Майор Нароков сначала слушал спокойно, потом удивленно сказал: «Этого не может быть», и с интересом уставился на Егора. Мальчик невольно одернул гимнастерку, Топс поднял голову выше. Майор, переговорив с Гаруном, передал трубку Егору.

Гарун приказывал, если Егор говорит правду, передать пойманного парашютиста майору Нарокову. Егор ответил: «Есть!» и повесил трубку.

— Где же пойманный? — серьезно спросил майор. — Ты не того? — И он подмигнул. Егор покраснел. — Не ошибаешься? — пояснил майор.

— Нет, товарищ майор, не ошибаюсь. Он в пяти километрах отсюда, в фисташковой роще.

— Доехать на машине можно?

— Доберемся, — ответил Егор.

— Поехали! — И майор направился к выходу. — А это еще что за воин? — спросил он, указывая на Топса, который тоже полез садиться в машину.

— Из моей команды! — с гордостью ответил юный фронтовик.

III

Легковая машина с майором, лейтенантом, бойцом и двумя мальчиками проехала через громыхавший и дрожавший под колесами мост и покатила по лугу к фисташковой роще.

— Приехали! — сказал Егор и на ходу выскочил из машины.

— Где же? — спросил майор вылезая.

— Сюда!

И Егор провел майора и сопровождавшего его лейтенанта в заросли фисташек.

— Лежать! — крикнул Егор вскочившему им навстречу Барсу.

Пленник сидел, устало прислонившись к стволу дерева. При виде майора он вскочил. Майор подошел и сразу вынул у пленника кляп изо рта.

— Как же это вы, Черненко, так глупо попались? И кому же — мальчишкам!.. Развяжи ему руки! — приказал майор.

Ребята опешили. Егор, не сводя удивленных глаз с майора, взял нож из рук Гномика и перерезал веревки.

— А мы-то, дураки, старались! — с досадой негромко сказал Ромка и сразу загрустил.

Топс понял, что поймали не врага. Он бурно вздохнул, вспоминая пережитое.

— Что вы носы повесили? — так же тихо отозвался Егор. — Мы ведь поставили себе задачу и выполнили ее! — Все же Егору было не по себе.

— Несчастный случай, товарищ майор. Парашют зацепился за ветку дерева, а моя нога запуталась в стропе, я повис боком, очень низко над землей, и не успел вынуть нож и перерезать стропы. На меня сзади бросился этот волкодав, — пленник кивнул на Барса, — и схватил за руку. А тут налетела целая орава этих чертенят — и все на меня. Нас предупредил капитан Федотов, чтобы мы спускались из расчета на врага, поджидающего нас у реки и возле кишлака. Я ожидал всего, но тут просто случайность… и эти ребята… Я даже их всерьез не принял, когда увидел, поэтому и не оказал должного сопротивления… Случайность…

— «Случайность»! — язвительно повторил майор. — А разве не надо рассчитывать на то, что у врага будут сторожевые собаки? Случай с вами очень характерен, и мы его специально разберем, когда будем обсуждать итоги этого десантного урока. Ведь не станете же вы уверять, что ночью, вися чуть ли не вниз головой, вы сразу увидели, что это мальчики, и поэтому перестали обороняться.

— Он отбивался, как тигр, — сказал Ромка, с ненавистью глядя на своего пленного, так нагло отрицавшего их заслуги. — Он разбил нос Гномику, — продолжал Ромка, — стукнул кулаком Топса по голове, мне посадил фонарь под глазом и всем насажал массу синяков. — Ромка поднял майку, чтобы все могли увидеть его тело, сплошь покрытое синяками.

Глаза Егора весело блеснули. Он вспомнил купанье и камни.

— А ну поднимите рубашки! — крикнул он.

И перед глазами майора предстали детские тела, украшенные кровоподтеками.

— Однако! — сказал майор. — Вы, ребята, боролись не на шутку!

— Еще бы! — отозвался Черненко. — Но у них был пес, и это меня доконало. Я никак не пойму, откуда они взялись!

— Откуда? — Майор улыбнулся. — А ну-ка, юный фронтовик, расскажи, как вы сюда попали.

Егор слегка покраснел, одернул гимнастерку, выпрямился и рассказал без утайки обо всем, как было.

