— Все уже разошлись по домам. Израиль очень рано встает и рано ложится… — Дов включил левый поворотник и скосил взгляд в боковое зеркальце, — Устали, отдыхают. Сегодня ведь обычный рабочий день, не праздник… — Он мягко притормозил у красивого двухэтажного дома и выключил зажигание. — Все, Виктор, приехали…

— И без приключений, — кивнул Мишин.

— Ты ждал приключений?

— Учитывая количество сопровождающих, — нет. — Витяня улыбнулся и с чисто профессиональным интересом спросил: — И сколько же машин нас сопровождало?

— А сколько ты насчитал, подполковник?

— Две сзади — лендровер и опель, и одну спереди — синий форд «мустанг» шестьдесят девятого года.

Дов повернулся к Мишину и неожиданно улыбнулся:

— Ты в хорошей форме, Виктор.

— Смотря для чего? — возразил Мишин.

— Для того, чтобы ответить на мое предложение.

— Я согласен.

— Тогда выходи, коллега, тебя уже заждались…

7. БУДАПЕШТ. ЗДАНИЕ ЦК ВСРП

Март 1978 года

Атилле Хорвату, заведующему отделом административных органов ЦК Венгерской социалистической рабочей партии, накануне исполнилось ровно сорок пять лет. Хотя выглядел этот жгучий брюнет с осанкой древнеримского сенатора, орлиным носом, пронзительно синими глазами и неизменно заботливо уложенной, без единого седого волоска, пышной шевелюрой, лет на десять моложе.

В коридорах ЦК ВСРП, где по традиции все знали все обо всех, стремительное восхождение Хорвата по ступеням партийной карьеры и, главное, то кресло, которое Атилла занимал последние два года, курируя прокуратуру, суды, полицию и органы безопасности, считалось хоть и объяснимым, но все-таки своеобразным номенклатурным феноменом. Поскольку до тридцати пяти лет Атилла Хорват не имел ни малейшего представления о партийной работе, занимаясь областью беспредельно далекой от вершения судеб целого народа — спортом. В девятнадцать лет Атилла стал вице-чемпионом мира по современному пятиборью, потом завоевал олимпийскую медаль, несколько раз выигрывал Кубки мира, после чего стал считаться чуть ли не национальным героем Венгрии.

Статный, красивый, удачливый, прекрасно обеспеченный, неизменно окруженный толпами поклонниц и воздыхательниц, Атилла тем не менее умудрялся оставаться таким же скромным, дружелюбным и порядочным парнем, каким, собственно, и попал волею судеб в сверкающий, прекрасный и недоступный Будапешт из глубокой провинции, где вырос без отца в семье из пятерых детей. Несмотря на мировую спортивную славу, потоки неизменно восторженных отзывов в прессе и бесконечные разъезды по самым экзотическим уголкам планеты, имя Атиллы Хорвата ни разу не фигурировало в скандальных хрониках или полицейских протоколах. В отличие от большинства своих коллег, Хорват игнорировал алкоголь, не курил, никогда не занимался фарцовкой, не был связан с криминальными типами, не устраивал дебоши в ресторанах, жил один в скромной двухкомнатной квартире в Пеште, подаренной ему правительством за выдающиеся спортивные достижения, ездил на также презентованной властями двухдверной «татре» и являл собой достойный пример добропорядочности и человеческой скромности. О его личной жизни было известно только, что, женившись в девятнадцать лет, почти сразу же после того, как добился первого крупного успеха на международной спортивной арене, он вскоре развелся, после чего предпочитал одиночество шумным вечеринкам в компаниях своих сверстников. Поговаривали, что время от времени в холостяцкой квартире Атиллы появлялись женщины, но, как правило, долго они там не задерживались.

Спортивный век Атиллы оказался не только весьма удачным, но и довольно долгим: из профессионального спорта он ушел в тридцатилетием возрасте, в пике славы, хотя, по единодушному мнению специалистов, Хорват вполне мог выступать еще несколько лет. Ему сразу же предложили пост главного тренера сборной Венгрии по современному пятиборью, на котором Атилла довольно быстро доказал, что и на этом поприще у него нет проблем — его питомцы неизменно выигрывали все крупнейшие соревнования, победили командой на Олимпийских играх, принеся маленькой Венгрии славу мировой спортивной державы.

