В итоге вот какая получается картина по каскаду Ангаро-Енисейских гидростанций (указан год пуска первого агрегата).
Станции, оставшиеся за пределами перечня, - Средне-Енисейская, Осиновская, Тунгусская и называвшаяся нами Туруханская - существуют пока как реальные варианты, но согласитесь, что и без них картина действительно впечатляющая!
Как планомерно и последовательно освещается наша карта все новыми огнями энергопромышленного освоения! И эти огни есть опознавательные знаки продуманной стратегии развития огромного и богатого региона. Так наглядно предстает перед нами хозяйственная программа в строгом поэтапном решении задач. Южный пояс смотрится как фундамент огромного здания, возведение которого продолжается. Впереди развитие деревообрабатывающей, целлюлозной, гидролизной промышленности, транспорта, машиностроения... Впереди Восточносибирский металлургический завод. Впереди жизнь, развитие, свершения.
Но вернемся к идеям. Вспомним: до момента начала строительства комплексы строила мысль, передовая, научная, техническая, проектная мысль.
Именно так и представлял себе это В. И. Ленин. Между 18 и 25 апреля 1918 года написал он "Набросок плана научно-технических работ" (30 строчек в книжке!), в котором рекомендует Академии наук страны "образовать ряд комиссий из специалистов для возможно более быстрого составления плана реорганизации промышленности и экономического подъема России.
В этот план должно входить:
рациональное размещение промышленности в России с точки зрения близости сырья и возможности наименьшей потери труда при переходе от обработки сырья ко всем последовательным стадиям обработки полуфабрикатов вплоть до получения готового продукта".
Вторая программа освоения ресурсов Сибири - Ангаро-Енисейская - дала мощный толчок развитию производительных сил Прибайкалья и Красноярского края, стимулировала хозяйственный рост Забайкалья. И хоть эта программа давно уже вышла за пределы 28 томов Ангарского бюро, ее истоки - теоретические и практические - там, и не только истоки этой программы.
Промышленное покорение Сибири в XX веке, как и территориальное ее освоение четыре столетия назад, идет с запада на восток. УКК, АЕ и, наконец, БАМ, вызывающий к жизни новые индустриальные комплексы в глубинах Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, - вот шаги этого движения.
Но сибирские открытия могут резко изменять направление вложений и характер предположительного развития. Доказательство тому - нефтяная эпопея Сибири.
"Везде теперь его ученики"
И. Бардин уже строит Кузнецкий металлургический. Н. Колосовский уже договаривается с теплотехническим институтом об испытании черемховских углей на химическую перспективу. А академик Иван Михайлович Губкин на чрезвычайной сессии Академии наук СССР 21 июня 1931 года заявляет: "Необходимо искать нефть и на восточном склоне Урала..."
Предвидения обычно поражают не современников, а потомков. Только потомки могут оценить силу провидящего ума, современников предвидения чаще раздражают. Идея сибирской нефти не была исключением. О трудной жизни ее написано много и будет, вероятно, еще написано немало. История эта содержит и драматические, и поучительные, и детективные моменты. Мы ограничимся несколькими цитатами: время придает им особый смысл.
За нефть И. Губкина классически обругали значительно раньше этой чрезвычайной сессии академии. Классически потому, что произнесенная фраза стала едва ли не крылатой, сначала как приговор идее, позднее как исторический анекдот.
В 1926 году президиум ВСНХ, где был очень велик авторитет И. Губкина, признал необходимым создать специальный трест для поисков нефти между Волгой и Уралом. Госплан, ссылаясь на заключение Главного геологического комитета, отказался финансировать эти поиски. А Главгеолком был настроен резко отрицательно к идее "второго Баку". Тогдашний его председатель и оценил усилия И. Губкина репликой, не умирающей вот уже шестое десятилетие: "Нефть на Урале! Это даже не утопия. Это очередная авантюра Губкина, как и его курское железо". (Справка: И. Губкин настаивал на широкой разработке железных руд Курской магнитной аномалии, доказывая их конкурентоспособность по отношению к криворожским, и считал это необходимым с точки зрения перспектив бурного развития черной металлургии, но в 1925 году проиграл сражение за КМА. Временно. Однако козырями своих противников вооружил.)
Днем рождения "второго Баку", нефтяного Урало- Поволжья, считают 16 апреля 1929 года. В этот день скважина близ деревни Березники на далекой речке Россошке в полукилометре от впадения ее в Чусовую дала нефть.
И. Губкин - победитель, но его мысли устремлены в будущее. Он считает, что работы по поиску и разведке нефти все еще не получают у нас должного размаха. Он много пишет о риске в поисках нефти, и большом риске, "миллионами", но убежден, что "на этот риск нужно идти. Наше правительство должно учитывать то обстоятельство, что нефтяные разведки связаны с большими капиталовложениями, с громадным риском (риском, повторяю, миллионами). Может быть, в десяти местах мы будем бурить впустую, пускай пробуренные купола окажутся пустыми, но зато в одиннадцатом месте мы, может быть, найдем большое месторождение, которое не только оправдает наши расходы по разведкам, но и даст нам большие выгоды, даст нефть, которая сторицей покроет все расходы и принесет еще большую прибыль, ибо богатое месторождение дает не миллионы, а сотни миллионов тонн нефти".
Искать нефть, искать самый, по его определению, "политический продукт"! Но где именно?
В интервью газете "Правда" 14 июня 1932 года И. Губкин упрямо повторяет: "...Пора начинать систематические поиски нефти на восточном склоне Урала. Геологические условия позволяют предполагать, что поиски нефти на восточных склонах Урала не останутся безрезультатными... Перспективы и значение разработки нефти в этих районах огромны. Добыча... может обеспечить потребности не только Урало-Кузнецкого комбината, но и всего народного хозяйства".
У И. Губкина много оппонентов, иногда их голоса звучат ворчливо: "Мало одного желания изменить географию нефтедобычи. Нужны еще месторождения. А если природа их не создала..."
Красноречивое многоточие упрекало И. Губкина в беспочвенном фантазировании. А он знал, что, во всяком случае, "по краю великой Западно-Сибирской депрессии, совпадающей с Западно-Сибирской равниной, могут быть встречены структуры, благоприятные для скопления нефти".
Выступая 5 марта 1934 года перед работниками треста "Востокнефть", он и высказал им "те соображения, которые заставили" его "выдвинуть идею поисков нефти на восточном склоне Урала". Это были соображения первоклассного ученого, умеющего сопоставлять накопленные опытом и наукой факты и делать из этих сопоставлений неожиданные выводы.
И. Губкин предположил, что Западная Сибирь геологически представляет собой гигантскую депрессию - чашу, в которой в далеком прошлом накапливались благоприятные для образования нефти и газа осадки, и, по всей вероятности, здесь должны находиться промышленные запасы углеводородов.
Предположение И. Губкина нередко называют теперь "гениальной догадкой" потому, что высказано оно было тогда, когда самих знаний о строении сибирских недр было недостаточно для обоснования выводов.
Время проверки "гениальной догадки" (или научного прозрения, может быть, так точнее?) И. Губкина пришло не так скоро. Поисками занялись в конце 40-х - начале 50-х годов. "Соображения" И. Губкина на 2- 3 десятилетия опередили технические возможности разведки. Когда же возможности "созрели", пишут историки, "то даты открытий замелькали так же часто, как когда-то во втором Баку".