В половине двенадцатого разводится Исакиевский мост и корабль медленно спускается по Неве. Он оставался на реке еще несколько дней и лишь 7 сентября был приведен в Кронштадт, где на него поставили рангоут, такелаж и медную обшивку.

Заходящее солнце бросало последние лучи на эту морскую феерию, которой было ознаменовано вступление нового корабля в большую семью русского флота.

Дымы на Финском заливе

Адмирал Траверсе видел на Финском заливе галеры, подобные тем, что плавали еще при Петре Великом. В июле 1814 г. он увидел дым, поднимающийся из труб “Елизаветы”, первого деревянного судна с паровой машиной мощностью в шестнадцать лошадиных сил. Оно ходило между Санкт-Петербургом и Кронштадтом.

2 ноября 1812 г. Траверсе подписал приказ, разрешающий использовать в качестве пассажирских и транспортных суда, построенные на основе изобретения Роберта Фултона. Россия вступила в эпоху паровых двигателей.

Американец Берд первым оценил практическое значение парохода Фултона, который в свою очередь использовал изобретение маркиза де Жоффруа, еще в 1783 г. пустившего по Сене лодку с паровым двигателем. В вошедшем в историю обращении Фултона к Наполеону речь шла лишь о “водной повозке, приводимой в движении огнем”, что не представляло большого интереса.

В феврале 1816 г. Траверсе приказал приступить к постройке “Скорого”, первой канонерки, которая предназначалась для военных целей и имела судовой двигатель, сделанный по образцу фултоновского. Его механические части были изготовлены на Ижорском заводе. Канонерка сошла со стапелей в октябре 1818 г. и прослужила до 1839 г. Мощность ее двигателя равнялась 30 лошадиным силам, длина судна была 28 м 80 см, ширина — 6 м 56 см.

Первый черноморский пароход “Везувий” был спущен на воду 24 мая 1820 г. в присутствии государя императора, совершавшего свою первую поездку по портам Новороссии.

Использование пара позволило существенно улучшить состояние портов Финского залива и затем черноморских. С помощью паровых механических землечерпалок стало возможным углублять русла рек, занесенные песком и илом, и тем самым не прибегать к весьма дорогостоящей операции — проводке судов от дока к морю на камелях.

Впервые усовершенствованной землечерпалкой был снабжен Кронштадтский порт. Из Николаева такую же настойчиво просил вице-адмирал Грейг. 12 июля 1818 г. он писал Траверсе (письмо написано рукой Грейга по-французски):

«Фрегат “Филон” прошел ингульские мели с помощью всего только четырех плоскодонных судов. Все считали это делом невозможным и советовали ждать камелей, которые были заняты в Херсоне; это задержало бы вывод фрегата до осени или даже до зимы, но нам все удалось. Однако я не сомневаюсь, что если бы у нас была машина для чистки дна, подобная той, что есть в Кронштадте, можно было бы свободно и без всяких камелей спускать по реке даже линейные корабли».

Русский помещик

Любовь с первого взгляда

Еще в те времена, когда Траверсе служил на Финском заливе, он свел знакомство с адмиралом Макаровым, владельцем прелестного поместья в ста пятидесяти километрах от Санкт-Петербурга. Побывав в Романщине по приглашению адмирала, Траверсе был буквально очарован этими местами, которые напомнили ему пейзажи далекого Пуату.

После смерти Макарова, случившейся в 1813 г., Траверсе решил приобрести его имение: четырнадцать тысяч десятин, т.е. пятнадцать тысяч гектаров, из которых десять тысяч гектаров превосходных лесов, что по оценке его управляющего многократно повышает их стоимость. Чтобы совершить эту покупку, Траверсе продал свое воронежское имение, расположенное в четырехстах километрах к югу от Москвы.

Длинное письмо, написанное маркизом 16 ноября 1813 г. романщинскому старосте Петру Панкратьеву, содержит подробные сведения об особенностях имения и о его хозяйстве. Кроме того, оно проливает свет на отношения владельца и крестьян.

