– Прекрасно! Сейчас уже не так сильно болит? – участливо спросил доктор.
Я с сомнением посмотрел на него – не издевается ли? Нет, вроде честно смотрит, падла.
– Намного легче, но хотелось бы знать причину.
– А кто ж ее знает? – мерзко хихикнул подозреваемый в гомосятине. – Занозка, скорее всего. Кстати, вам необходимо посетить терапевта. Минуточку. – Хирург защелкал кнопками по клаве. – Вас прямо сейчас и примут, – сказал он и назвал номер кабинета. – Советую оформить у нас контрактик, – мужик слащаво улыбнулся.
«Занозочка, контрактик!» Ну и рожа!
– Я здоров как бык, – нахмурился я в ответ.
– Как говорят психиатры… – попытался сумничать мужик.
– Да знаю я, что они говорят: нет здоровых людей, есть необследованные.
– Верно, но подумайте. А я позвоню на ресепшен и вам, чтобы не ждать, приготовят всю необходимую информацию.
– Ладно, подумаю, – ответил я, понимая, что меня разводят как лошару. И кто разводит?!
Идя по коридору к лифту, я недоумевал: зачем столько видеокамер? За кем следить? За пациентами, которых практически и нет? Что тут можно своровать? Картины психопата-абстракциониста? Стулья? Наверняка хозяин клиники, пожелавший пустить деньги на ветер, сам больной. Показав язык очередной камере, я постучался в кабинет.
Терапевт Майя Семеновна встретила хмурым взглядом. Остальные же «достопримечательности» – веселые конопушки, тридцатилетний рубеж и вполне достойная фигура – заслуживали четверки по пятибалльной шкале.
Ответив кивком на приветствие, Майя Семеновна накинулась с претензией: мол, почему это сразу к ней не пришел. Не вдаваясь в подробности, я показал ей палец-мумию. Она поморщилась, вспомнила, что не является хирургом и решила приступить к своим прямым обязанностям.
– Давайте-ка проверим ваше давление. – Я безропотно протянул здоровую руку. Майя Семеновна приподнялась со стула, чтобы закрепить на руке манжету. Стало веселее: я более детально рассмотрел ее сиськи.
– Какое у вас обычно давление? – спросила она, не заметив горящего взора.
Вот как можно так безразлично относиться к собственной груди? Поразительное и преступное равнодушие! А потом жалуются не нехватку мужчин.
– Не знаю, – огрызнулся я.
– Вы что, не следите за своим давлением? – спросила терапевт, и я понял, что все мои проблемы в жизни были именно из-за безалаберности.
– А у меня нет такого аппарата как у вас, – попытался выкрутиться я.
– Так купите! – сказала она таким голосом, как будто я остался единственным на планете, у кого тонометра нет в наличии. – Ого! – воскликнула Майя Семеновна. – У вас повышенное давление! Это просто ужас!
– Да что случилось? – Я в неподдельном испуге прижал руку к груди.
– У вас что, сердце с правой стороны?! – Майя Семеновна взлетела со стула вместе с конопушками.
– Нет, просто палец болит, а правой рукой неудобно.
– Уткин, прекратите! У него 190 на 160, а он шутки шутит!
– Это слишком много? Я, видите ли, совсем в этом не разбираюсь. К тому же волнуюсь.
– Не разбираетесь? – наконец-то улыбка озарила ее лицо. – Будем вас лечить!
Не пациент тебе нужен, а дырокол. В смысле мужик. Груди ее давно это поняли: вон как лыбятся.
– У меня же только палец?
– Причем тут палец? Я говорю о давлении. А ведь вы еще и курите, – Майя Семеновна презрительно хмыкнула.
– Да. – Я от стыда опустил взгляд сначала на ее шею, потом ниже и ниже: конопушечный желобок меж грудей притягивал не хуже магнита. Надо будет занести пузырь хирургу – мне кажется, что я выздоравливаю!
– Курить необходимо бросить, – прищурилась терапевт. – Да и вообще вам нужно обследоваться.
– Хорошо, – согласился я, понимая, что годы учебы могли изрядно пошатнуть здоровье. Ну не пьянки же и бабы?!
– Куда вы смотрите? – Майя Семеновна наконец-то заерзала под моим взглядом, но пуговичку не застегнула. Приятно ей, что ли? Скорее всего – конопушки-то вон как покраснели!
– Да не смотрю я вам в это… в декольте. Просто ужасно стыдно, что курю, вот и потупил взор.
– Прекратите хамить! – взорвалась Майя Семеновна, а я догадался, что оскорбил ее дурацким ответом. Выходит, женщинам нужно всегда говорить правду?
