Через полчаса, выйдя из кабинета своего министра, мятый пиджак вернул мне копии писем с резолюцией Абдулло и сказал:

– Вы можете забрать их. И я вам настоятельно советую как можно быстрее покинуть столицу нашего государства.

* * *

С Феррозом и Мохаммадом мы расстались на границе с Пакистаном. В Торхаме их не пустили на пакистанскую сторону. А мои документы уже рассматривал сотрудник пакистанской разведки ISI. Я был уже на пакистанской стороне, Ферроз – на афганской. Он так внимательно и неотрывно смотрел на меня сквозь пограничную решетку, что мне захотелось забрать свой паспорт у пакистанского офицера и вернуться в Афганистан. Но дружище Тарик, – он уже был тут как тут, – успокоил меня.

– Не волнуйся, они перейдут границу в другом месте. Ты же тут уже и сам все знаешь.

Я поверил ему, потому что действительно знал дорогу, которой Ферроз поведет Мохаммада домой.

Дружище Тарик усадил меня в ветхую машину неопределенной марки. Похоже, японскую. Весь путь до Пешавара мы с ним говорили о Пакистане и Афганистане, о странной и запутанной истории этих двух стран, которая незримо, но прочно связывает территории по обе стороны линии Дюрана. Дорога, по которой мы ехали в славный город Пешавар, тоже была запутанной. Мы въехали в столицу пуштунов через Хайберские ворота и направились к дому, где жил его родной брат. Когда я зашел в его дом, то увидел невероятное. Меньше всего я ожидал здесь встретить женщину, тем более эту. Но в гостевой комнате, вместе с мужчинами, сидела она. Та самая, которая однажды, сидя на моей мятой постели, так просила отвезти ее туда, где воюют.

– Она приехала спасать тебя, – улыбнулся Тарик. – Но ты сумел вернуться сам.

Он был очень доволен, что сюрприз получился.

«Вот хитрец! – подумал я. – О самом важном ни слова не сказал!»

И мне захотелось побыстрее сбрить волосы с подбородка.