— Дурачок! — девушка промокнула глаза уголком извлеченного из сумочки носового платка, несколько раз глубоко вздохнула и натянуто улыбнулась, — все, хватит соплей! У нас по плану ужин, спектакль, плюс еще три ночи и два дня в нашем полном распоряжении! Делай заказ и у тебя как раз будет минут сорок, чтобы рассказать мне об этой вашей замечательной методике обучения.

— Раз уж ты так настаиваешь, то слушай, — Андре начал свой рассказ, когда они перешли к десерту, — в принципе, подписку о неразглашении с нас никто не брал, но и болтать об этом на каждом углу тоже не принято.

— Обещаю тебе, что не буду писать об этом статью или делать репортаж.

— Впрочем, знаем мы немного. Могу лишь обрисовать в общих чертах, потому что нас самих не очень-то посвящали в подробности. Да и вряд ли мы бы что-нибудь в них поняли.

— Согласна-согласна, — поспешила заверить его Томми, словно боясь, что он может передумать.

— Методика получила имя академика Михеева. Лет так сорок назад он сформулировал основные постулаты, но до их практического применения не дожил, поскольку к моменту открытия программы уже был изрядно стар. Первые положительные результаты опытов удалось получить лишь лет тридцать назад, но с тех пор методика совершила настоящий прорыв. И дальше уже ее развитие быстро пошло в гору. Шестнадцать лет назад министерство обороны решилось поставить ее внедрение на поток. Тогда и родилось спецподразделение «Звездные пантеры». На сегодняшний день чистота результатов уже очень высока. Два выпуска до нас и наши четыре года обучения не было ни одного рецидива.

— А раньше? Раньше часто были? — нахмурилась девушка, — и в чем они заключались?

— Раньше случалось частенько, что люди просто «съезжали с катушек», но количество таких случаев все время шло на убыль. Не в последнюю очередь оттого, что научились подбирать психологически подходящих для этого людей.

— Веселенькое дело, — Ручински выглядела слегка потрясенной, — так что с вами делают?

— Работают с мозгом. Ты же знаешь, что люди используют возможности своего мозга всего на десять процентов? Так вот, суть методики Михеева состоит в том, что стало возможно списывать и записывать информацию непосредственно на кору головного мозга. Ну, или не на кору, а на что-то там еще, подробностей я не знаю. Но курс, к примеру, звездной навигации, появился в моей памяти после трех часов «записи» в лаборатории.

— Ух, ты! Это же фантастика! — воскликнула Томми, — Это же просто мечта: чтобы за три часа выучить целый предмет, да еще не затрачивая сил!

— Эй-эй, не спеши! — одернул подругу Ларин. — Заучить, еще не значит освоить! Почти всегда теорию нужно поддерживать практикой. Вот по навигации двумя месяцами практики удалось закрепить успех. Но не с любым предметом можно управиться так быстро. С боевыми искусствами очень долго пришлось повозиться.

— Как, и это тоже?

— А как же! — усмехнулся Андре. — В банке информации нашей Академии хранятся знания нескольких сотен мастеров самых разных боевых искусств. Но мало получить эти знания, нужно еще освоить. Узнал ты, к примеру, как выполнить какой-нибудь сложный прием. Вроде бы все нормально: понимаешь что за чем делать, как ставить корпус, как передвигать ноги, какие движения делать руками, то есть голова все понимает, руки-ноги слушаются, но начинаешь выполнять, теряешь равновесие и — падаешь на пол. Поднялся, встряхнул головой, осмыслил: все правильно. Начинаешь заново и снова падаешь. А проблема в том, что мастер, у которого списали знания, подходил к выполнению этого приема постепенно, может многие годы, и его тело готово к этим движениям, а тело новичка — не готово. Какие-то мышцы слабоваты, какие-то не так эластичны, как требуется и так далее. Так что приходится идти в спортзал и под наблюдением специалистов набирать нужные кондиции. И тренироваться, тренироваться и еще раз тренироваться.