“Первым моим приказом извещен ты, что я усадьбу Романщину с деревнями и принадлежащими к ним землями и всякими угодьями, равно как господским домом, скотом всяким и хлебом снятым и в земле посеянным купил… вследствие чего предписываю:

1. Собрать тебе всех крестьян и дворовых людей в первый воскресный день и объявить им, что я ваш господин, а потом отслушать божественную литургию и отслужить молебен Спасителю нашему Господу Иисусу Христу, дабы он излил свою святую милость на всех нас быть здоровым и отправлять всякому свое дело пристойным образом со всяким тщанием и трудолюбием. Отцам священникам Семену и Ивану свидетельствую мой поклон и как добрый христианин прошу их, чтобы нас включили в свою молитву, и уверен, что все вы подобно мне имеете к ним должное почтение,

2. Из донесения твоего от 11 числа сего месяца усматриваю, что ты овес почти уже весь перемолотил, которого намолочено 146 четвертей вообще; соображая же с первым твоим донесением к Матвею Михайловичу Муравьеву, полагаю, что умолот должен быть гораздо более, а потому нужно тебе осмотреться, не ошибся ли ты в донесении своем ко мне, что и нужно исправить и при первом случае донести мне.

3. Из того же твоего донесения нахожу, что скотский двор середина оного не покрыта, то с получением сего, немедля ничего, приступить тебе к сему исправлению, тем более, что и доски у тебя есть для сего, как ты и сам пишешь.

4. Без особливого моего приказания ничего не продавать, хотя ты и пишешь, что масла коровья 11 пуд 30 фунтов запродал; но поелику задатку еще не взял, то масло сие никому не отдавать… Матвей Михайлович не приказал и баранов продавать и колоть, а ты поспешил вопреки того приказа; впредь должен ты быть осторожнее.

5. Из доставленной мне Матвеем Михайловичем ведомости, что теперь находится в господском моем доме, усматриваю разность во многом, а потому и имеешь подробно о сем донести мне и объяснить, от чего та разность происходит.

6. Для необходимо нужных исправлений дома и различных служб повелеваю тебе в течение зимы вырубить и вывезти в Романщину восемь сот бревен, из них триста дерев четырехсаженных толщиною в семь вершков, а остальные пятьсот дерев трехсаженных толщиною в шесть вершков; и для сего собрать весь мир и предложить, чтобы между собою распределились по мнению и решению стариков, дабы сие необходимо нужное пособие было исполнено в точности, за что и с моей стороны не оставлю наградить, полагая заплатить по 25 копеек за каждое бревно по поставке всего количества, хотя, впрочем, долг крестьян и есть выполнить безденежно сие мое приказание…

9. Посоленую баранину хранить в таком месте, чтобы оная не испортилась к употреблению в пищу…

11. Как скоро сделаются морозы и пруды покроются льдом, тогда ежедневно наблюдать, чтобы имеющаяся в оных рыба не могла задушиться, то делать прорубы. Наистрожайше притом предписывается, чтобы никто не осмелился ловить карасей и другой рыбы, там пущенной…

26. Имеющуюся у тебя шерсть овечью, сколько оной найдется, свесить и отдать шерстобоям выбить хорошенько, дабы была мягка и удобно прясть; сколько же оной ныне есть, мне донести…

33. В твоих донесениях не усматриваю никакого отчета в поступивших к тебе деньгах; а потому прислать такой отчет и деньги хранить до приезда его превосходительства Матвея Михайловича в Романщину для окончательного расчета…”

Это лишь отрывок из длинного письма, включающего тридцать три пункта. Из него явствует, что маркиз обладал недюжинной хозяйственной сметкой. Маркиза де Траверсе также проявила себя умелой хозяйкой — строгой, взыскательной и бережливой, но, подобно мужу, она была справедлива и не мелочна. Девяносто крестьян их имения неизменно получали плату за их труд, и это в то время, когда крестьяне, как правило, работали на своих помещиков без всякого вознаграждения.