Нехотя я выбрался из подлодки, задраил люк и снова нажал резиновую кнопку на боку субмарины. Теперь я уже знал, что она работает, как реле, в зависимости от состояния лодки – либо заставляет её погружаться, либо всплывать на поверхность. Подлодка стала опускаться на дно пещеры. Я собирался вернуться буквально через час, но положил лодку на дно из предосторожности – в плавающем состоянии она могла побить винт или руль о стенки пещеры, если начнется шторм.

Потом выплыл из пещеры, забрался в свою самодельную байдарку и поплыл к бунгало.

Возле входа в устье лагуны стояла моторка. У меня оборвалось сердце…

Глава девятая. Лолита. Пятница

На волнах качалась вчерашняя моторка с теми же двумя типами на борту. Высокий нехорошо осклабился, увидев меня:

– А мы-то уже стали переживать: куда же делся наш мальчик? Нехорошо обманывать старших.

И он кивнул головой куда-то в сторону. Я повернул туда голову и пришел в ужас: среди скал застрял полузатонувший поплавок гидроплана. Всё, я покойник.

– Откуда лодка? Неужели сам сделал? Ну да, а я-то еще вчера подумал: куда же делся тент с беседки покойного Ивана? Что, скалы изучал? А пещеру, случаем, не нашел? Хоть ты и умный, придется тебя отправить на корм рыбам.

В его руках оказался автомат Калашникова. Но его компаньон отвел руку длинного и что-то ему сказал по-испански. Смысл я понял: он сказал, что сам разберется с соотечественником.

Точно, русский. Он тут же это и подтвердил, сказав по-русски:

– Самоделка? А где ты научился такие делать?

– Видел, как устроены каяки чукчей.

– Талантливо. Но тут, парень, замешаны очень большие деньги. Извини, но тебя сегодня убьют. Лучше, если это сделаю я сам, потому что Пабло – он кивнул в сторону высокого – намерен тебя пытать. Ведь лучше сразу, разве не так?

Он нагнулся и поднял с сиденья пистолет. Мне показалось, что это наш «Макаров». Впрочем, что мне до того, из чего меня застрелят…

. .Я закрыл глаза. Раздалось два хлопка. Но я ничего не почувствовал. Неужели я уже на том свете?

Открыл глаза. Мой соотечественник медленно погружался в воду рядом с моторкой, высокий лежал плашмя на носу катера.

Я огляделся по сторонам. На скалах, обрамлявших устье лагуны, людей не было видно. Откуда же стреляли? Кто мой избавитель? Повернулся к моторке.

Теперь на корме стояла девушка. Сильно загоревшая, может быть, мулатка. На ней были только узкие плавки, без верха. А в руке – крошечный пистолет.

– Asustado, gringo? Entra en el barco. Y Throw esta carrona en el mar, – сказала она, улыбнувшись.

Как ни странно, я понял её испанский. Во всяком случае, основной смысл. Она предложила мне залезть в их катер и сбросить мертвеца на носу в воду.

– Кто вы такая? – спросил я её по-английски.

Она тоже меня поняла:

– Lolita, un oficial de policia. Trabajo en la banda.

Итак, она – сотрудник полиции, внедренный в банду.

И зовут её Лолита. Мне сказочно повезло. Я причалил к моторке, перелез через борт и сбросил труп высокого в воду. Вообще-то, её предложение было несколько странным для сотрудника полиции. Труп тоже, как-никак, вещественное доказательство. Его бы следовало доставить на берег. Но не мне судить, как работает местная полиция.

– Венесуэла? – спросил я.

Лолита снова улыбнулась:

– No, de Columbia.

Значит, она из Колумбии.

– Говорите по-английски?

– Es muy malo.

«Мало» и по-русски мало, то есть плохо. В общем, мы понимаем друг друга.

Мне пришлось снова вылезти из катера. Привязал к корме свою самодельную лодку и потащил моторку через буруны в лагуну, боясь, что наступлю в воде на одного из мертвецов. Хотя после пережитого это были бы мелочи жизни, милый пустячок.

