Ближе к корме судна, рядом с рестораном, находилась кухня I класса. Там главный пекарь ночной смены Уолтер Белфорд готовил булочки к следующему дню. Толчок судна он ощутил гораздо болезненнее, чем стюарды в ресторане, поскольку целый противень со свежими булочками, стоявший на плите, с грохотом упал на пол.
Сразу же за носовым отсеком, наиболее уязвимой частью судна, на палубе D располагались кубрики кочегаров. За несколько минут до столкновения кочегары встали с коек и одевались, поскольку в полночь должны были заступить на вахту в котельных. Так как кубрики оказались прямо над пробоиной, кочегары почувствовали удар сильнее других. Один из них, Джон Томпсон, позднее вспоминал:
— Мы в носовой части ощутили толчок в полную силу и буквально выпали из коек. Раздался резкий скрежет… Я выбежал на палубу и увидел, что носовое межнадстроечное пространство все покрыто льдом. Мы побежали вниз за одеждой. Появился наш старший кочегар Уильям Смолл и закричал: «Все вниз!» Но мы не могли пролезть через люк в котельную, потому что вода поднималась и уже была видна. Мы могли попасть туда через главную палубу, но опять прибежал старший кочегар и приказал вернуться, взять спасательные жилеты и отправляться на шлюпочную палубу. Мы снова бросились на нос, схватили спасательные жилеты и побежали на шлюпочную палубу. Старший помощник капитана закричал, какого черта, что мы тут делаем наверху, и послал нас вниз.
На палубе Е тоже было несколько кают I класса. Каюту Е-50 занимали молодые супруги Хардер, воз-вращавшиеся на «Титанике» из свадебного путешествия. Они еще не спали, когда услышали глухой удар. Потом они почувствовали, как все судно вздрогнуло, а вдоль борта прокатился грохочущий звук. Джордж А. Хардер вскочил с постели и подбежал к иллюминатору. И как раз вовремя, чтобы за стеклом увидеть глыбу льда. Похожие впечатления пережил и пассажир одной из дальних кают, агент торгового дома из Филадельфии Джеймс Б. Макгоф. Более того, поскольку окно его каюты было открыто, на пол упало несколько кусков льда. Таким образом, некоторым из пассажиров не пришлось гадать, что послужило причиной толчка и на что налетел «Титаник». Они с самого начала знали правильный ответ.
В носовой части палубы Е находились три кубрика кочегаров, вместе с которыми жил и Сэмьюэл Хемминг, матрос, ответственный за обслуживание отличительных огней. Сильный толчок разбудил его. Он слез с койки и высунул голову в иллюминатор, чтобы понять, с чем столкнулся «Титаник». Хемминг ничего не увидел, но сказал другому матросу, заведующему шкиперской, что это мог быть только айсберг. Поскольку из шкиперской, расположенной еще ближе к носу судна, доносился странный шипящий звук, оба открыли дверь и вошли внутрь. Они ничего не обнаружили, но шипение стало явственнее. Хемминг спустился по трапу в свободное помещение под носовой надстройкой, где проходили трубопровод для заполнения питьевой водой емкостей, размещенных еще ниже в носовой части судна, и одновременно вентиляционные трубы этих емкостей. Здесь звук был еще сильнее. Хемминг сообразил, что это воздух, выходящий через вентиляционные трубы, и объяснить это можно только одним: воздух выходит потому, что его вытесняет морская вода, стремительно врывающаяся в полупустые емкости. В этот момент подошел старший помощник капитана Уайлд, тоже услышавший шипящий звук, и спросил, что происходит.
— Из носовых резервуаров выходит воздух, но в шкиперской сухо, — ответил Хемминг.
Поскольку Уайлд никак не прореагировал, Хемминг и шкипер вернулись в кубрик. Через минуту явился судовой плотник и сказал:
— Будь я на вашем месте, я бы убрался отсюда. Судно протекает, зал для игры в мяч уже затопило.
Только он ушел, как появился боцман:
— Вставай, ребята… Жить нам осталось менее получаса. Так сказал сам мистер Эндрюс. Только держите язык за зубами, никому ни слова.
