— Что ж, я был в этом уверен, — произнёс Вахак Зурабович. — Но лишний раз проверить никогда не помешает. Спасибо, Елена Вячеславовна! Теперь вы можете спокойно ехать домой и отдыхать. А я здесь сам разберусь.

— Спасибо вам, — слабо улыбнулась вдова.

— Я заеду завтра, — пообещал кавказец. — Расскажу, как обстоят дела.

— Хорошо, — ответила женщина. — До свиданья!

Затем повернулась и пошла к выходу.

— До свиданья. Проводи! — распорядился Вахак Зурабович, метнув взгляд на одного из своих парней. Тот кивнул и поспешил за вдовой.

— А ты иди покарауль выход, — приказал кавказец второму парню. Охранник послушно занял свой пост.

— Ну что, Сивухин Александр Антонович, семьдесят четвёртого года рождения? Я присяду, с вашего позволения? — Не дожидаясь разрешения, Вахак Зурабович элегантным движением опустился на диван. Сашка стоял перед ним, как школьник.

— Где фотографии и негативы? — без обиняков начал кавказец. Глаза его превратились в щёлки, в голосе зазвучал металл.

— Какие фотографии? — Сашка сделал вид, что не понимает, о чём речь. А как же иначе? По законам жанра сдаваться без боя не следовало. — Вы кто вообще? — повысил он голос. — Врываетесь ко мне в квартиру, избиваете, вопросы какие-то задаёте… Какое вы имеете право?!

— Фотографии, которые ты показывал Елене Вячеславовне, — терпеливо пояснил незваный гость, пропустив мимо ушей гневную тираду в свой адрес.

— Какой Елене Вячеславовне?

— Которая только что здесь была.

— Которая только что здесь была? Но я впервые видел эту женщину! С чего вы взяли, что я ей что-то когда-то показывал?

— Послушай… — Кавказец поморщился и закинул ногу на ногу. — Хватит придуриваться! Я вычислил тебя с первого раза, заняло это у меня ровно пять минут. Следующие пять минут ушли на то, чтобы узнать твои паспортные данные, место жительства и всё прочее. Мне пришлось испытать массу неудобств, потому что я вынужден был ехать сюда прямо с поминок моего усопшего друга. Мало того, мне пришлось доставить неудобства вдове моего друга и везти её с собой, так как только она могла узнать тебя в лицо. Сейчас я испытываю сильнейшее раздражение по отношению к тебе, хотя внешне этого, может быть, и не видно. Я не желаю больше тратить на тебя время. Отдай то, что я прошу, и я просто уеду.

— Но я правда не знаю, о чём вы. Какие фотографии? — Сашке вдруг показалось, что если с ним начали переговоры, то есть шанс как-нибудь выкрутиться. — И кто вы такой, в конце концов? И какое право…

— Хорошо. — Вахак Зурабович скривился, как от зубной боли. — Андрей! — позвал он. — Подойди сюда.

Накачанный парень не спеша подошёл и встал в дверях, опираясь на косяк.

— Видишь моего телохранителя? — Кавказец указал на него подбородком. — Он в одиночку может отбить тебе почки, несмотря на то что ты, кажется, какой-то там спортсмен. Сейчас сюда вернётся второй такой же. По-моему, ты уже познакомился с их кулаками — губа вон, вижу, рассечена. Хочешь продолжить знакомство?

— Нет. — Здесь у Сашки не было аргументов.

— Тогда я прошу во второй раз — отдай фотографии и негативы. Третий раз просить не буду.

Поняв, наконец, что брыкаться бесполезно, парень потопал на кухню. Красочный бумажный пакет лежал в ящике с ложками.

Вытащив из пакета фотографии, Вахак Зурабович рассматривал их, не меняя выражения лица.

— А ты, оказывается, шустрый, — с расстановкой произнёс он. — Всех опередил! Как только догадался нащёлкать снимки? Ах да — ты же у нас журналист. Профессиональный навык, значит, сработал. И фотоаппарат, видимо, всегда при себе. Да, Александр Антонович?

— Да, — без особого желания ответил Сашка.

— Угу. Не люблю я вас, писак. Терпеть не могу. Всюду лезете, везде свой нос суёте. Ни совести у вас, ни жалости, ни понятий каких-то. Вот, жил себе хороший человек и жил, никого не трогал. К тебе, между прочим, по-доброму относился, в гости приглашал, поил, кормил. А ты теперь его смертью так по-скотски торгуешь, несчастную вдову шантажируешь. Противно даже на тебя смотреть.

