– Боже, как я устал, – Вадим вошел в купе и упал на нижнюю полку, – Если ее разбудят, мне конец, придется жениться. Вот это женщина, в горящую избу войдет, поезд на ходу остановит, два с половиной литра водки откушала, еле отошла.

– Надеюсь не навсегда?

– До утра будет спать, как миленькая, последние поллитра – это практически чистый спирт, в соседнем вагоне нефтяники одолжили. Можно сказать, спасли меня. Давайте, Женя, знакомиться поближе. Кто вы по профессии?

– Преподаватель вуза, психолог, – соврала Комисар, – А вы, Вадим, чем занимаетесь?

– Я бывший школьный учитель, который переквалифицировался в частного предпринимателя, на рынке шубами торгую. Еду на Майдан поддержать оппозицию, поддержать Виктора Андреевича Юбченко. Мои друзья поставили палатку на площади, в ней есть место и для меня. Надеюсь, вы не за Виктора Япановича голосовали?

– Конечно, я голосовала за нашего Виктора, – на этот раз Комисар не соврала, выкрутилась.

– Значит, мы с вами, Женя, одной орнажевой крови, близкие по духу и убеждениям.

– Да, Вадим. Но больше всего нас сегодня сблизила Вера Николаевна, – они весело рассмеялись. Проводница во сне учуяла, очередную потерю кавалера и угрожающе захрапела, взяла без подготовки четвертую октаву. Женька и Вадим еще больше рассмеялись. Им вместе не только весело, но интересно общаться. Комисар пыталась понять мотив, почему Вадим решил ехать в Киевск поддержать своих друзей, участвовать в оранжевой революции. Она задавала вопросы, а он откровенно ей отвечал.

– Знаете, Женя, как раньше назывался майдан Независимости, его историческое название?

– Нет.

– Козье болото.

– Не может быть.

– Это правда.

Женька вдруг явно представила болото, на котором в центре Киевска пасутся помаранчевые козы, ей стало по-детски смешно, однако своими визуальными фантазиями с попутчиком она так и не поделилась.

– Уже третий час ночи, может на боковую?

– Согласен с вами, Женя, нам необходимо выспаться. Господи, что же она так храпит?

– А не надо ей спирта наливать.

– Видно, мало. Я бы от такой дозы просто умер.

Они оба не спали в холодном купе, скорее, мучились сном. Из окна сквозило, старые подушки герметично не закрывали оконную щель. Закраинский «Южный вариант»!

Ночной стук колес поезда это особый органичный звук, как шум прибоя, порыв ветра за окном, как дыхание любимого человека рядом.

Ночной стук колес монотонностью и функциональностью напоминает стук сердца, ритм жизни, быстрые фазы человеческого сна.

Колеса стучат, вращаются, бегут. И за окном купе, в щели которого нелепо торчат уголки старых, потрепанных подушек, мелькают нелепые названия поселков, сел и маленьких городов. Уголок подушки на пути к столице напоролся на колючую ветку старой акации и за окном начал, как в сказке, идти снег. Красиво! Сказочно! Снег из белого гусиного пуха. Каждое перышко, будто в замедленном кино совершает свой последний, романтический полет и покорно оседает вдоль железнодорожный путей. Южный вариант посреди холодного, промозглого, бездушного ноября. Стук колес, непрерывный стук колес, как азбука Морзе тук-тук-тук – тук-тук.

Киевск встретил Женьку Комисар холодным ветром и мелким капризным дождем. Она села в такси и одним словом назвала водителю конечный путь назначения – Майдан. Странно, я должна приехать в Киевск утром, а сейчас вечер, подумала Комисар и посмотрела на часы, украшавшие ее тонкое запястье. Стрелка на часах вращалась с бешеной скоростью, что за черт, подумала Женька, потрясла часы, они успокоились и стали идти в привычном режиме. За окном такси мелькали улицы Киевска, как на слайдах, ярких, рекламных. Стоп машина. Евгения Комисар расплатилась с таксистом, она находится в трех минутах ходьбы от главной площади страны. Вдалеке слышится гул толпы и отзвуки фраз выступающих. «ТАК!!!! ТИК! ТАК!»– кричит дружно толпа. «Мы победим!!!» Майдан на расстоянии показался Евгении Комисар единым ярким пятном, он утопал в ядовито-помаранчевом цвете. Сюрреализм, подумала Женька и ускорила шаг. Если жизнь – это разноцветная радуга, то почему доминирует один ядовитый цвет? На вопрос, который она задавала сама себе, ответа не последовало. Расстояние до заветной цели сокращалось с каждой минутой. Сейчас она все увидит собственными глазами, она увидит Майдан. Сейчас. Еще немножко, еще чуть-чуть, последний бой он трудный самый, эти слова старой советской песни назойливо воспроизводились в Женькиной голове. Она остановилась, отдышалась и последние двадцать метров пробежала, дороги каждая секунда, каждое мгновение, пролетающее на майдане Независимости.