— Жаль, — вздохнула Томислава, — а вначале выглядело, как сказка…

— Ну, справедливости ради, нужно признать, — поспешил подбодрить ее Андре, словно боясь стать неинтересным, — что у нас процесс обучения все равно идет несравненно быстрее, чем в обычных условиях. Правда за это приходится платить дополнительной нагрузкой — освоил один предмет, будь добр приниматься за следующий.

— И все это лишь за счет скрытых возможностей мозга? Или вам какие-то чипы вживляют?

— Никаких чипов! По словам наших ученых, человеческий мозг еще и не на такое способен. Но никто не ставит перед ним таких задач. К киборгам мы не имеем никакого отношения. Два одинаковых с виду двигателя работают совершенно по-разному, потому что один из них — обычный, а другой — форсированный. Проводя аналогию с двигателями, можно высокопарно заявить, что мы — этакие немножко форсированные люди.

— Знаешь, Андре, — медленно, словно тщательно подбирая слова, проговорила девушка, — я давно уже поняла одну вещь. Мне абсолютно все равно, кто ты такой: киборг, обычный человек или человек форсированный. Важно что ты — это ты. А все остальное не имеет значения. Я люблю тебя таким, какой ты есть. Знаю: ты не властен над собой, не можешь ничего обещать и не можешь ничего планировать. Тебя ждет еще год учебы и отработка обязательного контракта, то есть минимум восемь лет. Но я все равно буду тебя помнить и буду ждать.

— Обещаю, — голос Ларина внезапно охрип, — что приеду на Зензеру после отработки контракта и, если ты еще будешь свободна…

— И если ты еще будешь свободен…

— Мы встретимся и попытаемся…

— Все начать сначала.

— Да. Договорились?

— Договорились!

Молодые люди картинно пожали друг другу руки и рассмеялись.

— Пойдем, мой любимый киборг, — Томми взглянула на часы, — нас ждет модный спектакль. И у нас есть еще два дня.

— И три ночи, — подхватил Андре.

— И три ночи.

16

— Ну, что скажешь, Густаво? — лейтенант Ле Гуин, начальник смены службы безопасности зензерского космопорта также, как двое его подчиненных — Густаво Лопес и Глен Пак, внимательно рассматривал доставляемых эскалатором к пункту регистрации пассажиров, собирающихся отбыть на Землю. У Ле Гуина и Пака зеркальные интерактивные очки были на постоянной связи с базой данных космопорта. Лопес полагался только на свое знаменитое чутье и очки использовал только из-за возможности приблизить заинтересовавший его объект.

Троица неизвестно зачем приданных в усиление лейтенанту полицейских космопорта, облокотившись на перила и вяло перебрасываясь скупыми фразами, напряженно вглядывалась в лица прибывающих пассажиров. В отличии от копов, эсбэшников укрывал от посторонних взглядов витраж, стекла которого пропускали свет только в одном направлении.

— Вон тот долговязый парень в клетчатом пиджаке явно везет что-то запрещенное, — откликнулся Густаво, — а вон та рыженькая девица лет двадцати отчаянно трусит, что не успеет скрыться от кого-то. То ли натворила чего-то, то ли от назойливого поклонника бежит.

Пак только восхищенно цокнул языком, но от сканирования людского потока не оторвался ни на миг.

— Как он это делает, лейтенант?

— Чую я их, чую, — усмехнувшись в густые усы, ответил за командира Лопес.

— Второй пятому, — Арно Ле Гуин привык доверять Лопесу больше, чем самому себе, — высокий парень в клетчатом пиджаке — тщательно проверить багаж. Через три метра за ним — рыженькая девица в белом жакете — пробейте по базе: может на нее есть заявления.

— Пятый принял, — откликнулся голос сержанта Бабеля в наушнике.

— Ну, вот как это: чую? — не унимался Пак, в который уже раз пытаясь понять метод работы товарища, — что от них воняет чем-то?

— Глен, не носом я их чую, а чувствую, — терпеливо пояснил коренастый смуглокожий Густаво, — как звери в лесу друг друга чувствуют.

— Это чутье не избавляет одних зверушек от участи стать едой для других, — усмехнулся Пак.

— Здесь то же самое, Глен.

— Однако что-то наши зверушки не торопятся, — встрял в разговор подчиненных лейтенант, — может, вообще не придут?