— Вот и отозвались наши.

Как ни ждали вестей от «ЗСТ-5», радости эта радиограмма не принесла, наоборот, посеяла тревогу. Выживет ли Устим? Что с Опенкиным и комиссаром? Где старшина Колотуха и Андрей со своими?

В блиндаже воцарилось гнетущее молчание. Слышен лишь гул над перекрытием.

6

Ночью партизаны Андрея Стоколоса и Максима Колотухи увидели на востоке кровавое зарево, которое разливалось по далекому горизонту. Там был Сталинград… Однако идти дальше, утомленные и истощенные, со сбитыми в кровь ногами, люди уже не могли.

— Впереди большая балка. На той стороне кусты. Лучшего места не найти! — доложил партизанам Максим Колотуха, возвратившись с двумя бойцами из разведки.

Вся группа — полтора десятка бойцов — забралась в терновник. Опустились на опаленную жарой траву. Земля была теплая, пахло полынью и чебрецом.

Андрей лег рядом с Колотухой и протянул руку, чтобы ощущать локоть друга. Так они привыкли за два месяца скитаний во вражеском тьму.

— Может, охрану поставить? — прошептал, привыкший еще на границе к порядку и дисциплине, Колотуха.

— Какой черт полезет в эти колючие кусты? — усталым голосом ответил Стоколос. — Пусть ребята выспятся.

Андрей смотрел на потемневшее небо. «Где ты сейчас, Леся?..»

Он подложил под голову обе руки, смежил веки. «Вот так бы проснуться, а вокруг — ни немцев, ни войны! Настанет же когда-то день Победы, и доживут же до него самые счастливые из тех, кто воевал на фронте, партизанил. Когда это будет?.. Первого мая Верховный Главнокомандующий сказал, что решающим в разгроме фашистской Германии должен стать сорок второй год. Конечно, товарищ Сталин имел в виду, что союзники откроют второй фронт в Европе в этом же году. А что вышло? Где же этот второй фронт?.. Немцы уже на Дону, у Волги, в степях и предгорьях Северного Кавказа. Ох, как долго еще до того желанного дня Победы, сколько кровавых километров надо преодолеть, сколько жизней отдать проклятой войне!»

— Максим, ты спишь? — прошептал Андрей и, не дождавшись ответа, сказал сам себе: — Удалось ли Опенкину и Артуру, Шмелю и Устиму пробиться к своим?

Постепенно сон брал свое, и Андрей заснул. Он не слышал, как проснулся Колотуха, как он потом укрыл его трофейной плащ-палаткой. «Вот так, Андрей, и будем по очереди дежурить», — вздохнул Максим.

Вдруг послышался нарастающий гул. «Танки и тягачи», — определил Колотуха, не поднимаясь. Гудение моторов и лязг гусениц разбудили всех бойцов. Не сговариваясь, несколько человек пошли с Колотухой из балки вверх.

Это была пора, когда ночь уже умирала, а утро еще не родилось. На востоке серело. Выйдя из кустарника, партизаны увидели, что недалеко от них в овражек, поросший по краях кустами, направились полтора десятка немецких гусеничных тягачей и несколько легковых машин. Потом тягачи остановились, солдаты отцепили от них длинноствольные орудия и покатили их к котлованам. Орудий было двенадцать и занимали они позицию ломаной линией. Из кузовов других тягачей артиллеристы переносили в блиндажи ящики со снарядами.

— Гляди, какие длиннющие стволы! — обратил внимание Колотуха. — Таких мы не встречали.

Заря на востоке разливалась, охватывая полнеба. За позициями немецких батарей балка тянулась на север, и в ней за километр или полтора к обоим берегам степной речушки скромно прижался хутор. Дальше за ним виднелась железнодорожная насыпь, а возле нее — поваленные телеграфные столбы. Колотуха нацелил бинокль на хаты и хлева, на садочки и копенки сена — там всюду стояли танки. Повел биноклем по степи и увидел беспорядочно разбросанные по всему полю черные силуэты — сожженные танки. Перед партизанами было поле вчерашнего танкового сражения.

А когда совсем рассвело, все увидели на близком горизонте село, которое курчавилось деревьями, как островок в степном море.

