклянный пол.

- У вас двоих очередная ссора влюбленных?

Он развернул стул спинкой вперед и плюхнулся на него, ухмыляясь Истону. На какой-то миг мне показалось, что Истон мог бы растереть Скаута и его блестящие белокурые кудри в пыль, но он всего лишь проворчал что-то себе под нос и стремительно удалился, оставив меня задыхаться в гниющей вони смерти и разрушения, след которых он оставил после себя.

- На твоей стороне границы всегда так много драмы. Возможно, мне стоит попросить перевод, - сказал Скаут, подмигивая милой жнице с территории Восточного Побережья. - Но с другой стороны, и у востока есть свои преимущества.

Скаут выглядел точно также как и в тот день, когда Истон пришел, чтобы забрать его душу. Точно также как и в тот день, когда он согласился стать одним из нас, чтобы искупить свой уход из Ада, навсегда застывший в том же самом высоком атлетичном телосложении с кудрявыми белокурыми волосами и загорелой кожей серфингиста, привлекавшей к нему взгляды девушек, когда он был живым. И он по-прежнему использовал те взгляды в свою пользу. Даже в смерти.

Мы все были тщательно отобраны. Каждый из нас был душой, переступившей моральную черту, достаточно далеко, чтобы дать Бальтазару возможность, нужную ему, чтобы намотать нас на катушку. Я бы сбил не меньше трех самолетов в мои последние часы. Это могла бы быть война, но для них убийство было убийством.

Я наблюдал, как он глазами раздевал рыжеволосую жницу, стараясь не раздражаться. Я знаю Скаута двадцать лет, и даже в смерти он мог думать только об одной вещи. И хотя большинство из нас недалеко ушли в возрасте от его девятнадцати лет, когда дело касалось девушек, он казался особенно... восторженным. Бальтазар однажды сказал мне, что более молодым душам легче перейти. У них больше шансов удержать силу, дарованную нам. Я не знал. Я только знал, что было что-то грустное, когда видишь, как много юных лиц олицетворяли то, чего люди боялись больше всего. Смерть.

Я переместил свое внимание обратно на Скаута, который широкой улыбкой завладел вниманием жницы.

- Ты вообще хоть когда-нибудь думаешь о чем-либо еще?

- Иногда. Но точно не сегодня, - он встал и провел пальцами по кудрям. - Не возражаешь, если мы поговорим об этом позже?

Я закатил глаза и отмахнулся от него.

- Иди.

Я отступил, смутно осознавая, что Аная заняла место с другой стороны от меня.

- Эй, что с тобой случилось? - Она пристально осмотрела меня. - Меня отправили на одну из твоих жатв. Почему ты не взял ее?

Я наблюдал, как Истон один занял место у дальней стены. Поймав мой взгляд, он растворился в тени часовой башни.

- Осложнение.

Она проследила за моим взглядом туда, где стоял Истон.

- В чем его проблема?

- Он говорит, что я - эгоистичный ублюдок.

Аная похлопала меня по руке и улыбнулась.