Вначале работа членов экипажа со шлюпками шла плохо. Во-первых, они очень медленно собирались на шлюпочной палубе, а во-вторых, и это было самое неприятное, в тот момент полностью проявилась недостаточная подготовка команды к работе со спасательными средствами. Каждый матрос был закреплен за определенной шлюпкой, и отпечатанные расписания были вывешены на судне в нескольких местах. Однако оказалось, что многие матросы с ними вообще незнакомы и теперь не знали, к какой шлюпке должны направиться. Только ценой больших усилий офицерам удалось внести в эту неразбериху хоть какой-то порядок. Пока одни матросы снимали брезент, другие подносили снаряжение, которого не было в шлюпках: фонари, компасы, жестяные коробки с галетами. Третьи отдавали крепления, крепили подъемные тали и с помощью лебедок вываливали шлюпки за борт. С левого борта подготовкой шлюпок к спуску руководил второй помощник Лайтоллер, с правого — первый помощник Мэрдок.

Не прошло и десяти минут после первого визита капитана Смита в радиорубку, как он появился вновь.

— Передайте сигнал бедствия, — сказал он Филлипсу и подал ему листок бумаги с координатами судна.

Радист спросил, должен ли он воспользоваться обычным международным сигналом бедствия.[8]

— Да, и передайте его немедленно! — ответил капитан и вышел из рубки.

Филлипс одел наушники, и в ноль часов 15 минут в черную ночь над холодными водами Северной Атлантики понеслись сигналы азбуки Морзе: сначала буквы CQD, затем позывные «Титаника» MGY и его координаты. Снова и снова, шесть раз подряд передавал Филлипс этот сигнал бедствия. Его приняли несколько судов и станция на мысе Рейс.

Пока матросы на шлюпочной палубе готовили спасательные шлюпки, а Джек Филлипс в радиорубке передавал первые сигналы бедствия, боцман обегал матросские кубрики и сгонял с постелей замешкавшихся, тех, кто до сих пор еще не поднялись. Заскочил он и в кубрик кочегаров, отдыхавших после вахты. По судовым правилам они должны были принимать участие в подготовке спасательных средств.

Старшим стюардам всех классов был передан приказ капитана позаботиться о том, чтобы пассажиры потеплее оделись, захватили спасательные жилеты и покинули каюты. И все это проделать так, чтобы не создавать паники и дополнительных осложнений.

Получив с мостика такой приказ, старший стюард II класса Джон Харди лично обошел более двадцати кают и везде повторил одно и то же:

— Немедленно все на палубу со спасательными жилетами!

В помещениях I класса стюарды вели себя в полном соответствии с привилегированным положением пассажиров. В отличие от II класса каждый стюард обслуживал всего несколько кают, поэтому даже в столь драматической ситуации стюардам удавалось соблюдать обязательную почтительность и уделять необходимое время тем из своих избалованных подопечных, которых непросто было уговорить. Тридцатилетний опыт помог стюарду Альфреду Кроуфорду заставить по-стариковски строптивого Альберта Стьюарта в конце концов надеть жилет.

То же самое было и в каюте С-89, где стюард Эндрю Каннингем помогал надевать жилет шестидесятилетнему скептику, журналисту Уильяму Т. Стиду, который не переставал ворчать, говоря, что все это глупости. В каюте В-84 стюарду Г.С. Этчесу пришлось дважды прилаживать спасательный жилет мультимиллионеру Бенджамину Гуггенхейму, прежде чем он вывел его на палубу. Менее успешным для Этчеса был визит в каюту С-78, где пара пассажиров I класса отказалась открыть двери, несмотря на все объяснения и предостережения. После нескольких минут напрасных уговоров он направился в соседнюю каюту. Некоторых пассажиров не надо было упрашивать, они уже знали, что случилось. В каюте на палубе А жена банкира из Сан-Франциско Уошингтона Доджа, лежа в постели, ждала, когда ее муж, который пошел посмотреть, что происходит, вернется. Придя, он сказал решительным голосом:

— Руфь, авария весьма серьезная. Будет лучше, если ты сразу же соберешься и выйдешь на палубу.

