Настоящее, а не шапочное, знакомство с лучшими хоккейными профессионалами Канады состоялось для советской публики в 1972 году. В той серии наша команда сенсационно выиграла заокеанскую половину, но в Москве растеряла преимущество и в итоге проиграла. В начале 1972 года сборная СССР под руководством Тарасова и Чернышева третий раз подряд выиграла Олимпийские игры. Именно тогда, во время матча со шведами, когда сборная СССР после второго периода проигрывала 1:3, Тарасов в раздевалке вместо привычной установки запел «Интернационал». Хоккеисты вернулись на лед как на «последний и решительный бой» – и спасли матч. Суворов говорил, что песня удесятеряет силу войска, а Тарасов, как мы уже условились, хорошо знал науку побеждать. После триумфа на Олимпиаде 1972-го в Саппоро Тарасов и Чернышев ушли в отставку, отсутствовал в обновленной сборной и многолетний лидер нападения Фирсов. Второго сентября в монреальском «Форуме» советскую команду вывел на лед тренер Всеволод Бобров, успевший к тому времени проиграть чехам послеолимпийский чемпионат мира. Проигрывая поначалу 0:2, сборная СССР уверенно победила 7:3, по журналистскому штампу, «развеяв миф о непобедимости канадских профессионалов».
А ведь накануне канадский журналист Дик Беддоуз написал заносчивую статью, которую перевели на русский и зачитали в советской команде: «Да, русские парни быстры, но ведь они носятся по площадке сломя голову, словно по пятам их преследует разъяренный пчелиный рой. Их пасы точны, но они часто запаздывают, как поезда на Транссибирской железной дороге. Никто, при всем желании, не спутает Вячеслава Старшинова с Фрэнком Маховличем или Виком Хэдфилдом, а наш защитник Брэд Парк расправится с Юрием Блиновым, как лакомка с черничным пирогом… Запомните, Канада победит во всех восьми встречах! Если же русским удастся выиграть хоть один матч, я среди бела дня съем эту свою статью вместе с борщом. Постскриптум для редактора: на всякий случай позаботьтесь, чтоб сметана была под рукой». После первого же матча Беддоузу не удалось отшутиться: статью накрошили в борщ и журналист, под насмешки Мальцева и Петрова, плотно отобедал.
Советские хоккеисты уважали своих американских коллег настолько сильнее, насколько советский читатель лучше знал Хемингуэя, Фолкнера или Джека Лондона, чем американцы – Шолохова или Леонова… Для тех, кто считает, что только в СССР спорт был идеологизирован, процитирую Фила Эспозито – самого опасного и задиристого форварда канадцев в 72-м. 40 лет прошло, а он все твердит: «Я хотел выиграть лишь потому, что не верил в коммунизм. Моя вера: если ты талантлив, значит, способен заработать больше денег, чем тупица. А русским запрещали жить по-настоящему своей мечтой. Они оказались солдатами, а не хоккеистами… Таких эмоций я никогда в жизни не испытывал! И это была большая политика. Капитализм против коммунизма. Знаете, как мы ненавидели коммунистов? Мы не имели права проигрывать». Да, это было противостояние идеологий. И с западной стороны в 1972-м ненависти было больше: наших-то уже воспитывали в духе разрядки! Свою «политинформацию» миллионер Эспозито знал назубок.
Он бы, наверное, не обиделся, если бы к нему отнесли советский штамп: «человек из мира чистогана».
В решающем, восьмом по счету, московском матче серии для общей победы сборной СССР было достаточно сыграть вничью. На стадионе имени Ленина не было свободных мест, и, к сдержанной советской радости пятнадцати тысяч зрителей, после второго периода счет был 5:3 в пользу советской сборной. В который раз блеснул нападающий «Спартака» А. Якушев, забросивший две шайбы. Но в третьем периоде канадцы преподали урок, как нужно бороться до последней секунды «чистого хоккейного времени». За семь минут до конца серии они сравняли счет, а на последней минуте ошибается наш атакующий защитник Юрий Ляпкин, не выручает вратарь Третьяк – и Пол Хендерсон третий вечер подряд забивает победную шайбу. Что ж, как сказал бы Анатолий Тарасов, «сильны были бродяги соперники». Может быть, именно Тарасова в тот вечер не хватило на капитанском мостике? Позже и сборная СССР, и московские клубы во главе с известным всему хоккейному миру ЦСКА не раз побеждали лучших профессионалов. Но в истории, прежде всего, остались первый победный матч в Монреале и первая проигранная в Москве серия. Одно утешало: по голам наши все-таки победили – 32:31.
Олицетворением поздней зрелости советского хоккея стал еще один великий тренер-максималист – Виктор Тихонов. Его отец Василий Прохорович погиб под Сталинградом – и хоккеист-патриот, наследник героя-фронтовика, не знал ни устали, ни страха. На эту грань в судьбах действующих лиц советской культуры мы, по возможности, указываем из главы в главу. Это важно!
Подтянутый, молодцеватый – прирожденный спортсмен, с такой суровой любовью неотрывно наблюдавший за игрой, что хотелось немедленно вызвать для него неотложку. При этом мог быть двузначный счет в пользу сборной СССР или ЦСКА. Так, в 1979-м году, на чемпионате мира сборная СССР побеждает сильных шведов 11:3, и в раздевалке Тихонов устроил своим лейтенантам взбучку за средненький третий период, в котором парни потеряли темп и победили всего лишь 3:1. Через несколько лет на мировом первенстве в третьем периоде сборная СССР забьет шведам семь шайб, не пропустив ни одной.
Тихонов первым в мире продирижировал не тремя тройками, а сразу четырьмя, да еще и с тремя-четырьмя парами защитников. Пятерка «Фетисов – Касатонов – Макаров – Ларионов – Кругов» – непревзойденный ансамбль виртуозов Москвы, игру которого сегодня повторить немыслимо.
Эпилог тренерской судьбы получился грустный. Конфликт звезд советского хоккея, мечтавших играть в НХЛ, и советского консерватора полковника Тихонова был для горбачевской перестройки не менее важным сюжетом, чем противостояние Карпова и Каспарова. В итоге вся сборная СССР – кто мытьем, кто катаньем – оказалась за океаном. А Тихонов, не теряя спортивной выправки, со слезами в глазах рассказывал, как готовил свою третью «гвардейскую» тройку нападения – «Могильный – Федоров – Буре», после «Балдерис – Жлуктов – Капустин» и «Крутов – Ларионов – Макаров». «Я мечтал…», – говорил этот суровый человек, который, поморщившись, до дна выпил чашу хоккейного позора 1990-х.
А началась смута с открытого письма в «Огоньке». Игорь Ларионов решил заклеймить своего тренера: «Если приглядеться, климат, который вы создали для хоккеистов, весьма напоминает обстановку культа личности, только культа бескровного, тихого, культа в миниатюре, где «коллективистский дух» означает солдафонщину где демократия подменена беспрекословным подчинением, где любимая всеми нами игра в хоккей поставлена на службу вам, нашему тренеру. Вы, товарищ полковник, наказываете всю команду, если даже один игрок нарушил режим: так вы невольно заставляете людей расправляться со своим товарищем «силами коллектива»…».
Как обычно, словеса о демократии камуфлировали истинное намерение – убежать в НХЛ, пока время не вышло. А там – миллионные контракты. Вот так и умирал советский хоккей. …Как и в футболе, в хоккее зрительский интерес подхлестывали разнообразными трофеями с колоритными названиями: приз агрессивного гостя, кубок прогресса, приз имени Боброва самой результативной команде, приз «Три бомбардира», приз «Гроза авторитетов». Лучшими снайперами в истории чемпионатов СССР по хоккею остались армеец Борис Михайлов (первые годы он выступал за московский «Локомотив») и спартаковец Вячеслав Старшинов, забросившие соответственно 427 и 405 шайб. За гонками бомбардиров следили не менее азартно, чем за ходом чемпионата, выстраивая прогрессию возможной результативности на будущие годы.
Молод-цы!