В день, когда Атилле исполнилось тридцать пять лет, ему позвонили из приемной ЦК ВСРП и сообщили, что с ним хочет побеседовать генеральный секретарь ЦК товарищ Янош Кадар. Вначале Атилла подумал, что его, по случаю дня рождения, решили разыграть товарищи и просто положил трубку. Однако через секунду раздался повторный звонок и все тот же голос, посетовав на плохую работу телефонной связи, сообщил, что за ним высылается машина и что ровно через полчаса товарищу Атилле Хорвату надлежит спуститься к подъезду своего дома.

И только тогда он понял, что это совсем не розыгрыш.

Разговор с Яношем Кадаром — маленьким, с широкими борцовскими плечами и основательно побитым оспинами лицом был недолгим, но запоминающимся. Генсек признался Атилле, что всегда был его горячим поклонником, с восхищением следил за блестящими победами Хорвата в современном пятиборье и предложил ему перейти на работу в ЦК ВСРП инструктором.

Хорват, неизменно отличавшийся независимостью во всем, что имело отношение к нему лично, довольно смело возразил всесильному и мстительному генеральному секретарю ЦК ВСРП, что не знает и не любит партийную работу, а потому плохо представляет себя в кресле партийного функционера.

Но Кадар, как ни странно, принял возражение Атиллы с пониманием:

— Это естественное заблуждение, дорогой товарищ Хорват, — сказал тогда генсек, глубоко, словно в последний раз в жизни, затягиваясь крепчайшим «Коигути». — Суть истинной, не на публику и не ради привилегий, партийной работы — в умении находить общий язык с людьми и соответствующим образом влиять на них. А у вас, дорогой Атилла, это получается превосходно…

Когда Хорват вышел из кабинета генсека, ему прямо в приемной вручили удостоверение инструктора общего отдела ЦК ВСРП.

Как выяснилось позднее, Кадар оказался блестящим психологом. Тогда многие представляли себе неожиданное назначение Хорвата как некую блажь, каприз генерального секретаря, чье увлечение спортом и знаменитыми спортсменами ни для кого секретом не являлось. Однако Атилла Хорват — немногословный, вдумчивый, умеющий вызвать к себе уважение собеседника, еще ничего толком не сказав, чурающийся любых разговоров «за спиной», идеально вписался в очень непростой стиль новой работы и, что называется, устремился резко в гору. Все десять лет после памятного разговора с Кадаром прошли в непрекращающейся динамике кадровых перемещений Атиллы. ЦК ВСРП стал для него своеобразной базой, откуда его периодически бросали то в министерство внутренних дел, то в МИД, где он курировал связи внешнеполитического ведомства с международным отделом ЦК, то в контрразведку… В ЦК он неизменно возвращался, причем всякий раз пусть с незначительным, но повышением в должности. На пост шефа отдела административных органов его назначили два года назад, и теперь мало кто сомневался, что Атилла Хорват уже в самом ближайшем будущем займет пост секретаря ЦК по оргработе…

Его уважали, ему завидовали, к его мнению прислушивались, с ним старались не портить отношения, что, учитывая так и не изменившийся, корректный нрав Хорвата, было совсем несложно. И ни один человек даже подумать не мог, что этот респектабельный красавец без тени намека на барские замашки, которыми так быстро обрастали те, кто хоть какое-то время находился у кормила реальной власти, этот человек без внешних амбиций, неизменно вызывавший доброжелательную и даже горделивую улыбку самого Яноша Кадара, являлся глубоко законспирированным «кротом» ЦРУ, которого американская разведка, причем без видимых усилий, завербовала еще в период его блистательных спортивных побед…

В 1958 году двадцатипятилетний Атилла, уже в зените спортивной славы, прилетев в составе сборной Венгрии на чемпионат мира в Филадельфию, сумел поздним вечером, после отбоя, ускользнуть незамеченным из отеля и, добравшись до ближайшего полицейского участка, заявил дежурному полисмену, что хочет остаться в США и просит политическое убежище. По счастью, «коп», дослуживавший в полицейском участке до пенсии, когда-то работал в ФБР и сумел верно сориентироваться. Попросив красавца венгра немного подождать, он связался с одним из своих старых приятелей в Вашингтоне: