Сам юноша попал в третью группу. Теперь пора на малую на арену. Где-то там, среди толчеи лиц, сидят Толин и Илирвен, ещё два десятка самых яростных его болельщиков, однокурсники и просто прознавшие о его мастерстве. Гримли везло, все соперники уступали ему на порядок. Старый гвардеец из Энрофа, сын купца и зять местного епископа. Первый соперник, зять священника — дородный малый лет тридцати пяти, с булавой как первым видом оружия. «Только дилетант выйдет против короткого меча с булавой, — подумал Гримли. — Но даже с такими противниками нужно быть очень внимательным и рассудительным. Быть осторожным, ведь лишние ранения, перед четвертьфиналом, никому не нужны».

На арене бьют барабаны, ревут трубы. Зрители кричат и радуются. Колокола на ратуше пробили одиннадцать утра. Ты должен работать, просто работать, как на тренировке, только лучше! — вспоминал он слова Торребора. На память снова шел Мантис, вот проклятье, так и лезет в голову, урод, даже когда его рядом нет и в помине! Гримли был зол на себя. Он видел, как Рахиль, дочь лорд-мэра, бросила цветы Мантису, назвала его будущим чемпионом. И как столь прекрасная леди может любить такого злобного мужлана, как Мантис?! Может, я плохо его знаю?

— Ваш меч, — Марк теребил его за плечо, а сам с кистенем и двуручником остался на скамье у восточного входа на арену. Помощник мог дать новое оружие только по указанию судьи, или если Гримли, потеряв прежнее, сам добирался до скамьи оруженосца.

Ворота на другой стороне открыты, вот и епископский зять. Протрубили трубы, барабаны дико заколотили. Илирвен и Толин повставали со своих мест. Судья сказал — деритесь честно. И «неистовый поп», как про себя назвал его Гримли, рванулся к нему.

— Давай, Гримли, рази, врежь ему! Я поспорил, что он не простоит и двух минут, давай, не подведи меня! — кричал с трибуны Толин.

Гримли увидел их, расслышал крик гнома и засмеялся. Метнулся в сторону, уклонился и сразу, в прыжке вперед, рассек кожаные ремешки, на которых держалась нижняя часть доспеха противника. Через несколько секунд после первых ударов зять епископа остался, что называется, без штанов. Публика прыснула от смеха. Через минуту толстяк уже бежал за вторым оружием. Когда судья третий раз перевернул песочные часы, противник лежал перед Гримли, раскинув руки и ноги.

Гримли поставил ногу ему на грудь, но не стал подносить меч к горлу, как того требовал обычай, боялся ранить тяжело дышащего. Судья остановил бой. Оруженосец епископата бежал к своему хозяину, а Гримли охватила пьянящая радость, он чувствовал, что может, может побеждать, даже без магии.

Толин и Илирвен были без ума от восторга, Марк вообще чуть не плакал. Они вместе в тренировочной комнате Гримли обсуждали новости с соседних арен. Мантис так же легко побил своего первого соперника, но без театрального «раздевания», а просто «замесил» его. Второй бой был через час. Сын купца, неплохо для непрофессионального военного владевший мечом, заставил Гримли побегать по арене и продержался почти пять минут, однако воспользоваться «вторым» оружием ему было не суждено.

Когда в три часа дня Гримли вышел на последний отборочный поединок, на арене не было свободных мест.

Люди стояли в проходах, ругались с охраной и между собой. По всему комплексу академии, да что там, по всему Клекстону разнеслась весть: юный воин дерется, как будто над ним рука Велеса, красив как ангел, а воспитан, как истый рыцарь, хотя сам сирота! Старый гвардеец сразу пошел в бой с двуручником. Гримли это не нравилось, тут можно было здорово пораниться, а самому брать большой меч не хотелось. Нужно было беречь силы, если повезет, четвертьфинал назначат на этот вечер. Парень бегал от противника несколько минут. Старик был сильно измотан предыдущими боями, на лице выступил пот, а в глазах осознание — ему не победить. Когда Гримли в очередной раз уклонился от разящего выпада противника, на трибуне произошло сильное оживление. Илирвен и Толин этого, конечно, не разглядели, но через один из боковых проходов в окружении охраны появились глава академии Ламарк и какой-то высокопоставленный богатый дворянин.

