И все же было очень заманчиво итти через леса, горы, по неизведанному еще пути, создавая в своем воображении таинственные опасности. А вдруг они на самом деле увидят «Капчугая» — огромного змея! Почем знать, может быть этот змей и существует!

II

Уже через час Комплексная экспедиция полковника Сапегина во главе с Ромкой двинулась напрямик на восток. Ромка держал в руке компас Егора, то и дело «ориентируясь», чтобы вести всю команду «по азимуту». Шли, поднимаясь по склону горы, и там не было никаких тропинок. Перед ними было ущелье, такое глубокое, что они не слышали шума реки, казавшейся сверху белой ниткой. А ведь ребятам по этому берегу и нужно было спуститься вниз, а потом вновь подниматься по почти отвесному противоположному склону.

— Если итти, так итти, — настаивал Асан, — а кто долго смотрит, тот пугается, у того сердце дрожит, и страх его делает получеловеком. Айда вниз, пока вы совсем не испугались.

Асан привык лазить по горам, и крутой спуск не страшил его. Чтобы показать, как надо спускаться, Асан зажал палку подмышкой и, тормозя концом палки, начал спускаться на спине, притормаживая пятками. Ромка искоса поглядывал на Егора. Топс и Гномик, как гуси, вытягивали шеи и со страхом заглядывали вниз.

— Пойдем! — сказал Ромка не слишком уверенно и полез за Асаном.

Один за другим, наваливаясь всей тяжестью тела на палку, ребята наконец спустились вниз, к реке.

Над пенящимися, бурлящими водами, падающими с каменной стены, стоял гул. Водяная пыль цвела радугой. Берег был усыпан обломками скалы. А между обломками росли ежевика и малина. Ребята, вытирая пот и тяжело дыша, боязливо оглядывались во все стороны. Ущелье было дикое. Никто не решался заговорить. Егор первый протянул руку и сорвал ягоду. Малина была очень крупная, сочная и душистая. Такой малины он еще никогда не ел.

— Первый раз в жизни ем такую ягоду, — сказал Егор.

— У Искандера в сто раз лучше, — возразил Асан. Барс зарычал на заросли малины. Ребята отбежали назад. Егор и Ромка приготовились стрелять. Гномик хотел бросить камень, но все закричали на него. Потом все успокоились и сели отдохнуть.

— Хорошо! — громко сказал Егор, и эхо повторило: «Хо-ро-шо!» — Гоп-гоп! — крикнул Егор; горы отозвались.

Топсу захотелось пить, но вода в реке была мутная, почти белая. Топс посмотрел на флягу, которая висела на поясе у Гномика. Там, как правило, хранился неприкосновенный запас — водяной НЗ. Вряд ли он мог им понадобиться здесь, в горах, где повсюду сочилась вода.

Топс незаметно отстегнул флягу от пояса Гномика. Она оказалась легковатой.

Отвинчивая крышку фляги, Топс оглянулся на Егора и увидел, что тот заметил его проделку. Топс заморгал глазами, давая понять, будто он вздумал подшутить над замечтавшимся Гномиком. Егор в ответ подмигнул с видом заговорщика. Топс опрокинул флягу в рот и тотчас же с отвращением отшвырнул.

— Что ты сделал! — закричал Гномик и бросился к зазвеневшей на камнях фляге, из которой выползали разные жуки.

Топс бегал подпрыгивая и с остервенением выплевывал жучков. Он подбежал к потоку и стал с отвращением полоскать рот. Мальчики покатывались со смеху.

Только Гномик не смеялся. Взволнованный, он ползал на коленях и собирал своих жучков. Он внимательно осмотрел одежду Топса и даже заглянул ему в рот, подозревая, что тот проглотил самого ценного жука. Топс задохнулся от негодования, услыша такое обвинение. Очень ему нужны жуки! Он до сих пор плюется!

— А жука все-таки съел, жукоед! — чуть не плача, твердил Гномик, ползая по траве.

Асан тоже ползал на коленях вместе с Гномиком в надежде помочь ему найти пропавшего жука.

— А вы знали, что в фляжку насыпаны жуки? — сердито допытывался Топс.

— Конечно, знали, — со смехом сказал Ромка.

— И ты, Егор, знал?

— И я знал, потому и решил проучить тебя. НЗ можно употреблять только с разрешения командира. Это же неприкосновенный запас, — поучал Егор. — Я знаю, есть муравьеды, — сказал он, лукаво прищуриваясь, — а жукоедов вижу впервые. Ну как, будешь трогать НЗ?