Увиденное повергло сознание Комисар в неописуемый, животный страх. Руки задорожной пиарщицы затряслись, она вспотела, голова кружилась, и Женьке вдруг захотелось проснуться или умереть. Она не проснулась и не умерла. Испугано смотрела на происходящее.

Сцена, музыка, оранжевые флаги и живое море тел. Рога, острые, как вилы. Повсюду рога. Козы протестуют. Внимание оппозиционеров приковано к вожаку стада. Козел с изувеченной шкурой на лице, закатив рукава модного пиджака по локти, протянул маленькие, интеллигентные копытца и, обращаясь к парнокопытным, с придыханием проблеял:

– Наша акция протеста мирная. Мы с вами можем взять приступом администрацию президента и Кабинет министров. Поставить на место этих властных собак. Но мы должны добиться, чтобы они сами принесли нам ключи от административных зданий. Мы не уйдем с этой площади, пока злобные собаки не сдадут свои позиции. Свободу закраинским козлам!!! ТАК!

– ТАК! ТИК ТАК! ТИК ТАК! – послышалось в ответ и благодаря безответственности эха, обитающего на Майдане, этот понятный всем призыв повторился многократно. Сочетание звуков, которое в такт скандировала толпа обезумевших животных, Женьке напомнило ночной стук колес. Тук-тук, так-так.

Присутствующие на главной площади страны дружно заблеяли. На импровизированной сцене рядом с козлом, в чей адрес звучало бурное блеяние, стояла белая ухоженная коза с очаровательными козлятами. На них надеты белые шерстяные курточки. Их ангельские мордашки украшают кружевные оранжевые береты, сквозь которые пробиваются маленькие острые рожки. Порода.

– Разом нас багато, нас не поламати, – на закраинском языке скандировала толпа.

– А ты чего не блеешь? – спросила Женьку старая коза, вокруг головы которой туго намотан оранжевый платок.

– А что, надо? – поинтересовалась Женька.

– Делай, как мы. Нужно поддержать нашего президента, а то властные собаки его разорвут в клочья.

– А как вас зовут? – поинтересовалась Женька у старой козы.

– Баба Параска, а тебя как величать деточка?

– Евгения.

– Тихо. Молчи, детка. Он опять говорит.

Животные, задрав головы, смотрели на козлиного вожака, как на мессию, они ловили каждое слово, каждый его жест.

– Сегодня я издал первый декрет о создании Комитета Национального Опасения, который я и возглавлю, – козы одобрительно заблеяли. – Я, призываю вас к защите конституционного строя в Закраине, к созданию организации «Народное самонаступление». Мы, козлы, истинные патриоты страны призываем все органы местного самоуправления переходить в подчинение Национального Комитета Опасения.

– ТАК! ТИК! ТАК! ТИК! ТАК! – послышалось отовсюду.

Коза Параска подпрыгнула на месте, как будто она была молода и полна жизненных сил. Она легонько боднула Женьку в бок и проблеяла:

– Мы побе-е-едим. Мы обязательно победим свору злобных собак. Если они добровольно не отдадут нам власть, будет война, настоящая, живая бойня. Мы обречены на победу. Наш лидер – козел номер один в Закраине. За нами правда. Как я ненавижу стаю властных собак. У них сейчас тоже проходит митинг. Догавкаются они, ох догавкаются.

– Где? Где проходит митинг?

– На центральном железнодорожном вокзале. Эти собаки съезжаются со всей страны, их везут эшелонами. Они хотят нас запугать. Пусть едут, я старая, но рога у меня острые. Кстати, деточка, а где твои рога? – поинтересовалась Параска.