— И надо же! — нарушил молчание Стоколос. — Не дошли к своим каких-то четыре километра.

— Уверен, что там наши? — засомневался Колотуха.

— Наши! И половина подбитых танков на этом поле из того села, — рассудил Андрей. — Сегодня бой продолжится, по всему видно.

— Странно, — сказал кто-то из бойцов. — Наши рядом, а мы думали, фронт в Сталинграде, за шестьдесят километров.

— Чего удивляться. Немцы привыкли двигаться клиньями. Жала свои гадючьи выбрасывают вперед! — пожал плечами Максим.

— Пока солнце не взошло, проберемся полем, между сожженными танками и воронками, если, правда, там свои, — предложил один из бойцов.

— Нужно сообщить о танковом пополнении и об арт-батареях! — поддержал мысль второй партизан.

— Нас много. И немцы могут заметить, а потом накроют минометным огнем, а то и пару танков пустят, Надо ждать до вечера, — сказал третий.

— Именно так, — вмешался четвертый боец.

— Да не очень… Ты можешь гарантировать, что они придут или не придут в наш овраг копать котлованы? Да еще я и сон видел.

— Что же за сон ты видел? — иронически поинтересовался Колотуха, напряженно обдумывая что-то свое.

— Да бабенку какую-то видел. И обнимался с нею.

— Знакомая бабенка-то?

— Не-е, — смущенно признался парень, будто бы речь шла не о сне. — И была она в чем мать родила.

— Тогда порядок! — насмешливо бросил Колотуха. — Тут останемся, к своим ли поползем — свидание состоится… с фрицем в ближнем бою. Обниматься будем! Сон этот проверенный уже не раз. — Колотуха решительно обернулся к Андрею: — Запомни расположение орудий. Таких длинношеих еще не встречали у немцев. Попробуешь, Андрей, прорваться один, предупредишь наших. А мы перебудем в этих кустах до вечера.

— А может, товарищ командир, всем вместе туда? — искал еще один боец лучшего варианта.

— Нет, — возразил Колотуха. — От Изюма мы идем на восток не потому, что нам не было где или с кем воевать, а потому, что без рации мы обычные окруженцы. А посланы-то были на большое дело. Говорите, всем идти к своим на завтрак?.. А заработали его? Вот так-то!

Это был приказ. Максим сожалел, что не пойдет вместе с Андреем, не хотелось ему отпускать парня от себя. Но солдатским чутьем понимал: лучше всего послать именно Стоколоса. Он понимал, через какое «сито и решето» пропускают по ту сторону фронта тех, кто пришел из немецкого тыла. И правильно, откуда нашим знать: с открытым и чистым сердцем пришел к ним окруженец или подослан врагами с фальшивыми «ценными сведениями» для дезориентации? Так что частенько такие сперва попадают в СМЕРШ для выяснения личности. Андрей из тех, кто умеет доказывать, да и отец у него генерал. Быстро разберутся.

— Может, у кого возражения?

Все молчали…

Андрей Стоколос полз к селу, за которым уже поднималось большое красное и как бы настороженное степное солнце. Как можно скорее нужно сообщить своим о танках и противотанковых пушках над яром! Андрей волновался. И не потому, что могут заметить его немцы и накрыть огнем. Уже на первых метрах этого поля Андрей понял: пройти будет не так трудно. Тут много подбитых и сожженных танков, еще больше — воронок от бомб и снарядов. Никакой пехоты вокруг не было, как не было и линии фронта. Просто сошлись две танковые армады броня на броню. Фашисты во что бы то ни стало хотят прорваться на северо-восток, ближе к Сталинграду, а советские танкисты изо всех сил стараются сдержать этот натиск, чтобы обеспечить фланг войскам, обороняющим город на Волге.

Но, возможно, сообщение Андрея поможет командованию принять единственно правильное в этой ситуации решение, поможет выстоять. Только этим и жил сейчас Андрей, переползая от одного подбитого танка к другому, от одной ямы к следующей. Временами он поднимался и бежал пригибаясь. За время, что он был в тылу врага, Стоколос передал свыше ста радиограмм на Большую землю, среди них были и такие, которые читали в Ставке Верховного Главнокомандования. Но за эти последние три месяца самыми важными данными из тыла противника Андрей считал сегодняшние.