— Видите ли, сэр Бэдивер, — обратился к нему магистр школы, — это действительно лучший ученик, он впервые за много лет представляет на турнире учеников академии. Вы не представляете, как тут все за него болеют!

— Отчего же, это заметно! — ответил господин. — Хорошо, что собралось много людей, сколько же вы ждете на финал?

— О, все места проданы, — с удовольствием заверил Ламарк.

Через три минуты, прижатый к той части арены, где сидели Толин и Илирвен, Гримли в очередной раз уклонился и ударом ноги выбил двуручник из рук седого воина. Звякнув, меч отлетел в сторону. Вместо того чтобы идти за другим оружием, старик поднял руки и, утерев вспотевшие седые усы, махнул рукой.

— Ты настоящий мастер, парень! Ты вдесятеро ловчее и сильнее, чем я был в твои годы! Тебе двадцать пять?

— Мне двадцать!

— Ишь ты! — старик усмехнулся и пошел к столу судьи, где тот засчитал третью подряд победу Гримли Фолкина, ученика Королевской академии.

По итогам группы в четвертьфинал выходили Гримли и этот старый воин.

— Я больше не буду с тобой драться, — шепнул на прощание гвардеец.

— Откуда вы знаете?

— Твое место в финале, а мое время прошло!

Гримли низко поклонился ветерану под гул аплодисментов. На арене стоял радостный гвалт. Илирвен и Толин пробивались к выходу. Сэр Бэдивер встал и шепотом сказал Ламарку:

— Это и правда удивительный молодой человек. Можно сделать так, чтобы он дрался сегодня вечером перед глазами его величества?

— Жребий есть жребий! — развел руками Ламарк, наклонившись к уху министра, добавил: «Он будет на арене сегодня вечером!»

— Спасибо, мэтр!

— Всегда рад помочь! — И влиятельные господа направились к выходу. Советник по внешним делам неспешно очищал мандарин, поднесенный учтивым слугой. Ему нравился этот приветливый южный город.

Толин, Марк и Гримли стояли во дворе академии около конюшни. Они ждали Илирвен, которая хотела сделать для Гримли сюрприз-подарок, друзья обсуждали результаты других боев. Мантис также победил всех троих соперников, и Гримли уже начал нервничать. Только бы не попасть на мастера в четвертьфинале. Марк заметил:

— Ты ещё ни разу не менял оружие во время поединка, ты его победишь, наверняка!

— Сделаешь, — поддержал гном, — но сил это отнимет много!

— Вот и я об этом, — буркнул Гримли.

Тут раздался цокот копыт, и из-за угла барака показалась Илирвен верхом на красивейшем белом жеребце.

— Неужели ты достала его, как тебе разрешили? — спросил Гримли эльфийку, когда та соскочила с коня и взяла под уздцы.

— Это же Жрец, лучший конь академии! — воскликнул Марк.

— Да, это Жрец, и он твой для следующего боя. Я уверена, все будет хорошо! — Илирвен улыбалась.

— Но как тебе его дали?

— Ну, ведь я чемпион города по выездке, а ты и магистр Ламарк не были против. Кроме того, лошади чувствуют, когда в них нуждаются, верно, красавчик? — она похлопала Жреца по щеке, и он ответил ей богатырским храпом. Илирвен достала из узелка кусок ржаного хлеба и отблагодарила коня.

— Но смотри, с твоим навыком в седле ты должен быть очень осторожен с таким чудом.

— Да Жрец великолепен! Можно мне? — Марк взял поводья, подтянулся и при помощи гнома оказался в седле, объехав своих друзей.

— Ну, где ты, грозный Мантис, выходи, ха-ха! — закричал он.

Тут с другого конца дворика, где были слышны гул и крики с главной арены, показался человек. Учитель Торребор успел посмотреть только один из трех поединков своего ученика и сейчас направлялся к разгулявшимся послушникам. Марк тут же слез с коня и чуть не упал, зацепившись за стремя. Торребор улыбнулся остальным, подошел к Гримли и положил руку ему на плечо.

— Ты хорошо дрался, и судьба, как видно, благоволит тебе. Я только что с совещания учителей. О тебе слышали люди на самом верху, жребий распорядился так, что ты будешь драться сегодня, — все радостно вздохнули, — как и Мантис, между прочим, — добавил Торребор, все насторожились.