Жизнь продолжается. Я тащу лодку через лагуну, и на корме сидит девушка без верха купальника. Идиллическая картина для какого-нибудь дикого черноморского пляжа. А уж тем более для Карибского моря. Когда мы причалили к бунгало, я сразу сходил за своей рубашкой и недвусмысленно протянул её Лолите. Она засмеялась, сказала «Casto!», но рубашку надела на себя – не застегивая пуговицы, а просто завязав узлом на груди.

Потом мы сидели в беседке, и я пытался у неё выяснить, как же случилось, что моторка вернулась. Лолита махнула рукой в сторону ближайшего обитаемого острова, очевидно, там было логово банды, и сказала, что тех двоих главарь обозвал дураками («tontos»), когда они вернулись, и велел им сторожить мальчишку («pilluelo») на острове до возвращения гидроплана. Лолита увязалась с ними. А когда они приплыли сюда, то увидели поплавок взорвавшегося самолета и поняли, что я их провёл.

Потом она спросила меня: правда ли, что я нашел клад на острове? Я несколько удивился, что подлодку с грузом кокаина можно назвать кладом и решил, что просто неправильно перевел сказанное ею. И я переспросил Лолиту, повторив испанское слово и его английский аналог:

– Tesoro? Treasure?

– Treasure, treasure, – закивала она головой. Глаза её загорелись.

Похоже, она ничего не знает ни о подводной лодке, ни о грузе кокаина на ней. Почему? Кто она такая? Действительно ли сотрудник полиции, засланный в банду? Или просто подружка тех двух бандитов, решившая разом переиграть ситуацию в свою пользу и сказочно обогатиться чем-то таким, что стоит колоссальных денег? Конечно, она спасла мне жизнь, но хладнокровие, с которым она убила тех двоих, свидетельствует, что это очень решительный человек. Если она рядовой член банды, очень правдоподобно, что в никакие подробности её не посвящают. Всё, что она знает – на острове находится что-то, стоящее колоссальных денег.

Я решил рискнуть.

Взял её за руку, повел к кромке берега и на мокром песке написал пальцем:

Lolita – 50%

Alex – 50%

Мне показалось, это получилось очень доступно. Я предлагал разделить «клад» пополам: ей половина и мне половина. Она задумчиво посмотрела на меня и медленно кивнула головой в знак согласия. Маскарад закончился. «Сотрудника полиции» больше не было.

Когда мы вернулись в беседку, она тихо спросила:

– No se puede enganar?

Я понял: она боится, что я её обману. Показал на её сумочку, где лежал пистолет, и произнес: «Пуф, пуф», вытянув указательный палец. Мол, ты меня пристрелишь, если что.

Она снова улыбнулась. Такая застрелит не моргнув.

– Ты умеешь водить лодку? – спросил я её, для убедительности кивнув в сторону катера и покрутив руками воображаемое рулевое колесо.

– Es muy malo. – Повторила она знакомую фразу. «Очень плохо».

Однако для меня это очень хорошо, черт побери.

– Значит так. Пошли снова на берег.

На мокром песке я стал ей рисовать наш «бублик» – Остров мух. Отметил на внешней стороне крестиком место, где спрятан «клад» и написал рядом – tesoro.

Потом начал сочинять:

– Клад на вершине скалы. Я плыву туда на своей лодке с веревками, карабкаюсь наверх – свои слова на английском я сопровождал активной мимикой и жестами – и достаю клад.

– Que es este tesoro? – быстро спросила она. «Что это за сокровище?»

– Золото пиратов, – ответил я, не моргнув глазом.

– Estos piratas del oro? Y mucho de ello? «Это золото пиратов? А много ли его?»

Я написал на песке:

«30–40 KG»

Потом стал объяснять жестами и рисунками на песке, что буду подниматься на скалу и спускаться вниз три раза, что это очень тяжело и займет у меня полдня. И это отнимет много сил, так что мне нужно взять с собой еду и питье.

– Me llevas contigo?

Наверное, она спросила: «Ты возьмешь меня с собой?»

Я показал на свою лодочку, выставил вверх один палец, а потом виновато развел руками: мол, куда же брать другого?

Тогда она показала на моторку. Я жестами стал показывать, что моторку разобьет о скалы, для убедительности стуча кулаком о кулак и добавляя известное мне испанское слово «rocas» – скалы.