Майор внимательно выслушал его рассказ и веселым взором окинул всю компанию. Ему нравились эти мальчики, проявившие в очень сложных условиях инициативу, сметку и храбрость. Он не был уверен, педагогично ли их хвалить за выполнение того, на что они не имели указаний своего руководителя. Но раз это им не было запрещено и ребята проявили истинный патриотизм, то вряд ли было бы умно порицать поступок, вызванный их лучшими чувствами, и майор сказал так:

— Вам, ребята, еще рано вмешиваться в военные дела, хотя один из вас в силу обстоятельств даже побывал на фронте. Всему свое время. Вам еще придется послужить в армии, и кто знает, может быть, вы все станете героями. До тех пор пока существуют капиталистические страны, не исключена возможность военной провокации с их стороны. Так вот, если бы вам приказали не вмешиваться в дела учебного десанта, а вы бы нарушили этот приказ, то вас следовало бы наказать. Но вы действовали от чистого сердца, желая помочь Родине. Оказались не из пугливых, проявили и сметку, и отвагу, и опыт следопыта. Вы боевые хлопцы и, я уверен, хорошие охотники. Садитесь, поедем со мной в Джелал-Буйнак. Вы заслуживаете серьезной благодарности. Поехали!

— Товарищ майор, разрешите обратиться! — сказал Егор звонким от волнения голосом.

— Говори!

— Мы не поедем сейчас в город. У нас тут еще много дел.

— Ну, чем бы вас отблагодарить? — спросил майор, смотря на Ромку.

Тот покраснел от волнения и обиженно сказал:

— Я думал, мы настоящего поймали… а тут… и благодарить не за что!

— Ишь какой! Ну, а ты? — обратился майор к Топсу.

— Спасибо, мне ничего не надо. Вот сестра с мужем демобилизуются, приезжайте к нам в гости в Джелал-Буйнак. Нагорная, одиннадцать.

— Спасибо, при случае заеду… Ну, а ты? Гномик покраснел и тихо сказал:

— Если бы вы нашли мою маму… Наталия Михайловна Батова, из Ленинграда. Нас разбомбили у Бологого.

— Запомню, — обещал майор и перевел взгляд на Егора.

Но тот, не дав ему спросить, вытянулся и отрапортовал:

— Служу Советскому Союзу!

— Смирно! — крикнул майор, так что даже Барс, лежавший в тени, вскочил.

Майор приложил руку к головному убору и, отчеканивая каждое слово, сказал:

— От имени командования объявляю вам, пионеры разведотряда Четвертой пионерской дружины, благодарность за участие в проведении учебного десанта, за бдительность, за инициативу и смелость, проявленные в сложных условиях горного района, ночью.

Ребята, замершие по стойке «смирно», готовы были стоять так вечно и слушать замечательные слова, внушавшие им веру в свои силы. Пусть их парашютист оказался не шпионом и не диверсантом, пусть все это было военное ученье и они были в нем «элементом случайности», но враг всегда может напасть, и они выдержали первый экзамен бдительности и храбрости. Они чувствовали себя так, что прикажи им майор бежать сто километров без передышки, они помчались бы, как ветер, а прикажи умереть — умерли бы!

Майор понял состояние ребят по их горящим глазам и возбужденным лицам. Он скомандовал «вольно» и улыбнулся ласково и весело.

— Кто же у вас самый боевой? — спросил он. Глаза Топса, Ромки и Гномика уставились на Егора. — Товарищ майор, разрешите сказать, — обратился к нему Егор. — Из нас первый Роман Крестьянинов заметил парашютиста. Он остался в секрете, не страшась надвигающейся грозы. Мы уже спали, а он прибежал и поднял нас по боевой тревоге.

Майор внимательно посмотрел на Егора, потом достал небольшой складной ножик и, подойдя к Роману, сказал:

— Вот тебе на память, и помни, что куда бы ни попадал советский человек, в каких бы обстоятельствах ни очутился, он всегда должен быть преданным Родине и уметь побеждать.

— А как же пистолет? — напомнил Егор. — Ведь мы его не нашли.

— Не было, — ответил Черненко, — это же была только учеба. А как же поступить с парашютом? — обратился он к майору. — Он ведь остался на дереве.

Но здесь ребята наперебой стали рассказывать, как они снимали парашют, правда его пришлось разрезать, и о своих приключениях в пещере.