В каюте I класса двумя палубами ниже жена Люсьена П. Смита тоже ждала, с какими вестями вернется муж. Но его не было очень долго, и она уснула. Проснулась она от зажегшегося света. Люсьен Смит, улыбаясь и пытаясь скрыть волнение, притворно спокойным голосом сообщил ей:

— Мы на севере и потому столкнулись с айсбергом. Ничего серьезного, но в Нью-Йорк мы, вероятно, прибудем на день позже. На всякий случай капитан распорядился, чтобы все женщины вышли на палубу.

Миссис Смит начала медленно и тщательно одеваться. Муж сказал ей, что на палубе очень холодно, поэтому она надела теплое шерстяное платье, высокие ботинки, накинула два пальто и вязаный капор. Когда они выходили из каюты, она вспомнила о драгоценностях. Уже явно нервничавший Смит заметил, что было бы разумнее не терять времени. Поэтому из ящика ночного столика миссис Смит взяла только два любимых кольца, и супруги поднялись по лестнице на шлюпочную палубу.

Жена крупного американского издателя Генри Слипера Харпера, несмотря на доводы стюарда, считала, что ее мужу, который не очень хорошо себя чувствовал, лучше остаться в постели. Она даже обратилась к доктору О'Лафлину с просьбой поддержать ее.

— Муж настаивает на том, чтобы выйти на палубу, но я против и хочу, чтобы вы с ним поговорили.

Старый доктор, который и сам еще не знал, насколько сложно положение «Титаника», отправился в просторную каюту Харперов и попытался убедить издателя раздеться и вернуться в постель, говоря, что, скорее всего, не произошло ничего серьезного.

— Черт возьми! — возмутился издатель. — Судно столкнулось с айсбергом, а вы говорите, что не произошло ничего серьезного?

Они препирались еще какое-то время, наконец Харпер согласился подождать, пока доктор не выяснит, что случилось на самом деле. Доктор вернулся через несколько минут:

— Мне сказали, что багаж в трюме уже плавает. Будет лучше, если вы пойдете на палубу.

Примерно в это же время Томас Эндрюс встретил на палубе А стюардессу Энни Робинсон. Эта женщина была не новичком на море. На пассажирских судах атлантических линий она плавала уже несколько лет и однажды пережила столкновение с айсбергом, когда работала на судне «Лейк Шамплейн». Минуту назад она проходила мимо зала для игры в мяч и видела, что поднимающаяся вода затопила трап, ведущий на палубу Е. Поэтому она спросила прославленного кораблестроителя, как ей себя вести.

— Скажите пассажирам, чтобы оделись потеплее. Проверьте, все ли надели спасательные жилеты, и отправьте их на шлюпочную палубу, — ответил он.

Через пятнадцать минут Эндрюс снова оказался на палубе А и вновь увидел стюардессу.

— Откройте все пустые каюты, возьмите там спасательные жилеты и лишние одеяла и раздайте их, — приказал он.

Робинсон повиновалась. Пассажиры собирались на шлюпочной палубе, и, когда стюардесса направлялась за очередными жилетами, она встретила Эндрюса в третий раз. Он спросил, все ли женщины покинули каюты. Она ответила:

— Думаю, да. Но я проверю.

— Да, обойдите каюты еще раз, — попросил Эндрюс и добавил: — Разве я не сказал вам, чтобы вы тоже надели спасательный жилет? У вас есть хоть какой-нибудь?

Робинсон заверила его, что есть, но ей кажется, что она выглядит в нем ужасно.

— Об этом не думайте. Если вы дорожите своей жизнью, наденьте пальто и спасательный жилет и ходите по палубе, пусть все пассажиры вас видят.

Много позже стюардесса Робинсон писала: «Потом он ушел. Ушел навсегда. Я в последний раз видела этого человека, которого считаю настоящим героем и которым может гордиться страна».

В другой части судна произошел курьезный случай. В двери одной из кают III класса заело замок, и дверь никак не удавалось открыть, поэтому пассажиры соседних кают ее попросту выбили. В эту минуту появился стюард и, крайне возмущенный увиденным, пригрозил участникам взлома, что по прибытии в Нью-Йорк все они отправятся в тюрьму за порчу имущества судоходной компании. Трудно придумать более убедительное доказательство того, что даже некоторые члены экипажа в то время еще не предполагали, насколько серьезна ситуация и что судьба «Титаника» уже предрешена.