– Каюсь, врал! – воскликнул я и опять с вожделением уставился на ее бюст.
– На жену свою пяльтесь!
– А нет у меня жены. И в связи с этим обстоятельством, вы могли бы быть ко мне немного поснисходительнее.
– Уткин, ну как вам не стыдно? – будто бы смутившись, кокетливо произнесла терапевт. – Мы ведь не в ресторане?
А всё же есть в ней что-то человеческое, есть!
– Майя Семеновна, – зашептал я в ответ, ничуть не изумившись такой беспрецедентной наглости, – а не могли бы мы, когда я выздоровею, сходить в этот самый ресторан?
– Вы что, приглашаете меня? – она затеребила воротничок белоснежного халатика.
Что за дурацкая привычка переспрашивать, возмутился я и не сдержался:
– Можете и вы меня пригласить!
Лучше бы я этого не говорил. Майя Семеновна в момент превратилась из пластилиновой девочки в того, кем сейчас и являлась – в злобного терапевта.
– Сейчас пойдете к офтальмологу, потом сдадите кровь на анализы! И не только кровь, – ухмыльнулась она.
– А что же еще? – испуганно пролепетал я, понимая, что прелюдия закончилась, так и не начавшись.
– Всё, Уткин, идите, – прошипела она и уткнулась в монитор.
– До свидания, – ответил я и в последний раз взглянул на замечательные такие конопушки.
Выйдя в коридор, остановился и досчитал до трех. Затем быстро открыл дверь кабинета и увидел улыбающуюся Майю Семеновну! И вовсе она не злючка, подумал я и понял, что всё у нас будет хорошо.
Дверь в кабинет офтальмолога была открыта, и я опять удивился отсутствию очереди.
– Проходите-проходите, Егор Борисович! – пожилая и тощая хозяйка кабинета оторвала взгляд от потолка.
– Здрасте. А откуда вы знаете, Жанна Петровна, как меня зовут? – считывая информацию с бейджика, спросил я.
– О вас мне уже сообщили, – хихикнула дамочка в ответ, показывая пальчиком на компьютер. – Присаживайтесь. А ну-ка, посмотрите на меня. Да у вас глазное давление!
Правы умные люди – медучреждения надо обходить стороной. Правда, это не касается тех, у кого сперма хлюпает в ушах и иного места для полноценного свидания с работницей здравоохранения на горизонте не предвидится.
– Вы ж меня еще не обследовали, – удивился я.
– Позже, а сейчас возьмите рецепт. В нашей аптеке купите лекарство.
– Все врачи в сговоре с аптекарями, – сказал я.
А что еще я мог сказать? Она ж меня не хочет слышать. Вот я и вдарил по их тайне. Все они в одной упряжке. Находят в нас несуществующие болячки, потом гонят в «свои» аптеки. В конце месяца получают свой процент и пьют дармовой спирт.
– Что вы сказали?! – Жанна Петровна подавилась слюной от возмущения. Да и чем еще она может подавиться? Поди, не минет делает.
– Уточкин, а ну-ка пересядьте сюда, – крыть глазнючке было нечем, и она указала на стул перед одним из аппаратов. – И перестаньте шутить, я вас раскусила. Сидите спокойно. Сейчас вам в глаз подует струйка воздуха, но вы не волнуйтесь. Да не бойтесь же вы так! – засмеялась она, когда я отшатнулся от аппарата. – Это абсолютно не больно, просто неожиданно. Некоторым деткам даже нравится.
– У меня обостренное чувство самосохранения! Не то, что у этих оболтусов.
– Вы не любите детей? – с презрением в голосе спросила Жанна Петровна.
– Люблю, но сам процесс больше!
– Чего?! – спросила ошарашенная старушка.
Ну и чему удивляться-то? Все свои детородные годы она прожила в Союзе и про слово секс даже не слышала. Да что там! Она даже не знала, что муж ее дрючит. Обоссаться. Кстати, о детях я недавно читал. Оказывается, чуть ли не половина детишек зачаты вовсе и не мужьями, а сторонними мужиками! Вот тебе и семья, и любовь. Тьфу на меня! Ну ничего, подождите маленько! Скоро изобретут приборчик, который приложишь ко лбу младенца и высветится надпись: «Твой отпрыск». А уж если нагуляла, получи в табло свадебным контрактом, в котором черным по белому написано: за блядки – развод! А еще изобретут детектор верности. Капнешь на член, подойдешь к супруге, а он не встает! И нет тогда ей прощения! А если встает, то чиста она и невинна. Подождите, коварные, настанет час расплаты. Стоп! Но если так и случится, тогда все девки будут отказывать?! Нет, насчет детектора я погорячился, пардон.