— Кто бы говорил, — сквозь зубы процедил Сашка. Он решил поменять тактику поведения. Изображать непонимание и оскорблённую невинность больше не было смысла. Парень приступил к оборонительным действиям.

— Что? — поднял бровь Вахак Зурабович. — Что ты сказал? Не слышу.

— Ничего. Забирайте фотографии и уходите. Не надо читать мне лекции.

— Это ты мне? — Кавказец швырнул пакет со снимками на диван.

— Вам!

— Мне не нравится твой тон, мальчик. — Незваный гость сцепил пальцы рук. — Я никому не позволяю разговаривать с собой таким тоном. Я люблю, чтобы меня уважали. Обычно люди понимают это сразу и ведут себя должным образом. А тех, кто не понимает, приходится учить.

— Снова бить будете? — Сашка скучающе посмотрел в окно. — Бейте.

— Смелый, да? — ухмыльнулся кавказец. — Нет, бить я тебя не буду. Пока. Я вообще добрый и на крайние меры иду только в крайних случаях. Да и брат за тебя просил, скажешь ему потом спасибо. Славка — парень хороший, Степану Васильевичу долго служил верой и правдой, что называется. А ты не такой. С гнильцой оказался человечишка, продажный.

— Послушайте, — вспылил парень. — Я отдал вам фотографии, что вам ещё надо? Вы сказали, у вас мало времени — так езжайте! Зачем вы здесь сидите?

— Я уеду, когда посчитаю нужным, — заявил Вахак Зурабович. — А пока хочу посмотреть на тебя, раз уж так сложилось. На представителя молодого поколения, так сказать. Кого наша страна вырастила нам на смену.

— Ну уж лично вам я смену составлю достойную, не сомневайтесь, — усмехнулся Сашка.

— Лично мне смену составят мои сыновья, — окоротил его кавказец. — А ты… Ты радуйся, что я сам с тобой решил разобраться. А то ведь мог бы плюнуть и сдать тебя милиции. Сейчас бы на тебе уже живого места не осталось. Менты церемониться бы не стали, разговоры тут с тобой вести. Рёбра бы тебе переломали — и в камеру, на цементный пол. Подох бы, и крайних не оказалось. Дело бы закрыли и забыли, да ещё и звёздочки на погоны за это получили. — В голосе Вахака Зурабовича звучала издёвка.

— Значит, мне повезло? — в тон ему спросил журналист.

— Считай, что я тебя пожалел. Даже не столько тебя, сколько маму твою. Ты ведь у неё единственный сын, насколько я знаю?

— Да, — буркнул Сашка.

— Вот видишь. Но наказать тебя всё-таки стоит, чтобы впредь под ногами не путался. Только вот я ещё не придумал, как это сделать.

— Поэтому и лекцию взялись читать? — усмехнулся парень.

— Поэтому. Жалко мне вас, молодых. Государство вас в своё время не воспитало, не смогло вырастить порядочными людьми. Правители наши страну на части кромсали — кому кусок пожирнее достанется. Вот вы и выросли без чести, без совести, без понятий каких бы то ни было. Только деньги вам подавай любыми способами.

— А вы не такие, — произнёс Сашка. — Вас государство правильно воспитало, вы честные, благородные и трудолюбивые. Интересно, костюмчик ваш сколько стоит? Может, поделитесь, где вы столько зарабатываете, чтобы такие костюмы покупать?

Откинувшись на спинку дивана, Вахак Зурабович принялся изучать Сашку долгим пристальным взглядом.

— Вот, что я тебе отвечу, Александр Антонович, — сказал он. — Меня в детстве правильно воспитывали. У кавказских народов вообще очень правильное воспитание. Мы гордые, честные, свободу любим. Почтительно относимся к старшим, особенно к отцу и матери. Дружба для нас свята, честь семьи неприкосновенна, за родину мы готовы умереть.

— Я вас про костюмчик спрашивал, — напомнил Сашка.

— Я депутат местного совета, — спокойно ответил Вахак Зурабович. — Заместитель председателя городской думы. И аморальными вещами я не занимался никогда. Это противно моей природе.

— Что-то я не слышал, чтобы у нас депутаты в провинциальных городах получали наравне с президентом, — хмыкнул парень.

— А с чего ты взял, что я получаю наравне с президентом?