— Не тоскуй, Топс, — утешал его Ромка, — ты счастливее нас: ты никогда не умрешь с голоду, если можешь питаться жуками.

— Умный человек не споткнется дважды об один и тот же камень, — сказал Асан. — Пора итти. Я никогда здесь не проходил, но думаю, что подниматься на гору будет очень трудно. Может быть, пойдем по берегу реки и поищем путь полегче?

— Вперед, только вперед! — упрямо крикнул Ромка, не терпевший возражений.

III

Прямо перед ними, застилая полнеба, возвышался очень крутой склон. На нем то здесь, то там торчали одинокие кусты и деревья. Склон горы казался покрытым множеством тропинок. Издали трудно было разобрать, были ли то козьи тропы или просто осыпавшиеся камешки на карнизах.

— За мной! — преувеличенно бодро скомандовал Ромка.

Они не без труда перешли реку. Затем Ромка, помогая себе руками, полез по широкой тропе, подымавшейся круто вверх. Его нетерпеливые возгласы заставили остальных поспешить.

Около часа мальчики медленно, шаг за шагом, поднимались по крутой тропинке, боясь посмотреть вниз, и забрались очень высоко. А потом тропинка исчезла.

— Будем спускаться? — спросил Топс.

— Вот еще! — возмутился Ромка и двинулся по узкому каменному карнизу, выступавшему из отвесной скалы.

Теперь ребята двигались боком, прижимаясь грудью к каменной стене, засовывая в расщелины пальцы или хватаясь ими за выпуклые камни. Груз на спине тянул назад, в пропасть.

— Не смотрите вниз, не оглядывайтесь, — говорил Асан: — сорветесь или так испугаетесь, что не сможете итти ни вперед, ни назад. И тогда можно упасть…

— Замолчи! — сердито прошипел Топс.

Ромке было не по себе, но самолюбие не позволяло ему отступить. Поэтому Ромка предложил «ради Гномика», самого маленького пионера в группе, вернуться обратно и обойти ущелье.

Но Гномик очень спокойно ответил, что он не боится. Он привык лазить по горам, и ему даже очень интересно заглядывать в расщелины скал, где могут быть неизвестные науке жучки.

— Может, тебе страшно? — спросил он участливо.

— Мне? — протянул Ромка и засмеялся. — Я ничего не боюсь. Вот Топс, тот явно трусит.

— Я не трушу! — сказал Топс задорно. — Мне просто неудобно: камни колют ноги, груз тащит назад — но я могу итти по такой дороге хоть тысячу километров.

Обливаясь потом, замирая от страха, но движимые чувством самолюбия, мальчики шли вперед. Каждый из них страстно желал, чтобы кто-нибудь другой не выдержал и сознался, что «лезть на рожон» глупо, но самому предложить возвратиться, чтобы найти путь получше, казалось позором. Никто не решался отступить первым, чтобы его не обвинили в дезертирстве и трусости. Они поднимались все выше и выше в надежде, что скоро кончится эта «чортова дорога».

Так прошел еще час. Ребята поднялись высоко над рекой, карниз стал совсем узким, итти стало еще труднее. Пот заливал глаза, а смахнуть его было невозможно, потому что руки были заняты: ребята цеплялись пальцами за неровности скалы.

Ромка не выдержал и стал громко ругать дорогу. Но путь был так труден и опасен, что он скоро замолчал: он не мог тратить силы на разговор. Опасно было взглянуть вниз, опасно было остановиться.

— Кажется, зашли, — хрипло пробормотал Ромка и остановился.

Но никто даже не упрекнул его.

Ромка стоял, раскинув на каменной стене руки, прижавшись щекой к камню; за ним стоял Егор, потом Гномик, Асан, Топс и, наконец, Барс. Псу было труднее всех. Он стоял, застыв, как изваяние, и смотрел вниз, туда, где виднелась тонкая, как нитка, река.

— Пойдем назад? — тихо спросил Ромка, дрожа всем телом.

— А Барс как повернется? — спросил Егор. — Барс не сможет повернуться и сорвется.

— Нам путь закрывает сосна, — прошептал Ромка. Всем захотелось посмотреть, но щека, прижатая к стене, казалось, помогает держаться, и не было сил отклонить голову, чтобы выглянуть из-за плеча соседа.