К этим постановлениям Русской Правды последующее законодательство и юридические акты не прибавляют ничего существенно нового; значение матери как главы семьи, а не опекунши, удерживается, но несколько ослабляется влиянием родственников мужа.
В период империи древние начала опеки во многом изменяются. По законам Петра Великого, наследник главный (при единонаследии) есть не необходимый опекун своих малолетних братьев и сестер (ук. 1714 г., П. С. 3., № 2789, п. 4), но затем в инструкции магистратам 1724 г. (П. С. 3., № 4624, п. 46) предписывается магистратам назначать опекуна в том случае, если он не был назначен завещанием отца. Последнее нужно считать первым установлением опеки, как особого государственного учреждения, с властью, контролирующей деятельность опекунов (роль, которая в древности могла принадлежать церкви). Окончательное установление таких учреждений принадлежит императрице Екатерине II, именно, по Учрежд. о губ. 1775 г., для дворян установляется дворянская опека при уездном суде, а для горожан – городовой сиротский суд при магистрате (Учрежд. о губ., ст. 209–222 и 292–305; опека над малолетними из казенных крестьян поручена в 1797 г. волостному голове; опека над лицами духовного сословия поручена духовному начальству в 1817 г.). Тогда в законе определяются качества, требуемые от опекуна; опекуном не может быть банкрот и подсудимый; тогда же определен порядок отдачи в опеку, власть опекуна и прекращение опеки, если опекун не назначен в завещании, его назначает дворянская опека или сиротский суд; оставленному имуществу составляется опись с участием упомянутых правительственных мест. Обязанность опекуна не ограничивается управлением имения: он обязан воспитывать опекаемого надлежащим образом (причем закон определяет даже качества домашних учителей и прислуги). Опекун обязан представлять ежегодные отчеты. Вознаграждение за деятельность опекуна таксируется (5 % дохода). После Учреждения о губерниях при Екатерине же (в 1785 г. декабря 22; П. С. 3., № 16300) установлено различие опеки и попечительства, опека может быть окончена в 14 лет возраста опекаемого, который может просить о назначении себе попечителя; совершеннолетие и вступление в управление имением отнесены к 17 лет возраста его, но с ограничением права продажи и залога недвижимых имений без согласия попечителя до достижения 21 года, когда оканчивается вполне власть попечителя. Из этого следует заключить, что в период 14–17 лет несовершеннолетний сам распоряжается имением лишь с согласия попечителя; в период 17–21 года он распоряжается самостоятельно во всех случаях, кроме отчуждения недвижимых имений, что потом изменено указом 1826 г.
В. Право наследства
Происхождение права наследства и периоды его развития
Историческим основанием права наследства служат союзы лиц, устраиваемых самой природой – семьи и роды. Первоначально все права имущественные (как мы видели) принадлежат всем членам семьи или рода в совокупности. Смерть главы семьи или другого члена ее лишь переставляет порядок участвующих. Образцом этого порядка может служить родовое владение Рюриковичей русской землей.
При полном господстве такой общности прав семьи или рода наследственного перехода имуществ существовать не могло, ибо смерть лица не обусловливала перехода прав. Но история застает каждый народ в состоянии переходном к правам личным; лицо уже отчасти выделяется из общей родовой массы, хотя далеко не сразу завоевывает себе положение и значение. Однако, в первый период (у нас период Русской Правды) первобытные основания наследственного права остаются ясными, именно в следующих признаках: наследуют только члены семьи; воля завещателя подчинена этому порядку; наследодатель не может завещать имущества сторонним лицам, если нет членов семьи, то наследство переходит к представителю общественной власти. Таково право наследства в Русской Правде.