Рядом с кубриками кочегаров находились кубрики матросов. Один из них, Фредерик Кленч, проснулся от грохота и скрипа, и ему тут же пришло в голову, что судно, должно быть, на что-то наткнулось. Он надел брюки и вышел наружу. На межнадстроечной палубе с правого борта он увидел множество осколков льда. Кленч был босой и решил вернуться вниз за ботинками, но кто-то спросил его:
— Ты слышал шум воды?
Кленч ответил, что нет, тогда ему предложили заглянуть в грузовой люк № 1. Он посмотрел в шахту и увидел, что брезент, которым был прикрыт груз, надувается, будто снизу его поднимает нагнетаемый туда воздух. Но причина этого удивительного явления была другой и гораздо более жуткой: Кленч явственно услышал грохот вливающейся воды.
Примерно в средней части палубы Е находились каюты стюардов. Стюард салона I класса Фредерик Дент Рей в этот вечер лег довольно рано, поскольку день выдался тяжелый и он был на ногах с раннего утра. Рей проснулся от странного движения судна. Ему показалось, что оно подалось назад и тут же дернулось вперед. Другой стюард, Уильям Уорд, открыл иллюминатор, и они оба выглянули, но в темноте, окружавшей судно, ничего не увидели. Через открытый иллюминатор в каюту ворвался холодный воздух, они быстро закрыли его и вновь легли спать.
Рею, как и многим другим, пришло в голову, что винт «Титаника» лишился лопасти. Если это так, то исправление поломки — забота других. Рей поплотнее закутался в одеяло, но ему все равно было холодно. Он набросил на себя теплое пальто и вновь постарался уснуть. Однако минут через двадцать его довольно бесцеремонно растолкал сосед и сказал, что нужно вставать. Рей расценил это как глупую шутку. Единственное, чего он желал в эту минуту, чтобы его оставили в покое, и спать… спать…
— Мы наткнулись на айсберг, — не отставал приятель и бросил на постель Рея кусок льда.
В этот момент в дверях показался помощник старшего стюарда и приказал:
— Все на палубу! И пошевеливайтесь!
Теперь уже не оставалось ничего другого. Через минуту Рей по трапу для стюардов поднялся на шлюпочную палубу, где его «приветствовало» шипение пара, стравливаемого из котлов. Оно было таким сильным, что вызывало почти физическую боль. Все еще сонный Рей стоял, потрясенный шумом и холодом. Оглядевшись, он увидел людей, одетых в зимние пальто и шубы, замотанных шарфами и в спасательных жилетах. Со стороны носовой части подошли еще несколько пассажиров III класса, они несли багаж, некоторые из них были мокрыми. Рею становилось все холоднее от того, что он бездеятельно озирается вокруг, он повернулся и быстро побежал назад в каюту за какой-нибудь теплой одеждой. Даже в эту минуту он еще не верил, насколько серьезная опасность им угрожала.
В кормовой части палубы F, в одной из кают II класса, вместе с тремя детьми располагалась Аллен О. Беккер. Позднее она рассказывала:
— Нас разбудила мертвая тишина. Машины остановились. Мы услышали топот людей, пробегавших над нашей каютой.
Каюты II класса на палубе F находились по соседству с машинным отделением, и обитатели этих кают за четыре дня плавания настолько привыкли к шуму работавших машин, что неожиданно наступившая тишина сразу привлекла их внимание. Это настолько взволновало миссис Беккер, что она вышла из каюты и спросила стюарда, почему остановились машины.
— Ничего страшного, — ответил он, — через несколько минут поплывем дальше.
Миссис Беккер снова легла в постель, но время шло, и ее беспокойство усиливалось. Она решила разузнать все поподробнее. Встретив в коридоре знакомого стюарда, она спросила его, что происходит.
— Берите скорее спасательные жилеты и идите наверх, на шлюпочную палубу, — услышала она в ответ.
— У нас есть время одеться? — успела крикнуть миссис Беккер, пораженная, как ударом грома.
— Нет, мадам, — ответил стюард, — у вас уже ни на что нет времени.
Вскоре после этого на палубе появился стюард Джон Харди с двенадцатью членами экипажа. Они обходили каюты и просили пассажиров надеть спасательные жилеты и выходить на шлюпочную палубу. Особую заботу они проявляли о женщинах, ехавших без мужей, помогая им надевать жилеты, и о тех, кто был с детьми. Когда пассажиры покинули каюты и поднялись по лестницам наверх, Харди и другие члены экипажа принялись закрывать на палубе водонепроницаемые двери.