Затем, во второй период с постепенным освобождением личности получается возможность оставлять наследство сторонним лицам, если нет у наследодателя «своих», т. е. нисходящих и боковых родственников, хотя права наследников по завещанию резко отличаются от прав наследников по закону. Круг лиц, призываемых к наследованию по закону, расширяется, простираясь на ближнее и дальнее родство; ибо вообще сфера влияния гражданских прав лица раздвигается с течением истории, несмотря на новые стеснительные условия, введенные московским государством. Таково право наследства в Пскове, Новгороде и московском государстве.
Третий период истории права наследства, т. е. время империи, открывает большие права для наследодателя в отношении ко всем имуществам, кроме родовых; круг призываемых к наследству по закону простирается уже до бесконечности.
Период Русской Правды
Период Русской Правды обнимает собой не только самую Русскую Правду, но и время, предшествующее ей. В договоре Олега находим следующую статью (13): «Если кто умрет (из русских в Греции), не урядивши своего имения и не имеет своих (т. е. нисходящих при себе в Греции), то имущество возвращается к его милым ближикам (т. е. родственникам) в Русь. Если же он (умерший) сделал обряжение (завещание), то имущество получает тот, кому он записал наследовать имение; наследник может получить его от русских, торгующих (в Греции), или других, ходящих в Грецию и «удолжающих». В этой статье находят: а) различение наследования по закону и наследования по завещанию; б) в наследовании по закону различаются «свои» (sui), т. е. нисходящие, от ближиков, боковых родственников; о завещании говорится, как о письменном акте. На этих основаниях одни полагают, что в статье договора Олега отразилось только византийское право и византийское воззрение на наследство. По мнению других (Эверса), здесь нельзя различать ни русское, ни византийское право, а надо признать частное международное право. Статья имеет в виду не определение порядка наследования после руссов, живших в Греции, а возвращение такого наследства в Россию. По праву Русской Правды, как увидим, боковым родственникам не могло переходить имущество наследодателя ни по завещанию, ни по закону: имущество бездетного переходило к князю. Но в Греции не могли действовать права русского князя; русские не хотели допустить в таком случае и прав византийского императора. Отсюда явилось требование о непременном возвращении имущества в Русь.
Во всяком случае следует признать, что право договора с греками в этой его части отнюдь не выражает характерных признаков древнейшего русского права наследств[156]. Истинным выразителем его служит Русская Правда.
Ряд (наследование по завещанию). Выше было сказано, что точное различение наследования по закону и по завещанию не может быть приписано временам древнейшим. В исторической преемственности нельзя говорить ни о преимущественной древности завещательного наследования, ни наоборот. Первоначально оба способа наследования неразличимы, ибо закон заменяется обычаем, а обычай складывается из проявлений воли частных лиц.
В Русской Правде по внешности различаются завещание – «ряд» – и наследование без завещания. Но по внутренней сущности того и другого между ними нет существенного различия. «Ряд», или, по терминологии договора Олега, «обряжение», есть завещательное распоряжение. Но содержание этого распоряжения не есть назначение наследника (в чем заключается вся сущность римского тестамента), а лишь распределение имущества между готовыми (законными) наследниками. Сообразно с этим находим в Русской Правде, с одной стороны, твердое определение ненарушимости воли завещателя: «…такоже есть ряд, яко же рядил» (Кар., ст. 112); «…кому мати всхочет, тому даст; дасть ли всем, и всем разделять». Но эта ненарушимая и священная воля простирается только на распределение имущества: «…если кто умирая разделит дом детям своим, на том и стояти; если же умрет безряру…», то наступают такие-то последствия. Итак, «рядом» назван раздел дома. Да это так и естественно предполагать в первобытные времена: воля завещателя естественно наклоняется в пользу собственных детей, если они есть. Отсюда в последующих духовных грамотах XIV в. завещание пишется всегда, но всегда имущество завещается в пользу законных наследников. И это не значит, что воля завещателя стеснена внешними предписаниями, что завещателю предписано ограничивать выбор наследников только нисходящими; напротив, он, свободно распоряжаясь, оставляет наследство всегда детям; отсюда выработался обычай и закон для преемства без завещания. В духовной Климента говорится, что завещатель избрал стороннего наследника, «потому что у меня не было ни брата, ни сына»[157].
156
Статья 13-я договора Олега относится только к руссам и не касается греков. Зачем договаривающимся потребовалось говорить о наследстве? Устанавливать порядок наследования между русскими не входило в интересы греков: какое им до этого дело? Просить греков дать постановление о таком порядке не входило в интересы руссов. Единственное значение этой статьи есть международное, т. е. отказ византийского фиска от права на имущество умерших в Византии руссов (права, в то время весьма распространенного и у других народов). Для этого достаточно было установить, что наследство передается «своим», т. е. родственникам (каким – неизвестно), находящимся при умершем в Византии, или (за неимением таковых в Византии) пересылается на Русь тоже родственникам умершего. Если же умерший оставил ряд – завещание, то берут наследство те, кому он завещал. Отсюда нельзя сделать никаких выводов ни о том, какие это родственники наследуют: нисходящие или и боковые, ни о том, мог ли завещатель отказать стороннему помимо родственников, и вообще заключает ли в себе «обряженье» свойства римского тестамента, или равняется русскому ряду? Точно так же из внешнего сходства статьи договора с правилом XII таблиц: «…si intestato moritur agnatus proximus familiam habeto» нельзя сделать никаких выводов для порядка наследования у руссов, кроме разве одного, что греки сочли возможным русское право выразить не юстиниановскими формами права наследства, а древнейшими римскими, так как старое агнатическое наследование имело некоторую аналогию с порядками, господствовавшими тогда у руссов. Единственный ценный для русской истории права наследства вывод (сделанный Г. Рудневым) заключается в том, что термин «обряженье» указывает на существование в X в. такого же понятия о ряде, какой мы получаем из Русской Правды, и что уже тогда завещания могли быть писанные.
157
Понятие о «ряде», как субъективном произволе, противоречит не только букве памятников, но и основным началам древнего права наследования во всемирной истории права. Порядок законного преемства вырабатывается из проявлений свободной воли частных лиц, которая руководствуется не произволом (капризом), а известными определенными началами, которые и созидают впоследствии весь порядок наследования. В первом случае из отдельных актов воли частных лиц не могло бы возникнуть никакого порядка законного преемства. Между свободною волею и произволом великая разница.
Проф. Сергеевич полагает, будто буква источников дает некоторое право установить произвол воли завещателя в эпоху Русской Правды, а именно в синодальном списке Русской Правды читаем: «Аже кто умирая разделит дом, на том же стояти…» (в прочих списках: «Аже кто умирая разделить дом детям своим»)', отсюда заключают: «Необходимых наследников нет»; не обозначаются лица, «между которыми раздел должен произойти». Оставлять, дарить и пр. можно кому угодно, но делить можно только между определенными лицами. Синодальный список просто здесь делает пропуск (и это один из многочисленных примеров внутренней неисправности этого древнейшего списка; см. прим. к нашему изд. в Хрестоматии. Вып. I, изд. 1899 г.); однако, и в нем контекст речи не оставляет сомнения: «паки ли без ряду оумрет: то все детем»; вот те лица, между которыми производится раздел. Далее говорят: «Умирающий мог отказать что-либо и не детям»; совершенно справедливо, но речь идет об универсальном преемстве, а не о выделах (которые, впрочем, также могут быть освящены обычаем). Затем утверждают: «Отец мог оставить не всем (детям), а кого-либо исключить». И это дело возможное без нарушения принципа семейного преемства (см. об этом ниже в отделе о наследстве в Пскове), хотя о том источники ничего не говорят. В примере из современных юридических обычаев Архангельской губ. утверждается как раз последняя мысль: «Родители могут лишить (непокорных детей) наследства; между покорними детьми они распределяют наследство по усмотрению». (Ефим., 70, 73; Сергеев. «Лекции и исследования», 1899. С. 420 и сл.).